Поздравляю тех, у кого есть вторая половинка, и особенно тех, у кого ее пока нет. Как обычно, якобы в честь праздника что-то фандомное. Фики. Два. Один из них (не первый) даже может сойти за романтический.
Название: Тру-Тру для Настоящих Мужчин
Фандом: Free!
Автор: Lkv
Персонажи: Хару/Рин, Макото, Нагиса и грустный педофил
Рейтинг: PG-13 — R (в смысле, я не знаю)
Жанр: юмор, стёб
Состояние и размер: мини (~ 1 500 сл.), закончен
Дисклеймер: права на героев принадлежат студии Kyoto Animation
Размещение: свободное
Примечания: таймлайн до отъезда Рина. 2 пасхалки внутри.
Описание: по совету сомнительного австралийского друга, с которым Рин переписывается перед отъездом, ребята пытаются стать «взрослыми и крутыми». Способы для этого выбираются самые неожиданные – от измерения пенисов до загадочного Тру-Тру.
читать дальше
Рин торжественно поднял двенадцатисантиметровую линейку и положил ее точно по центру стола.
– Ну? Кто будет первым?
Товарищи по команде взволнованно переглянулись. Хару почесал нос.
Пластмассовая линейка устрашающе блестела в лучах солнца и, как казалось мальчикам, светилась изнутри, что ничего хорошего предвещать не могло по определению.
– Рин… – робко начал Макото. – А это обязательно?
Но непризнанный лидер был неумолим:
– Да ладно вам! Будет прикольно! Представьте только, как круто будет, когда спустя лет пять мы откроем наш общий дневник и прочитаем, какие у нас были писюны! Это же круто!
Друзья переглянулись.
– Круто? – с любопытством переспросил Нагиса. Он был младше всех и потому больше всех хотел стать крутым.
– Очень круто, – заверил Рин. – Мне так друг из Австралии написал.
– Друг из Австралии?
– Ну да.
– Из той, куда ты поедешь?
– Ну а откуда ж еще?
Нагиса немного помолчал, а затем уточнил:
– По-японски?..
– Конечно, по-английски! Ну чего вы тупите! Это ж офигительно будет!
Макото пожал плечами. Нагиса кивнул. Затем оба покосились в сторону вечно воздерживающейся стороны.
– Хару? – спросили на всякий случай.
Хару снова почесал нос.
– Хару, ты с нами?..
– Он с нами, как же иначе? – вмешался Рин. – Мы – команда. Все делаем вместе. Да? Да! Давайте так… Мы все. Вместе. Снимем. Плавки. На счет три? Согласны?
Компания нестройно закивала. Рин прокашлялся и, пригласив друзей подняться, начал торжественный отсчет:
– Один!
Пауза.
– Два!..
Очень долгая пауза.
– И…
Вечная пауза.
– …три!
В комнате воцарилась мертвая тишина.
Макото стоял как вкопанный – он даже не шевельнулся. Нагиса едва тронул резинку плавок. Рин хмуро глядел на друзей, предусмотрительно сложив руки на груди. А Хару…
– Почему только я снял плавки?
Три пары глаз уставились в одну точку.
– Да… – протянул кто-то, – нехорошо получилось.
* * *
Рин торжественно поднял огромную толстую книгу, а затем с шумом бухнул ее на стол.
– Ну? Будем учиться делать Тру-Тру?
Страницы книги зашелестели под пальцами Рина и в скором времени раскрылись на загадочной статье, снабженной весьма красочной иллюстрацией.
– А это… обязательно? – спросил Макото.
– Ну еще бы! – Рин даже закатил глаза. – Вы что, не знаете, что сейчас модно делать Тру-Тру себе и всем окружающим?
Мальчики с сомнением переглянулись. Хару почесал ухо.
– Ну представьте, как будет прикольно – мы запишем в наш общий дневник, кто дольше всех может делать Тру-Тру, а через пять лет прочитаем! Будет очень круто!
– Круто?.. – с подозрением переспросил Нагиса.
– Очень круто, – заверил Рин. – Мне так друг из Австралии написал.
– Друг из Австралии?
– Ну да.
– Тот, который сказал нам измерить наши писюны?
– Ну а какой же еще?
Нагиса немного помолчал, а затем уточнил:
– А эта книга на английском?
– Конечно, на японском! Ну чего вы тупите! Это ж офигительно будет!
Макото пожал плечами. Нагиса кивнул. Затем оба покосились в сторону некогда пострадавшей стороны.
– Хару? – спросили на всякий случай.
Хару снова почесал ухо.
– Хару будет первым подопытным! – объявил Рин. – Хару, садись сюда. Так. Я буду читать и делать тебе Тру-Тру. Только ты скажи, если будет больно, ладно? Макото, а ты записывай! А ты, Нагиса – зарисовывай! А я буду, значит, читать и делать Тру-Тру… Ну, готовы?
Летописцы энергично закивали. Хару почесал ухо в третий раз. Рин придвинул к себе раскрытую книгу и началось великое Тру-Тру.
– Э… рек…ги… Э-ре-ги… Эре… Ги…
И закончилось.
Рин отчаянно покраснел и, не смея взглянуть в глаза товарищам (само собой, каков позор!), спросил:
– А… никто не знает, что это за иероглиф?
– Где?
– Да вот… и вот… И вот этот никто не знает?
Почти-ставшие-крутыми ребята по очереди подходили и детально изучали незнакомые письмена.
– Может, по картинкам поймем?.. – предложил Макото.
Но картинка была всего одна и та крайне неинформативная. Опознав на ней «разрезанный писюн», мальчики, сколько они не гадали, так и не поняли, что же следовало делать с этим писюном, чтобы Тру-Тру официально состоялось. Наступила великая депрессия, на самом пике которой…
– Ой! – вдруг опомнился Рин.
– Что? Что? – задергались остальные. – Ты понял, как делать Тру-тру?
– Нет, – мотнул головой тот. – Но я вспомнил подсказку!
– Подсказку?.. – протянул Нагиса.
– Ага. Мне друг из Австралии писал, что делать это приятнее всего на свете. Это может быть ключом, понимаете?
И юный Шерлок окунулся в раздумья.
– То есть. Мы должны сделать что-то, что нам нравится больше всего на свете. И это будет Тру-Тру!
– Клево! – восхитились юные Ватсоны, а Рин продолжал:
– Вот ты, Хару, что любишь больше всего на свете?
– Воду, – не задумываясь, ответил тот.
– А ты Макото?
– Тоже воду, – ответил тот, потому что больше всего на свете любил Хару, но признаваться в этом стеснялся.
– Ну, и я тогда воду, – решил Рин.
– А я люблю мороженое! – влез Нагиса.
Дальнейшее казалось вполне очевидным.
– Отлично. Значит, сейчас мы пойдем плавать, а Нагиса – есть мороженое! Макото, запиши в наш общий дневник… Записываешь?
Через два часа, вдоволь накупавшись и объевшись мороженого, мальчики отдыхали на городском пляже. Где-то в комнате Рина, забытый на столе, пылился «общий дневник».
«Сегодня мы делали это с водой, а Нагиса – с мороженым!» – гордо гласила последняя запись.
* * *
Рин торжественно поднял новый фотоаппарат и аккуратно положил себе на колени.
– Ну? Готовы заделать Реально Крутую Фотку?
Товарищи по команде уныло уставились на пол. Один Хару смотрел прямо.
Фотоаппарат ненавязчиво переместился на стол, а его обладатель строго оглядел всех присутствующих.
– Рин… – с осторожностью начал Макото. – А может, просто поиграем?
Рин непонимающе оглядел друзей:
– В чем дело? Это же прикольно! Представьте только, как круто будет, когда мы вышлем моему другу наши фотки голышом, а он выложит их на каком-то сайте, где все настоящие пловцы выкладывают такие фотки! Вы же настоящие пловцы? Настоящие, я спрашиваю?
Настоящие пловцы молчали.
– Хару?.. – ухватился за последнюю надежду Рин. – Хару, ты ведь хочешь быть настоящим пловцом?
Хару пожал плечами. Каждому в комнате было известно, что он скажет вслед за этим:
– Я просто люблю воду и хочу плавать.
– Так пошли плавать! – обрадовался Макото.
– Пошли-пошли! – подхватил Нагиса.
Рин молча глядел на свое разрушающееся будущее. Добрый дядя из Австралии так хотел помочь ему. Он обещал показать их фотки какому-то там местному тренеру – большой, по его словам, знаменитости. Очень возможно, это и была первая ступенька к его, Рина, мечте – Олимпийской Сборной. Но теперь эта мечта вновь возвращалась в наглухо закрытые сундуки под названием «отдаленное будущее». Рин вздохнул, провожая взглядом уносящихся из комнаты ребят.
Кто-то слабо тронул его за плечо.
– Эй, – это был Хару. – Ты идешь?..
Слегка отдающий заботой вопрос тут же заставил Рина надуться:
– Нет, идите одни. А я пойду домой и напишу своему настоящему, – он особо подчеркнул это слово, – другу!
– Из Австралии? – уточнил Хару.
– Да. И мы будем говорить о всяких взрослых вещах, потому что – это он сам так сказал! – я уже взрослый в отличие от вас, – и Рин приосанился.
– Почему? – без обиняков спросил Хару. – Ведь у тебя самый маленький писюн.
Товарищ по заплыву пугающе раскраснелся и обозвал его идиотом.
– Это неважно! Мой друг сказал, я лучше всех, и когда я приеду в Австралию, мы будет делать Тру-Тру друг другу и еще много всякого!.. Как настоящие друзья!
– А я… – пробормотал Хару и его голос странно дрогнул. – Я думал, ты наш друг…
Рин дрогнул в унисон его голосу:
– Ну… ваш, конечно, но…
– А еще я думал, ты будешь делать Тру-Тру только с нами…
– Ну… – Рин почесал затылок, как он делал всегда, когда слышал нечто особенно смущающее.
Делать Тру-Тру с Хару было его второй сокровенной мечтой. Даже при том, что Рин понятия не имел о том, что же все-таки это Тру-Тру из себя представляло.
– Ну, я не против, конечно, – ответил наконец.
– Тогда обещай не делать ничего с тем своим другом… ладно? – тихо сказал Хару.
– А тебе… это важно? – еще тише спросил Рин.
– Очень… важно… – едва слышно ответил Хару.
Они стояли друг напротив друга, боясь взглянуть друг другу в глаза. Сердце Рина стучало с бешеной скоростью, и он, сам того не желая, вспомнил слова матери:
«Когда твое сердце быстро бьется рядом с другим человеком, просто так, без причины – это любовь».
Так значит…
Глаза Рина расширились. От ужаса.
«Фу, любовь! Как у девчонок!..»
Эпилог
Австралийский друг Рина, в виртуальной среде широко известный под ником «Орочи», как раз любовался последними фотографиями из детской раздевалки, когда на панели внизу рабочего стола нарисовалось одно новое сообщение.
«Rin10jap_swimsuit» – гласила строка «отправитель», и Орочи, опознав в авторе того самого мальчика, который обещал сфоткать ему себя и своих друзей голышом, поспешил открыть письмо.
Ожидаемых фото там, к сожалению, не оказалось, зато обнаружился довольно длинный и безграмотный бред о том, что Рин больше не сможет с ним общаться, потому как что-то кому-то пообещал (это часть была самой бредовой). Не дочитав, Орочи отправил письмо в «корзину» и предался тоске. Вот уже пятый по счету мальчик срывался с его крючка. Почему небеса так неблагосклонны к нему? Орочи с сожалением пролистал старые фото Рина и, выбрав парочку наиболее двусмысленных, начал ритуал прощания с очередным безответственным другом. К концу ритуала, когда рука Орочи основательно устала от прощания, а бумажных салфеток в коробке стало на десяток меньше, несовершенство мироздания озарило звуковое оповещение в скайпе.
Орочи лениво потянулся к мышке.
В этот раз ему писал какой-то двенадцатилетний Мститель. Орочи критически изучил профиль нового знакомого, а затем проверенным путем отыскал в соцсетях его фото.
Несовершенная жизнь Орочи наполнилась новыми красками, а рука – свежими силами.
«Привет, Мститель. Прочитав твой профиль, я сразу понял – ты куда старше своего возраста. Наверное, ты уже знаешь, что такое Тру-Тру…»
«…Нет?»
____________________________
Второй фик по малоизвестному, к сожалению, аниме «Принцесса Тютю». Как вы можете судить по названию, это сказка или, по крайней мере, попытка изобразить сказку в жанре сёдзе. По сюжету в городе, где происходит действие, перемешались сказки и реальность, так что впечатление легкой укуренности не оставит зрителя все 30 с лишним серий. Как бы там ни было, аниме очень метафоричное, доброе, в общем – сказочное. И немного… внезапное в сюжетных разворотах, что мне и понравилось более всего. [Перемотайте, чтобы попустить рекламу]
Название: Сказка о Принцессе Утке
Фандом: Princess Tutu
Автор: Lkv
Персонажи: Факир/Ахиру и др.
Рейтинг: PG
Жанр: сказка
Состояние и размер: миди, в процессе (~3 600 сл. в 1 гл.)
Дисклеймер: права на героев принадлежат студии Hal Film Maker
Размещение: свободное
Примечания: постканон
Давным-давно жил человек, сочинявший сказки. Он владел чудесным даром – всякая история, написанная его рукой, воплощалась в реальность. Сказочник прожил долгую жизнь и сделал счастливыми многих людей, но в своей собственной душе он носил грусть. Творя сказки для каждого, он не мог написать сказку для себя и прожил всю жизнь, глядя на чужую радость и чужую любовь. Тьма росла в его душе, и перед смертью Сказочник написал свою последнюю историю, наказав всем сказкам исчезнуть вместе с ним…
читать дальше
Глава о яйце
Время в очереди тянулось медленно, как жвачка. В крохотном холле ветклиники надоедливо тикали часы, а за дверью кабинета слышался приглушенный женский голос. Факир был здесь впервые и со скуки гадал, врач это или медсестра – именная табличка на двери на этот вопрос ответа не давала. Между тем у людей в очереди было развлечение интереснее. А именно – он. Девочка, что сидела рядом, так долго глядела на Факира, что казалось, еще немного – и она проглядит в нем дыру. Ее брови сошлись у переносицы, и лицо являло собой истинное сосредоточение детской мысли. Наверное, только чувство такта да сидящая рядом мать не позволяли ей задать вопрос напрямую.
Факир смилостивился и ответил на незаданный вопрос:
– Да, это утка.
Девочка ойкнула и покраснела.
– Если мама разрешит, иди посмотри… только не разбуди, ладно?
Девочка посмотрела на родительницу с немой мольбой во взгляде. Мама оказалась не менее милосердна, чем Факир, и коротко кивнула. Собравшись с мыслями, девочка направилась к местной достопримечательности, дремавшей у хозяина на коленях.
– А как ее зовут?.. – послышался робкий вопрос.
– Ахиру.
– Она ручная?
– Конечно.
– А почему ты принес ее сюда? Она заболела?
– К сожалению.
Девочка окинула утку сочувственным взглядом и призналась:
– Если бы Рекс заболел, я не знаю, что бы тогда делала…
«Ну, было бы логично, если бы ты привела его сюда…» – подумал Факир, но вслух озвучить эту мысль не успел.
– Было бы логично, если бы ты привела его сюда, дзюра, – послышалось откуда-то с порога кабинета.
– Ты кто такая?! – ощетинилась новая знакомая Факира, вмиг развернувшись на голос.
Прямо на нее глядела чудная лупоглазая девчушка с ядовито-зелеными волосами.
– Ух ты, – прыснула хозяйка Рекса, – да ты как…
«Кикимора», – улыбнувшись, закончил за нее Факир, но в этот раз его мыслям не случилось воплотиться в реальность.
– …как будто в зеленке выкупалась! – выпалила его знакомая и победоносно скрестила на груди руки, по-видимому, очень довольная этим сомнительным сравнением.
– Думаешь? – спросила зеленоволосая чудачка, пропустив укол мимо ушей. – Может быть, дзюра, я должна спросить у Дроссельмейера, – и она перевела взгляд на молчавшего все это время Факира. – Пойдемте. Вы следующий, дзюра.
– А ты...
– Я помогаю ветеринару.
– Как мило, – он встал и двинулся за ней следом. Дверь за ними закрылась, скрипнув, словно старуха.
Странно – такая новая и металлическая дверь.
– Ты его внучка, наверное?
– Неа, – она мотнула головой. Коридор резко свернул куда-то направо – туда, где по логике здание должно было кончиться несущей стеной.
Факир удивленно моргнул. Показалось?
Конечно же. Он был здесь впервые.
– Нет? – вернулся к разговору с девочкой он. – Значит, ты дочка?
– Неа, – снова отрезала та и дернула ручку высокой двери, не пойми откуда взявшейся перед ними. – Я его кукла, дзюра.
* * *
Кабинет, в который привела Факира чудаковатая помощница, больше походил на склад. Загроможденный какими-то коробками, бумагами и почему-то настольными лампами – в просто невообразимом количестве, – он оказался не от мира сего. Застыв на пороге, Факир скользнул взглядом по всему этому бардаку и заметил самое страшное – хозяина бардака.
– Боже мой, только не говорите мне, что это утка! – проскрежетал стариковский голос. – Нет, это точно утка. У всех собаки и кошки, а тебя, значит, утка? Парень, да ты, я смотрю, большой оригинал.
Было немного странно слышать такое от человека, разодетого как клоун. Факир прищурился, точно не верил своим глазам – под белым (или, вернее сказать, некогда белым) халатом врача красовался пестрый балахон крайне дурацкого покроя. Из-под воротника халата торчали разноцветные перья – гусиные, а то и павлиньи. На носу у ветеринара сидели жуткие пенсне с цветным стеклом, а на ноги были надеты туфли с неуклюже длинным носком. Иными словами, это был самый чудной человек, который когда-либо попадался Факиру.
– Ладно, давай сюда свою утку, – с картинным вздохом сказал он.
Факир окинул старика колеблющимся взглядом. Честно говоря, сейчас ему сильнее всего хотелось убежать отсюда куда подальше, но тут ветеринар спросил:
– Две недели уже в городе?
И Факир остался.
Потому что в городе он действительно был ровно две недели. Но откуда это знал старик, похожий разве что на шута?
– Да… Она почти ничего не ест последнюю неделю. Да и с самого приезда сюда была какая-то… кислая.
– Кислая? – переспросил врач, копаясь в одной из своих многочисленных коробках. – Хочешь сказать – вялая, малоактивная?
Факир поспешил согласиться. Никто из знакомых не понимал его привычки описывать утку словно человека. Кислая, веселая, грустная, задумчивая – это все она. Утки бывают задумчивыми? Конечно же, нет. Но его Ахиру могла быть такой.
– Да, в общем, малоактивная.
– Давай-ка посмотрим, – врач ненавязчиво выхватил утку из рук посетителя. Та испуганно крякнула.
– Осторожнее! – возмутился Факир.
– Не волнуйся, я большой специалист по уткам, – обнадежил врач и поднес напуганную посетительницу к своему носу. – Лет двести назад имел я дела с одной уткой… и могу тебя заверить, эти утки живучие твари, да-а-а, так просто их не возьмешь! Так, что у нас тут… Угу, – он постучал по клюву Ахиру пальцем. – Ага… – и посветил ей в глаз карманным фонариком. – Ого! – и приподнял крыло. – Ого-го! – и опустил крыло. – Ну, теперь мне все ясно. Узула! Тащи сюда шприц!
За дверью послышалось легкое шевеление, а затем – глухие удары чем-то тяжелым.
– Укол сейчас сделаем и всего делов, – пояснил он хозяину, пораженному вышеописанными методами диагностики.
– Какой укол? От чего? – очнулся тот.
– Как от чего? – удивился в свою очередь ветеринар. – От болезни, отчего же еще.
Чувствуя, как в каждой клеточке его тело закипает раздражение, Факир уточнил:
– От какой болезни?
– От той, которой болеет твоя Ахиру, – мимолетом бросил врач. Тут подоспел шприц, а хозяин так и не соизволил заметить, что ветеринар назвал его утку по имени, которое прежде в пределах кабинета не звучало.
– Черт, да что за болезнь у нее!
Игла легко вошла под утиное крыло. Ахиру слабо крякнула, а ветеринар терпеливо пояснил:
– Несчастная любовь, – и вздохнул так, словно объяснял самую очевидную вещь в мире.
Факир даже затрясся от злости:
– Вы издеваетесь?.. Вы вообще ветеринар?!
Врач посмотрел на него, странно улыбаясь, и его голос эхом раскатился по захламленным углам комнаты:
– Вообще-то, нет. Я – сказочник.
* * *
Ветер, засвистев в ушах, прошелся по скверу холодной волной. Факир поправил замотанный вокруг шеи шарф и заглянул за ворот пальто, где, спрятанная от непогоды, волновалась и дергала крыльями Ахиру.
Она стала живее после укола, но едва ли это было хорошим знаком. Теперь она беспрестанно рвалась куда-то, тоненько крякала, а когда Факир заглядывал за пазуху, чтобы успокоить ее, глядела с таким беспокойством, точно за ними велась погоня. Да уж, старик испортил ее, но не это казалось теперь самым страшным. Одно слово – «сказочник» – звенело в ушах Факира сильнее ветра. Оно вгоняло в смятение и лишало здравой мысли, оно не шло из головы и, точно запретное место, манило и пугало одновременно. А была тому единственная причина – никто во всем мире не знал, что оно значит.
Ангел и демон, кикимора, волшебница, колдун и добрый маг, эльфы и тролли – эти и многие другие слова, знакомые Факиру с самого детства, были пустым звуком для всех, кого бы он ни спросил. Он не помнил, откуда узнал их, но в этом мире не было ни одной книги, в которой бы нашлось место сказке. Ни дети, ни взрослые, ни старики – никто и никогда не слышал о ней.
Факир убежал от Дроссельмейера, только заслышав это похороненное в завалах памяти слово. Всю жизнь он пытался узнать, что оно значит, но чем чаще он спрашивал о нем, тем больше летело в его сторону косых взглядов, и однажды Факир пообещал – себе и Ахиру – больше он никогда не произнесет его.
«Сказка…»
Ахиру забилась еще сильнее, и Факир опомнился:
– Ну что такое? Перестань…
Она уставилась на него с почти человеческой мольбой во взгляде.
– Я не могу тебя выпустить тут. Потерпи, до дома всего чуть-чуть.
Когда он разговаривал с нею, казалось, она все-все понимает. Порою Факиру чудилось, что она кивает ему в ответ, наклоняет голову в знак приветствия или прощания, машет крылом. Это было почти так же странно, как слово «сказочник», которое понимал лишь он один. Но в этот раз Ахиру повела себя совсем как дикая утка.
– Ай!
Она клюнула его в нос.
– Ты что делаешь?!
Ее желтые крылышки мелькнули ярким пятном в сером пасмурном дне, и Ахиру, пролетев несколько метров, упала на землю. Не на шутку перепугавшись, Факир рванул следом, но еще секунда – и Ахиру взлетела снова. Ветер подхватил ее крошечные крылья и смел в сторону, упрятав за толстым стволом дуба, что рос точно по центру сквера.
– Ахиру! – выкрикнул Факир и бестолково завертел головой.
Но, как он ни всматривался, крошечное желтое пятнышко – его уточка – так и не мелькнуло среди серых деревьев.
Ахиру нигде не было. Нигде.
«Что же делать?»
Факир растерянно замер посреди пустой дороги.
«Это все он… Сказочник!» Не следовало, должно быть, уходить от него – убегать от слова, наделенного загадочной силой. Факир неуверенно оглянулся через плечо. Где-то там, за домами, его ждал тот, кто знал, что значат все эти непонятные и никому не знакомые слова.
Идти?
Кто-то тронул его за плечо:
– Извините...
* * *
В эту хмурую погоду было неожиданно встретить такую прохожую. Миниатюрная девочка, на вскидку никак не старше двенадцати лет, с веснушками, щедро усыпавшими нос и уголки щек, с длинными, заплетенными в рыжую косу волосами и с пронзительно голубыми глазами. Она была одета в школьную форму, незнакомую Факиру, – пышную и нарядную, больно легкую для поздней осени. Но почему-то девчонка совсем не мерзла. Зато чихнула, прежде чем успела задать свой вопрос.
– Простите… Апчхи! – и утерла рукавом нос, – А вы не знаете, где тут балетное училище?
Балетное училище было на другом конце города.
– …Я просто только сегодня приехала. Ну… и… заблудилась, вот. И теперь я опаздываю… Уже на час! Вы не поможете? – и она снова чихнула.
– Училище на другом конце города, – коротко бросил Факир.
Переварив ее странный вид, он вспомнил главное – надо срочно возвращаться в ветеринарную клинику. Срочно.
– Что?.. – она схватила его за рукав. – Как на другом конце! Как же так?
– Вот так. Пусти!
Словно решив подслушать их разговор, ветер стих, и по всему скверу послышалось эхо двух перекрикивающихся голосов.
– Постой! Расскажи, как мне дойти!
– Я спешу!
– Но тут больше никого нет!..
– Мне срочно надо идти.
– Ну пожалуйста!
– Отцепись уже, дура!
– Ты всегда так с людьми разговариваешь? А-а-апчхи!
Факир нервно утерся – сопли бестолковой незнакомки попали ему прямо в лицо.
– Извини, – пискнула та и замельтешила, обыскивая свои карманы. – Вот!
Платок, явно не первой свежести, ткнулся Факиру под нос. «Кто бы мог подумать, что возненавидеть человека через пять минут после знакомства – реально», – подумал пострадавший и коротко отказался:
– Обойдусь.
–А? Да? Ну… ладно, – она понуро склонила голову и, скомкав платок до прежнего состояния, потянула было обратно, как вдруг…
– Постой! – Факир задержал ее руку, – Это…
На уголке ткани, заботливо вышитые, темнели буквы: «А-хи-ру».
– Ахиру… – прошептал Факир, дрогнув от одного звука этого имени. – Ахиру… утка…
Незнакомка незамедлительно порозовела:
– Э-это… просто имя такое. Кряк!.. – и испуганно ойкнула.
В воздухе повисло многозначительное молчание.
«Она… только что крякнула?..»
Девочка старательно разглядывала какую-то одной ей видимую точку на ботинке Факира, но как бы она ни старалась казаться непринужденной, недавний «кряк» прочно засел в памяти ее собеседника.
– Ты… – начал было Факир, но девочка незамедлительно ретировалась.
– Ладно, ты извини еще раз! Мне уже пора!
– Ты же не знаешь, куда идти…
– Я уже вспомнила! Извини, что помешала!
– Но ты!..
Но она уже убегала. Не в ту сторону и, на свое счастье, не слишком удачно. Еще одно «Апчхи!», и новоявленная Ахиру, споткнувшись о собственную ногу, растянулась на тротуаре.
«Недоразумение в чистом виде», – оценил пребывающий в зрителях Факир и, подойдя ближе, сбросил на рыжую голову размотанный шарф.
– До первого переулка, а там налево. Увидишь остановку. На любом троллейбусе до станции «Балетная школа».
– Спасибо, – растерянно выдохнула она, – за шарф…
– Не за что, только потом вернуть не забудь.
– Но как же я…
– Найдешь меня в 5 классе* училища… Если такую недотепу, как ты, туда, конечно, примут.
Он уходил, слушая ее возмущенные крики. Все-таки был у этой встречи один неоспоримый плюс – после нее возвращаться назад, к загадочному Сказочнику, было не так страшно.
Интересно, почему?
* * *
– Как он сказал, его зовут? – прыснул кто-то из дальнего ряда.
– Нэко… Нэкомура, кажется?
– Да-да! Точно! Нэкомура-сенсей.
На минуту все стихло, потому что новоявленный балетмейстер замолчал, грозно высматривая болтунов – похоже, слух у него был под стать имени, – а после продолжил, но, как ни странно, разговор повел далеко не о танце. А о вопросах женитьбы. Своей женитьбы.
– Зачем он нам это рассказывает?.. – спросил кто-то неподалеку от Факира.
– Может, он извращенец? – предположил кто-то из заднего ряда.
– Эй, а вам не кажется, что он… ну… он реально похож на кота?..
– Молчать! – загремел Нэкомура-сенсей, до которого, очевидно, снова долетели все разговоры, а когда в бальном классе воцарилась зыбкая тишина, откашлялся и объявил: – А сейчас!.. Сейчас будут показательные выступления. И знаете, кто будет выступать? Вы.
Определенно, это была месть. Разбившись на пары и ожидая своей участи, танцоры шепотом обсуждали истинно-кошачью обидчивость нового учителя. Оказавшийся в третьей паре Факир впервые был согласен со всеми местными сплетниками. Да, он был совсем как кот. Как будто кот взял и надел костюм человека – а впрочем, это было всего лишь глупое сравнение, не так ли? Факир внимательно оглядел нового учителя. Да, просто глупое сравнение. Сейчас важнее всего было то, что вчера он так и не нашел никакого Сказочника.
Ни следа. Ни единого намека на то, что тот действительно говорил с ним там, в ветклинике. Ни захламленного кабинета, ни таблички на двери с непроизносимым именем, выграненном на ней, ни той зеленоволосой девчонки – ничего. Вызванная на все невнятные просьбы администраторша глядела на Факира, словно на сумасшедшего. Да что там – он и сам засомневался в собственном рассудке.
– Третья пара! – объявил Нэкомура-сенсей, и девушка, навязавшаяся Факиру, взволнованно улыбнулась.
Они вступили с первым аккордом па-де-де из второго акта «Щелкунчика». Антре сменилось адажио, а оно – сольным танцем, и вот настал черед заключительной коды, когда за высящимся почти во всю стену окном Факир – или это ему вновь показалось? – увидел знакомую фигурку.
«Я его кукла, дзюра», – напомнила тень вчерашнего дня, и Факир замер, забыв о своей партнерше.
– Ах! – всплеснула руками та, и кода закончилась плачевно.
– Боже! – Нэкомура-сенсей принялся поднимать пострадавшую с чрезмерным усердием. – Вы в порядке? А вас… вас… – а вот это было уже в адрес Факира. – Вас я вынужден попросить задержаться после занятий!..
Факир моргнул и перевел рассеянный взгляд на морщившуюся от боли девицу.
Никакой зеленоволосой куклы за окном уже не было. Да и была ли она вообще?
* * *
Нэкомура-сенсей побарабанил пальцами по столу, смерил ученика проницательным взглядом и, наконец, сообщил:
– Я все знаю.
– Знаете? – растерялся Факир.
Балетмейстер кивнул:
– Конечно, – и добавил. – Это же очевидно.
– Серьезно?..
– Ну да. Ты влюблен.
Факир мысленно вздохнул. Ну вот, а он уж было подумал, что Нэкомура-сенсей и вправду что-то знал о сказочнике и его кукле. В конце концов, если это кто и мог знать, то только странный чудак, похожим на кота всем – даже именем.
Но Нэкомура-сенсей был просто-напросто идиотом:
– …Отсюда и только отсюда невнимательность во время танца и ваша ужасная ошибка! – проникновенно вещал он, склонившись к плечу ученика. – О, да! Любовь ведет к ошибкам! Но я всегда готов помочь, на ваше счастье. Я вижу – и это ясно, как божий день – вам нужен особый урок любви. Я помогу вам победить боль в вашем сердце и забыть…
В общем и целом тирада напоминала вступительный бред педофила, и Факир уже собрался было послать этого добрейшей души человека куда подальше, как вдруг тот произнес то, что не так недавно Факиру довелось услышать из уст совсем другого персонажа.
– …О несчастной любви!
Из уст Ска-зоч-ни-ка.
– Несчастной любви? – Факир неожиданно для себя самого (и вполне ожидаемо для Нэкомуры-сенсея) вздрогнул и обернулся к учителю. – С чего вы решили, что у меня несчастная любовь?
Но ответа на сей вопрос ему услышать не довелось. Скрипнула дверь, дунул сквозняк и вместе со сквозняком до их ушей долетело:
– Неко-сенсей!
Учитель побагровел (а будь он котом – он бы точно ощетинился) и, заикаясь, поправил:
– Нэкомура-сенсей! Если вы не запомните мое имя к завтрашнему дню, Ахиру-сан, мне придется… придется…
Но что там пришлось бы сделать Нэкомуре-сенсею, никто так и не узнал, потому что, заметив Факира, гостья радостно вскрикнула:
– Наконец-то! Я тебя по всем старшим классам ищу! И никто о тебе там не слышал. А знаешь, почему? – и она выдержала паузу, во время которой Нэкомура-сенсей почти успел открыть рот. – Потому что ты не сказал, как тебя зовут!
И вчерашняя знакомая умолкла, посмотрев на Факира с напускным укором, плохо заметным от радости в честь состоявшейся встречи. Между тем, наконец, очнулся Нэкомура-сенсей. И в отличие от нее, не стал оригинальничать:
– Два часа после занятий! Сегодня же! За неуважение к балетмейстеру!
* * *
– Вот, держи, – со вздохом, который сопровождал каждую ее реплику после вынесенного приговора, Ахиру протянула одолженный шарф. – Наверное, мне надо переодеться обратно, – невнятно прибавила вслед за этим.
– Наверное, – Факир принял шарф, за сутки изрядно помятый и покрывшийся тонкой паутинкой рыжих волос. – Где ты его хранила?.. В мусорном ведре?
Ахиру тотчас же надулась:
– Нет! В портфеле!
– Ясно…
Судя по всему, это было одно и то же. Факир встряхнул шарф и уже собрался оставить Ахиру наедине с ее дополнительными двумя часами, как та ойкнула и окликнула:
– Подожди!
Она снова заползала по своему портфелю и спустя полминуты тяжелых поисков выудила из его недр небольшую коробочку, перевязанную подарочной лентой.
– И не смотри на меня так! Я просто передаю.
Но Факир и не думал ее подозревать. Он прекрасно знал, которая из его одноклассниц не пожалела ни времени, ни сил на этот подарок. Но не имел ни малейшего желания его принимать.
– Ясно, – он засунул сложенный шарф себе под мышку и развернулся к выходу.
– Ты не возьмешь его?..
– Нет.
– Почему? – не отставала Ахиру. – Это же подарок! Ты обидишь ту, которая приготовила его тебе…
– Вот и славно, – перебил он. – Может, тогда перестанет наконец слать мне свои подгорелые печенья.
Сзади на пару секунду потеряли дар речи, а затем закричали с удвоенной силой:
– Нет, ты все-таки козел! Вчера, когда заговорила с тобой, я подумала – вот козел! Но потом ты дал мне шарф, и я… я решила… Но ты все-таки козел!
На этой ноте Ахиру притормозила, дабы перевести дух, а чтобы Факир не ушел – схватила его за руку. Пальцы у нее были тоненькие, но цепкие – после двух неудачных попыток побега Факир почувствовал, что готов ее убить:
– Слушай, какого черта ты поучаешь!..
– Потому что так нельзя, – был ответ.
– Тогда ешь сама ее печенья. Серьезно. Открой и съешь! А потом передай, что мне очень понравилось. И все будут счастливы!
– Нет, ты должен съесть! – не унималась Ахиру. – Тебе не стыдно? Это же маленькая девочка!
Он зло усмехнулся:
– Маленькая девочка! Моя одноклассница!..
– Нет! – перебила она. – Маленькая девочка с зелеными волосами! Я встретила ее в школьном дворе, она просила передать подарок парню, который вчера дал мне шарф!.. Тебе!
И она огорченно замолчала, едва ли уловив перемену в его настроении.
Подарок, обернутый красивой лентой, все еще был у нее в руках, и Факир, ни слова не говоря, вырвал его так спешно, словно в нем была часовая бомба. А впрочем – кто знал, не было ли ее там в самом деле?
– Что ты делаешь?.. – удивленно воскликнула Ахиру, пока Факир торопливо рвал обертку.
Пол покрылся блестящими клочками подарочной бумаги. Еще секунда – и к ним отправилась картонная крышка.
– Это… книга? – удивленно спросила Ахиру за них обоих.
А это и в самом деле была книга. Старая, потрепанная по краям. Ее обложка была обита темно-красной, как кровь, бархатной бумагой, а буквы – некогда позолоченные, но теперь тусклые и едва заметные – утоплены печатью интальо.
«Сказка о Принцессе Утке», – гласило название.
Невольно задержав дыхание, Факир провел ладонью по ветхой обложке. Ему казалось, еще секунда – и книга, озаглавленная словом, которое он знал незнамо откуда – исчезнет, как исчез кабинет со стариком-сказочником, как исчезла зеленоволосая малышка. Или как исчезла его уточка.
Но книга и не думала исчезать.
– Что это?.. – занудела, меж тем, Ахиру, для которой слово в название было загадкой. Она прижалась подбородком к его локтю, стараясь разглядеть мудреные письмена поближе. – Эй, что это значит?
– Тихо, – шикнул Факир и, помедлив, раскрыл книгу на первой странице.
– М-да… Немного же они написали… – разочарованно протянула Ахиру, потому что страница была исписана лишь на треть. – А что там?.. Никак не разберу…
Но Факир едва ли ее слышал. Витиеватые буквы, написанные от руки, и вправду будто плясали в глазах, но в веренице строк он ясно видел знакомое слово.
– Прочти вслух, пожалуйста, – громче попросила Ахиру.
Он перевел на нее рассеянный взгляд, словно не понимая, о чем она просит, но кивнул вполне осмысленно. Еще мгновение – и в бальном классе, где Ахиру уже забыла о своем наказании, звучала удивительная история:
– Давным-давно жил человек, сочинявший сказки…
__________________________
Прим. к 1 главе
*В балетные училища обычно принимают с 9-10 лет (1 год обучения/1 класс). Соответственно, Факиру 14-15 лет в этом фике. Я не нашел никаких сведений касательно их возраста (по крайней мере, внушающих доверие), так что прикинул сам. В оригинальном сериале Ахиру учится в балетном классе, но на пуанты их ставят только к концу истории. Средний возраст этого мероприятия – 11-12 лет. Если честно, именно на столько они и выглядят. Вместе с тем создается впечатление, что мужская половина героев (Факир и Мифо), как минимум, старше на пару лет, хотя иногда их показывают на совместных тренировках. Такой вывод напрашивает, как минимум, из того, что в первых сериях Ахиру что с одним, что с другим общается явно не на уровне одноклассников, а те, в свою очередь, вообще не знают ее.
Название: Тру-Тру для Настоящих Мужчин
Фандом: Free!
Автор: Lkv
Персонажи: Хару/Рин, Макото, Нагиса и грустный педофил
Рейтинг: PG-13 — R (в смысле, я не знаю)
Жанр: юмор, стёб
Состояние и размер: мини (~ 1 500 сл.), закончен
Дисклеймер: права на героев принадлежат студии Kyoto Animation
Размещение: свободное
Примечания: таймлайн до отъезда Рина. 2 пасхалки внутри.
Описание: по совету сомнительного австралийского друга, с которым Рин переписывается перед отъездом, ребята пытаются стать «взрослыми и крутыми». Способы для этого выбираются самые неожиданные – от измерения пенисов до загадочного Тру-Тру.
читать дальше
Рин торжественно поднял двенадцатисантиметровую линейку и положил ее точно по центру стола.
– Ну? Кто будет первым?
Товарищи по команде взволнованно переглянулись. Хару почесал нос.
Пластмассовая линейка устрашающе блестела в лучах солнца и, как казалось мальчикам, светилась изнутри, что ничего хорошего предвещать не могло по определению.
– Рин… – робко начал Макото. – А это обязательно?
Но непризнанный лидер был неумолим:
– Да ладно вам! Будет прикольно! Представьте только, как круто будет, когда спустя лет пять мы откроем наш общий дневник и прочитаем, какие у нас были писюны! Это же круто!
Друзья переглянулись.
– Круто? – с любопытством переспросил Нагиса. Он был младше всех и потому больше всех хотел стать крутым.
– Очень круто, – заверил Рин. – Мне так друг из Австралии написал.
– Друг из Австралии?
– Ну да.
– Из той, куда ты поедешь?
– Ну а откуда ж еще?
Нагиса немного помолчал, а затем уточнил:
– По-японски?..
– Конечно, по-английски! Ну чего вы тупите! Это ж офигительно будет!
Макото пожал плечами. Нагиса кивнул. Затем оба покосились в сторону вечно воздерживающейся стороны.
– Хару? – спросили на всякий случай.
Хару снова почесал нос.
– Хару, ты с нами?..
– Он с нами, как же иначе? – вмешался Рин. – Мы – команда. Все делаем вместе. Да? Да! Давайте так… Мы все. Вместе. Снимем. Плавки. На счет три? Согласны?
Компания нестройно закивала. Рин прокашлялся и, пригласив друзей подняться, начал торжественный отсчет:
– Один!
Пауза.
– Два!..
Очень долгая пауза.
– И…
Вечная пауза.
– …три!
В комнате воцарилась мертвая тишина.
Макото стоял как вкопанный – он даже не шевельнулся. Нагиса едва тронул резинку плавок. Рин хмуро глядел на друзей, предусмотрительно сложив руки на груди. А Хару…
– Почему только я снял плавки?
Три пары глаз уставились в одну точку.
– Да… – протянул кто-то, – нехорошо получилось.
* * *
Рин торжественно поднял огромную толстую книгу, а затем с шумом бухнул ее на стол.
– Ну? Будем учиться делать Тру-Тру?
Страницы книги зашелестели под пальцами Рина и в скором времени раскрылись на загадочной статье, снабженной весьма красочной иллюстрацией.
– А это… обязательно? – спросил Макото.
– Ну еще бы! – Рин даже закатил глаза. – Вы что, не знаете, что сейчас модно делать Тру-Тру себе и всем окружающим?
Мальчики с сомнением переглянулись. Хару почесал ухо.
– Ну представьте, как будет прикольно – мы запишем в наш общий дневник, кто дольше всех может делать Тру-Тру, а через пять лет прочитаем! Будет очень круто!
– Круто?.. – с подозрением переспросил Нагиса.
– Очень круто, – заверил Рин. – Мне так друг из Австралии написал.
– Друг из Австралии?
– Ну да.
– Тот, который сказал нам измерить наши писюны?
– Ну а какой же еще?
Нагиса немного помолчал, а затем уточнил:
– А эта книга на английском?
– Конечно, на японском! Ну чего вы тупите! Это ж офигительно будет!
Макото пожал плечами. Нагиса кивнул. Затем оба покосились в сторону некогда пострадавшей стороны.
– Хару? – спросили на всякий случай.
Хару снова почесал ухо.
– Хару будет первым подопытным! – объявил Рин. – Хару, садись сюда. Так. Я буду читать и делать тебе Тру-Тру. Только ты скажи, если будет больно, ладно? Макото, а ты записывай! А ты, Нагиса – зарисовывай! А я буду, значит, читать и делать Тру-Тру… Ну, готовы?
Летописцы энергично закивали. Хару почесал ухо в третий раз. Рин придвинул к себе раскрытую книгу и началось великое Тру-Тру.
– Э… рек…ги… Э-ре-ги… Эре… Ги…
И закончилось.
Рин отчаянно покраснел и, не смея взглянуть в глаза товарищам (само собой, каков позор!), спросил:
– А… никто не знает, что это за иероглиф?
– Где?
– Да вот… и вот… И вот этот никто не знает?
Почти-ставшие-крутыми ребята по очереди подходили и детально изучали незнакомые письмена.
– Может, по картинкам поймем?.. – предложил Макото.
Но картинка была всего одна и та крайне неинформативная. Опознав на ней «разрезанный писюн», мальчики, сколько они не гадали, так и не поняли, что же следовало делать с этим писюном, чтобы Тру-Тру официально состоялось. Наступила великая депрессия, на самом пике которой…
– Ой! – вдруг опомнился Рин.
– Что? Что? – задергались остальные. – Ты понял, как делать Тру-тру?
– Нет, – мотнул головой тот. – Но я вспомнил подсказку!
– Подсказку?.. – протянул Нагиса.
– Ага. Мне друг из Австралии писал, что делать это приятнее всего на свете. Это может быть ключом, понимаете?
И юный Шерлок окунулся в раздумья.
– То есть. Мы должны сделать что-то, что нам нравится больше всего на свете. И это будет Тру-Тру!
– Клево! – восхитились юные Ватсоны, а Рин продолжал:
– Вот ты, Хару, что любишь больше всего на свете?
– Воду, – не задумываясь, ответил тот.
– А ты Макото?
– Тоже воду, – ответил тот, потому что больше всего на свете любил Хару, но признаваться в этом стеснялся.
– Ну, и я тогда воду, – решил Рин.
– А я люблю мороженое! – влез Нагиса.
Дальнейшее казалось вполне очевидным.
– Отлично. Значит, сейчас мы пойдем плавать, а Нагиса – есть мороженое! Макото, запиши в наш общий дневник… Записываешь?
Через два часа, вдоволь накупавшись и объевшись мороженого, мальчики отдыхали на городском пляже. Где-то в комнате Рина, забытый на столе, пылился «общий дневник».
«Сегодня мы делали это с водой, а Нагиса – с мороженым!» – гордо гласила последняя запись.
* * *
Рин торжественно поднял новый фотоаппарат и аккуратно положил себе на колени.
– Ну? Готовы заделать Реально Крутую Фотку?
Товарищи по команде уныло уставились на пол. Один Хару смотрел прямо.
Фотоаппарат ненавязчиво переместился на стол, а его обладатель строго оглядел всех присутствующих.
– Рин… – с осторожностью начал Макото. – А может, просто поиграем?
Рин непонимающе оглядел друзей:
– В чем дело? Это же прикольно! Представьте только, как круто будет, когда мы вышлем моему другу наши фотки голышом, а он выложит их на каком-то сайте, где все настоящие пловцы выкладывают такие фотки! Вы же настоящие пловцы? Настоящие, я спрашиваю?
Настоящие пловцы молчали.
– Хару?.. – ухватился за последнюю надежду Рин. – Хару, ты ведь хочешь быть настоящим пловцом?
Хару пожал плечами. Каждому в комнате было известно, что он скажет вслед за этим:
– Я просто люблю воду и хочу плавать.
– Так пошли плавать! – обрадовался Макото.
– Пошли-пошли! – подхватил Нагиса.
Рин молча глядел на свое разрушающееся будущее. Добрый дядя из Австралии так хотел помочь ему. Он обещал показать их фотки какому-то там местному тренеру – большой, по его словам, знаменитости. Очень возможно, это и была первая ступенька к его, Рина, мечте – Олимпийской Сборной. Но теперь эта мечта вновь возвращалась в наглухо закрытые сундуки под названием «отдаленное будущее». Рин вздохнул, провожая взглядом уносящихся из комнаты ребят.
Кто-то слабо тронул его за плечо.
– Эй, – это был Хару. – Ты идешь?..
Слегка отдающий заботой вопрос тут же заставил Рина надуться:
– Нет, идите одни. А я пойду домой и напишу своему настоящему, – он особо подчеркнул это слово, – другу!
– Из Австралии? – уточнил Хару.
– Да. И мы будем говорить о всяких взрослых вещах, потому что – это он сам так сказал! – я уже взрослый в отличие от вас, – и Рин приосанился.
– Почему? – без обиняков спросил Хару. – Ведь у тебя самый маленький писюн.
Товарищ по заплыву пугающе раскраснелся и обозвал его идиотом.
– Это неважно! Мой друг сказал, я лучше всех, и когда я приеду в Австралию, мы будет делать Тру-Тру друг другу и еще много всякого!.. Как настоящие друзья!
– А я… – пробормотал Хару и его голос странно дрогнул. – Я думал, ты наш друг…
Рин дрогнул в унисон его голосу:
– Ну… ваш, конечно, но…
– А еще я думал, ты будешь делать Тру-Тру только с нами…
– Ну… – Рин почесал затылок, как он делал всегда, когда слышал нечто особенно смущающее.
Делать Тру-Тру с Хару было его второй сокровенной мечтой. Даже при том, что Рин понятия не имел о том, что же все-таки это Тру-Тру из себя представляло.
– Ну, я не против, конечно, – ответил наконец.
– Тогда обещай не делать ничего с тем своим другом… ладно? – тихо сказал Хару.
– А тебе… это важно? – еще тише спросил Рин.
– Очень… важно… – едва слышно ответил Хару.
Они стояли друг напротив друга, боясь взглянуть друг другу в глаза. Сердце Рина стучало с бешеной скоростью, и он, сам того не желая, вспомнил слова матери:
«Когда твое сердце быстро бьется рядом с другим человеком, просто так, без причины – это любовь».
Так значит…
Глаза Рина расширились. От ужаса.
«Фу, любовь! Как у девчонок!..»
Эпилог
Австралийский друг Рина, в виртуальной среде широко известный под ником «Орочи», как раз любовался последними фотографиями из детской раздевалки, когда на панели внизу рабочего стола нарисовалось одно новое сообщение.
«Rin10jap_swimsuit» – гласила строка «отправитель», и Орочи, опознав в авторе того самого мальчика, который обещал сфоткать ему себя и своих друзей голышом, поспешил открыть письмо.
Ожидаемых фото там, к сожалению, не оказалось, зато обнаружился довольно длинный и безграмотный бред о том, что Рин больше не сможет с ним общаться, потому как что-то кому-то пообещал (это часть была самой бредовой). Не дочитав, Орочи отправил письмо в «корзину» и предался тоске. Вот уже пятый по счету мальчик срывался с его крючка. Почему небеса так неблагосклонны к нему? Орочи с сожалением пролистал старые фото Рина и, выбрав парочку наиболее двусмысленных, начал ритуал прощания с очередным безответственным другом. К концу ритуала, когда рука Орочи основательно устала от прощания, а бумажных салфеток в коробке стало на десяток меньше, несовершенство мироздания озарило звуковое оповещение в скайпе.
Орочи лениво потянулся к мышке.
В этот раз ему писал какой-то двенадцатилетний Мститель. Орочи критически изучил профиль нового знакомого, а затем проверенным путем отыскал в соцсетях его фото.
Несовершенная жизнь Орочи наполнилась новыми красками, а рука – свежими силами.
«Привет, Мститель. Прочитав твой профиль, я сразу понял – ты куда старше своего возраста. Наверное, ты уже знаешь, что такое Тру-Тру…»
«…Нет?»
____________________________
Второй фик по малоизвестному, к сожалению, аниме «Принцесса Тютю». Как вы можете судить по названию, это сказка или, по крайней мере, попытка изобразить сказку в жанре сёдзе. По сюжету в городе, где происходит действие, перемешались сказки и реальность, так что впечатление легкой укуренности не оставит зрителя все 30 с лишним серий. Как бы там ни было, аниме очень метафоричное, доброе, в общем – сказочное. И немного… внезапное в сюжетных разворотах, что мне и понравилось более всего. [Перемотайте, чтобы попустить рекламу]
Название: Сказка о Принцессе Утке
Фандом: Princess Tutu
Автор: Lkv
Персонажи: Факир/Ахиру и др.
Рейтинг: PG
Жанр: сказка
Состояние и размер: миди, в процессе (~3 600 сл. в 1 гл.)
Дисклеймер: права на героев принадлежат студии Hal Film Maker
Размещение: свободное
Примечания: постканон
Давным-давно жил человек, сочинявший сказки. Он владел чудесным даром – всякая история, написанная его рукой, воплощалась в реальность. Сказочник прожил долгую жизнь и сделал счастливыми многих людей, но в своей собственной душе он носил грусть. Творя сказки для каждого, он не мог написать сказку для себя и прожил всю жизнь, глядя на чужую радость и чужую любовь. Тьма росла в его душе, и перед смертью Сказочник написал свою последнюю историю, наказав всем сказкам исчезнуть вместе с ним…
читать дальше
Глава о яйце
Время в очереди тянулось медленно, как жвачка. В крохотном холле ветклиники надоедливо тикали часы, а за дверью кабинета слышался приглушенный женский голос. Факир был здесь впервые и со скуки гадал, врач это или медсестра – именная табличка на двери на этот вопрос ответа не давала. Между тем у людей в очереди было развлечение интереснее. А именно – он. Девочка, что сидела рядом, так долго глядела на Факира, что казалось, еще немного – и она проглядит в нем дыру. Ее брови сошлись у переносицы, и лицо являло собой истинное сосредоточение детской мысли. Наверное, только чувство такта да сидящая рядом мать не позволяли ей задать вопрос напрямую.
Факир смилостивился и ответил на незаданный вопрос:
– Да, это утка.
Девочка ойкнула и покраснела.
– Если мама разрешит, иди посмотри… только не разбуди, ладно?
Девочка посмотрела на родительницу с немой мольбой во взгляде. Мама оказалась не менее милосердна, чем Факир, и коротко кивнула. Собравшись с мыслями, девочка направилась к местной достопримечательности, дремавшей у хозяина на коленях.
– А как ее зовут?.. – послышался робкий вопрос.
– Ахиру.
– Она ручная?
– Конечно.
– А почему ты принес ее сюда? Она заболела?
– К сожалению.
Девочка окинула утку сочувственным взглядом и призналась:
– Если бы Рекс заболел, я не знаю, что бы тогда делала…
«Ну, было бы логично, если бы ты привела его сюда…» – подумал Факир, но вслух озвучить эту мысль не успел.
– Было бы логично, если бы ты привела его сюда, дзюра, – послышалось откуда-то с порога кабинета.
– Ты кто такая?! – ощетинилась новая знакомая Факира, вмиг развернувшись на голос.
Прямо на нее глядела чудная лупоглазая девчушка с ядовито-зелеными волосами.
– Ух ты, – прыснула хозяйка Рекса, – да ты как…
«Кикимора», – улыбнувшись, закончил за нее Факир, но в этот раз его мыслям не случилось воплотиться в реальность.
– …как будто в зеленке выкупалась! – выпалила его знакомая и победоносно скрестила на груди руки, по-видимому, очень довольная этим сомнительным сравнением.
– Думаешь? – спросила зеленоволосая чудачка, пропустив укол мимо ушей. – Может быть, дзюра, я должна спросить у Дроссельмейера, – и она перевела взгляд на молчавшего все это время Факира. – Пойдемте. Вы следующий, дзюра.
– А ты...
– Я помогаю ветеринару.
– Как мило, – он встал и двинулся за ней следом. Дверь за ними закрылась, скрипнув, словно старуха.
Странно – такая новая и металлическая дверь.
– Ты его внучка, наверное?
– Неа, – она мотнула головой. Коридор резко свернул куда-то направо – туда, где по логике здание должно было кончиться несущей стеной.
Факир удивленно моргнул. Показалось?
Конечно же. Он был здесь впервые.
– Нет? – вернулся к разговору с девочкой он. – Значит, ты дочка?
– Неа, – снова отрезала та и дернула ручку высокой двери, не пойми откуда взявшейся перед ними. – Я его кукла, дзюра.
* * *
Кабинет, в который привела Факира чудаковатая помощница, больше походил на склад. Загроможденный какими-то коробками, бумагами и почему-то настольными лампами – в просто невообразимом количестве, – он оказался не от мира сего. Застыв на пороге, Факир скользнул взглядом по всему этому бардаку и заметил самое страшное – хозяина бардака.
– Боже мой, только не говорите мне, что это утка! – проскрежетал стариковский голос. – Нет, это точно утка. У всех собаки и кошки, а тебя, значит, утка? Парень, да ты, я смотрю, большой оригинал.
Было немного странно слышать такое от человека, разодетого как клоун. Факир прищурился, точно не верил своим глазам – под белым (или, вернее сказать, некогда белым) халатом врача красовался пестрый балахон крайне дурацкого покроя. Из-под воротника халата торчали разноцветные перья – гусиные, а то и павлиньи. На носу у ветеринара сидели жуткие пенсне с цветным стеклом, а на ноги были надеты туфли с неуклюже длинным носком. Иными словами, это был самый чудной человек, который когда-либо попадался Факиру.
– Ладно, давай сюда свою утку, – с картинным вздохом сказал он.
Факир окинул старика колеблющимся взглядом. Честно говоря, сейчас ему сильнее всего хотелось убежать отсюда куда подальше, но тут ветеринар спросил:
– Две недели уже в городе?
И Факир остался.
Потому что в городе он действительно был ровно две недели. Но откуда это знал старик, похожий разве что на шута?
– Да… Она почти ничего не ест последнюю неделю. Да и с самого приезда сюда была какая-то… кислая.
– Кислая? – переспросил врач, копаясь в одной из своих многочисленных коробках. – Хочешь сказать – вялая, малоактивная?
Факир поспешил согласиться. Никто из знакомых не понимал его привычки описывать утку словно человека. Кислая, веселая, грустная, задумчивая – это все она. Утки бывают задумчивыми? Конечно же, нет. Но его Ахиру могла быть такой.
– Да, в общем, малоактивная.
– Давай-ка посмотрим, – врач ненавязчиво выхватил утку из рук посетителя. Та испуганно крякнула.
– Осторожнее! – возмутился Факир.
– Не волнуйся, я большой специалист по уткам, – обнадежил врач и поднес напуганную посетительницу к своему носу. – Лет двести назад имел я дела с одной уткой… и могу тебя заверить, эти утки живучие твари, да-а-а, так просто их не возьмешь! Так, что у нас тут… Угу, – он постучал по клюву Ахиру пальцем. – Ага… – и посветил ей в глаз карманным фонариком. – Ого! – и приподнял крыло. – Ого-го! – и опустил крыло. – Ну, теперь мне все ясно. Узула! Тащи сюда шприц!
За дверью послышалось легкое шевеление, а затем – глухие удары чем-то тяжелым.
– Укол сейчас сделаем и всего делов, – пояснил он хозяину, пораженному вышеописанными методами диагностики.
– Какой укол? От чего? – очнулся тот.
– Как от чего? – удивился в свою очередь ветеринар. – От болезни, отчего же еще.
Чувствуя, как в каждой клеточке его тело закипает раздражение, Факир уточнил:
– От какой болезни?
– От той, которой болеет твоя Ахиру, – мимолетом бросил врач. Тут подоспел шприц, а хозяин так и не соизволил заметить, что ветеринар назвал его утку по имени, которое прежде в пределах кабинета не звучало.
– Черт, да что за болезнь у нее!
Игла легко вошла под утиное крыло. Ахиру слабо крякнула, а ветеринар терпеливо пояснил:
– Несчастная любовь, – и вздохнул так, словно объяснял самую очевидную вещь в мире.
Факир даже затрясся от злости:
– Вы издеваетесь?.. Вы вообще ветеринар?!
Врач посмотрел на него, странно улыбаясь, и его голос эхом раскатился по захламленным углам комнаты:
– Вообще-то, нет. Я – сказочник.
* * *
Ветер, засвистев в ушах, прошелся по скверу холодной волной. Факир поправил замотанный вокруг шеи шарф и заглянул за ворот пальто, где, спрятанная от непогоды, волновалась и дергала крыльями Ахиру.
Она стала живее после укола, но едва ли это было хорошим знаком. Теперь она беспрестанно рвалась куда-то, тоненько крякала, а когда Факир заглядывал за пазуху, чтобы успокоить ее, глядела с таким беспокойством, точно за ними велась погоня. Да уж, старик испортил ее, но не это казалось теперь самым страшным. Одно слово – «сказочник» – звенело в ушах Факира сильнее ветра. Оно вгоняло в смятение и лишало здравой мысли, оно не шло из головы и, точно запретное место, манило и пугало одновременно. А была тому единственная причина – никто во всем мире не знал, что оно значит.
Ангел и демон, кикимора, волшебница, колдун и добрый маг, эльфы и тролли – эти и многие другие слова, знакомые Факиру с самого детства, были пустым звуком для всех, кого бы он ни спросил. Он не помнил, откуда узнал их, но в этом мире не было ни одной книги, в которой бы нашлось место сказке. Ни дети, ни взрослые, ни старики – никто и никогда не слышал о ней.
Факир убежал от Дроссельмейера, только заслышав это похороненное в завалах памяти слово. Всю жизнь он пытался узнать, что оно значит, но чем чаще он спрашивал о нем, тем больше летело в его сторону косых взглядов, и однажды Факир пообещал – себе и Ахиру – больше он никогда не произнесет его.
«Сказка…»
Ахиру забилась еще сильнее, и Факир опомнился:
– Ну что такое? Перестань…
Она уставилась на него с почти человеческой мольбой во взгляде.
– Я не могу тебя выпустить тут. Потерпи, до дома всего чуть-чуть.
Когда он разговаривал с нею, казалось, она все-все понимает. Порою Факиру чудилось, что она кивает ему в ответ, наклоняет голову в знак приветствия или прощания, машет крылом. Это было почти так же странно, как слово «сказочник», которое понимал лишь он один. Но в этот раз Ахиру повела себя совсем как дикая утка.
– Ай!
Она клюнула его в нос.
– Ты что делаешь?!
Ее желтые крылышки мелькнули ярким пятном в сером пасмурном дне, и Ахиру, пролетев несколько метров, упала на землю. Не на шутку перепугавшись, Факир рванул следом, но еще секунда – и Ахиру взлетела снова. Ветер подхватил ее крошечные крылья и смел в сторону, упрятав за толстым стволом дуба, что рос точно по центру сквера.
– Ахиру! – выкрикнул Факир и бестолково завертел головой.
Но, как он ни всматривался, крошечное желтое пятнышко – его уточка – так и не мелькнуло среди серых деревьев.
Ахиру нигде не было. Нигде.
«Что же делать?»
Факир растерянно замер посреди пустой дороги.
«Это все он… Сказочник!» Не следовало, должно быть, уходить от него – убегать от слова, наделенного загадочной силой. Факир неуверенно оглянулся через плечо. Где-то там, за домами, его ждал тот, кто знал, что значат все эти непонятные и никому не знакомые слова.
Идти?
Кто-то тронул его за плечо:
– Извините...
* * *
В эту хмурую погоду было неожиданно встретить такую прохожую. Миниатюрная девочка, на вскидку никак не старше двенадцати лет, с веснушками, щедро усыпавшими нос и уголки щек, с длинными, заплетенными в рыжую косу волосами и с пронзительно голубыми глазами. Она была одета в школьную форму, незнакомую Факиру, – пышную и нарядную, больно легкую для поздней осени. Но почему-то девчонка совсем не мерзла. Зато чихнула, прежде чем успела задать свой вопрос.
– Простите… Апчхи! – и утерла рукавом нос, – А вы не знаете, где тут балетное училище?
Балетное училище было на другом конце города.
– …Я просто только сегодня приехала. Ну… и… заблудилась, вот. И теперь я опаздываю… Уже на час! Вы не поможете? – и она снова чихнула.
– Училище на другом конце города, – коротко бросил Факир.
Переварив ее странный вид, он вспомнил главное – надо срочно возвращаться в ветеринарную клинику. Срочно.
– Что?.. – она схватила его за рукав. – Как на другом конце! Как же так?
– Вот так. Пусти!
Словно решив подслушать их разговор, ветер стих, и по всему скверу послышалось эхо двух перекрикивающихся голосов.
– Постой! Расскажи, как мне дойти!
– Я спешу!
– Но тут больше никого нет!..
– Мне срочно надо идти.
– Ну пожалуйста!
– Отцепись уже, дура!
– Ты всегда так с людьми разговариваешь? А-а-апчхи!
Факир нервно утерся – сопли бестолковой незнакомки попали ему прямо в лицо.
– Извини, – пискнула та и замельтешила, обыскивая свои карманы. – Вот!
Платок, явно не первой свежести, ткнулся Факиру под нос. «Кто бы мог подумать, что возненавидеть человека через пять минут после знакомства – реально», – подумал пострадавший и коротко отказался:
– Обойдусь.
–А? Да? Ну… ладно, – она понуро склонила голову и, скомкав платок до прежнего состояния, потянула было обратно, как вдруг…
– Постой! – Факир задержал ее руку, – Это…
На уголке ткани, заботливо вышитые, темнели буквы: «А-хи-ру».
– Ахиру… – прошептал Факир, дрогнув от одного звука этого имени. – Ахиру… утка…
Незнакомка незамедлительно порозовела:
– Э-это… просто имя такое. Кряк!.. – и испуганно ойкнула.
В воздухе повисло многозначительное молчание.
«Она… только что крякнула?..»
Девочка старательно разглядывала какую-то одной ей видимую точку на ботинке Факира, но как бы она ни старалась казаться непринужденной, недавний «кряк» прочно засел в памяти ее собеседника.
– Ты… – начал было Факир, но девочка незамедлительно ретировалась.
– Ладно, ты извини еще раз! Мне уже пора!
– Ты же не знаешь, куда идти…
– Я уже вспомнила! Извини, что помешала!
– Но ты!..
Но она уже убегала. Не в ту сторону и, на свое счастье, не слишком удачно. Еще одно «Апчхи!», и новоявленная Ахиру, споткнувшись о собственную ногу, растянулась на тротуаре.
«Недоразумение в чистом виде», – оценил пребывающий в зрителях Факир и, подойдя ближе, сбросил на рыжую голову размотанный шарф.
– До первого переулка, а там налево. Увидишь остановку. На любом троллейбусе до станции «Балетная школа».
– Спасибо, – растерянно выдохнула она, – за шарф…
– Не за что, только потом вернуть не забудь.
– Но как же я…
– Найдешь меня в 5 классе* училища… Если такую недотепу, как ты, туда, конечно, примут.
Он уходил, слушая ее возмущенные крики. Все-таки был у этой встречи один неоспоримый плюс – после нее возвращаться назад, к загадочному Сказочнику, было не так страшно.
Интересно, почему?
* * *
– Как он сказал, его зовут? – прыснул кто-то из дальнего ряда.
– Нэко… Нэкомура, кажется?
– Да-да! Точно! Нэкомура-сенсей.
На минуту все стихло, потому что новоявленный балетмейстер замолчал, грозно высматривая болтунов – похоже, слух у него был под стать имени, – а после продолжил, но, как ни странно, разговор повел далеко не о танце. А о вопросах женитьбы. Своей женитьбы.
– Зачем он нам это рассказывает?.. – спросил кто-то неподалеку от Факира.
– Может, он извращенец? – предположил кто-то из заднего ряда.
– Эй, а вам не кажется, что он… ну… он реально похож на кота?..
– Молчать! – загремел Нэкомура-сенсей, до которого, очевидно, снова долетели все разговоры, а когда в бальном классе воцарилась зыбкая тишина, откашлялся и объявил: – А сейчас!.. Сейчас будут показательные выступления. И знаете, кто будет выступать? Вы.
Определенно, это была месть. Разбившись на пары и ожидая своей участи, танцоры шепотом обсуждали истинно-кошачью обидчивость нового учителя. Оказавшийся в третьей паре Факир впервые был согласен со всеми местными сплетниками. Да, он был совсем как кот. Как будто кот взял и надел костюм человека – а впрочем, это было всего лишь глупое сравнение, не так ли? Факир внимательно оглядел нового учителя. Да, просто глупое сравнение. Сейчас важнее всего было то, что вчера он так и не нашел никакого Сказочника.
Ни следа. Ни единого намека на то, что тот действительно говорил с ним там, в ветклинике. Ни захламленного кабинета, ни таблички на двери с непроизносимым именем, выграненном на ней, ни той зеленоволосой девчонки – ничего. Вызванная на все невнятные просьбы администраторша глядела на Факира, словно на сумасшедшего. Да что там – он и сам засомневался в собственном рассудке.
– Третья пара! – объявил Нэкомура-сенсей, и девушка, навязавшаяся Факиру, взволнованно улыбнулась.
Они вступили с первым аккордом па-де-де из второго акта «Щелкунчика». Антре сменилось адажио, а оно – сольным танцем, и вот настал черед заключительной коды, когда за высящимся почти во всю стену окном Факир – или это ему вновь показалось? – увидел знакомую фигурку.
«Я его кукла, дзюра», – напомнила тень вчерашнего дня, и Факир замер, забыв о своей партнерше.
– Ах! – всплеснула руками та, и кода закончилась плачевно.
– Боже! – Нэкомура-сенсей принялся поднимать пострадавшую с чрезмерным усердием. – Вы в порядке? А вас… вас… – а вот это было уже в адрес Факира. – Вас я вынужден попросить задержаться после занятий!..
Факир моргнул и перевел рассеянный взгляд на морщившуюся от боли девицу.
Никакой зеленоволосой куклы за окном уже не было. Да и была ли она вообще?
* * *
Нэкомура-сенсей побарабанил пальцами по столу, смерил ученика проницательным взглядом и, наконец, сообщил:
– Я все знаю.
– Знаете? – растерялся Факир.
Балетмейстер кивнул:
– Конечно, – и добавил. – Это же очевидно.
– Серьезно?..
– Ну да. Ты влюблен.
Факир мысленно вздохнул. Ну вот, а он уж было подумал, что Нэкомура-сенсей и вправду что-то знал о сказочнике и его кукле. В конце концов, если это кто и мог знать, то только странный чудак, похожим на кота всем – даже именем.
Но Нэкомура-сенсей был просто-напросто идиотом:
– …Отсюда и только отсюда невнимательность во время танца и ваша ужасная ошибка! – проникновенно вещал он, склонившись к плечу ученика. – О, да! Любовь ведет к ошибкам! Но я всегда готов помочь, на ваше счастье. Я вижу – и это ясно, как божий день – вам нужен особый урок любви. Я помогу вам победить боль в вашем сердце и забыть…
В общем и целом тирада напоминала вступительный бред педофила, и Факир уже собрался было послать этого добрейшей души человека куда подальше, как вдруг тот произнес то, что не так недавно Факиру довелось услышать из уст совсем другого персонажа.
– …О несчастной любви!
Из уст Ска-зоч-ни-ка.
– Несчастной любви? – Факир неожиданно для себя самого (и вполне ожидаемо для Нэкомуры-сенсея) вздрогнул и обернулся к учителю. – С чего вы решили, что у меня несчастная любовь?
Но ответа на сей вопрос ему услышать не довелось. Скрипнула дверь, дунул сквозняк и вместе со сквозняком до их ушей долетело:
– Неко-сенсей!
Учитель побагровел (а будь он котом – он бы точно ощетинился) и, заикаясь, поправил:
– Нэкомура-сенсей! Если вы не запомните мое имя к завтрашнему дню, Ахиру-сан, мне придется… придется…
Но что там пришлось бы сделать Нэкомуре-сенсею, никто так и не узнал, потому что, заметив Факира, гостья радостно вскрикнула:
– Наконец-то! Я тебя по всем старшим классам ищу! И никто о тебе там не слышал. А знаешь, почему? – и она выдержала паузу, во время которой Нэкомура-сенсей почти успел открыть рот. – Потому что ты не сказал, как тебя зовут!
И вчерашняя знакомая умолкла, посмотрев на Факира с напускным укором, плохо заметным от радости в честь состоявшейся встречи. Между тем, наконец, очнулся Нэкомура-сенсей. И в отличие от нее, не стал оригинальничать:
– Два часа после занятий! Сегодня же! За неуважение к балетмейстеру!
* * *
– Вот, держи, – со вздохом, который сопровождал каждую ее реплику после вынесенного приговора, Ахиру протянула одолженный шарф. – Наверное, мне надо переодеться обратно, – невнятно прибавила вслед за этим.
– Наверное, – Факир принял шарф, за сутки изрядно помятый и покрывшийся тонкой паутинкой рыжих волос. – Где ты его хранила?.. В мусорном ведре?
Ахиру тотчас же надулась:
– Нет! В портфеле!
– Ясно…
Судя по всему, это было одно и то же. Факир встряхнул шарф и уже собрался оставить Ахиру наедине с ее дополнительными двумя часами, как та ойкнула и окликнула:
– Подожди!
Она снова заползала по своему портфелю и спустя полминуты тяжелых поисков выудила из его недр небольшую коробочку, перевязанную подарочной лентой.
– И не смотри на меня так! Я просто передаю.
Но Факир и не думал ее подозревать. Он прекрасно знал, которая из его одноклассниц не пожалела ни времени, ни сил на этот подарок. Но не имел ни малейшего желания его принимать.
– Ясно, – он засунул сложенный шарф себе под мышку и развернулся к выходу.
– Ты не возьмешь его?..
– Нет.
– Почему? – не отставала Ахиру. – Это же подарок! Ты обидишь ту, которая приготовила его тебе…
– Вот и славно, – перебил он. – Может, тогда перестанет наконец слать мне свои подгорелые печенья.
Сзади на пару секунду потеряли дар речи, а затем закричали с удвоенной силой:
– Нет, ты все-таки козел! Вчера, когда заговорила с тобой, я подумала – вот козел! Но потом ты дал мне шарф, и я… я решила… Но ты все-таки козел!
На этой ноте Ахиру притормозила, дабы перевести дух, а чтобы Факир не ушел – схватила его за руку. Пальцы у нее были тоненькие, но цепкие – после двух неудачных попыток побега Факир почувствовал, что готов ее убить:
– Слушай, какого черта ты поучаешь!..
– Потому что так нельзя, – был ответ.
– Тогда ешь сама ее печенья. Серьезно. Открой и съешь! А потом передай, что мне очень понравилось. И все будут счастливы!
– Нет, ты должен съесть! – не унималась Ахиру. – Тебе не стыдно? Это же маленькая девочка!
Он зло усмехнулся:
– Маленькая девочка! Моя одноклассница!..
– Нет! – перебила она. – Маленькая девочка с зелеными волосами! Я встретила ее в школьном дворе, она просила передать подарок парню, который вчера дал мне шарф!.. Тебе!
И она огорченно замолчала, едва ли уловив перемену в его настроении.
Подарок, обернутый красивой лентой, все еще был у нее в руках, и Факир, ни слова не говоря, вырвал его так спешно, словно в нем была часовая бомба. А впрочем – кто знал, не было ли ее там в самом деле?
– Что ты делаешь?.. – удивленно воскликнула Ахиру, пока Факир торопливо рвал обертку.
Пол покрылся блестящими клочками подарочной бумаги. Еще секунда – и к ним отправилась картонная крышка.
– Это… книга? – удивленно спросила Ахиру за них обоих.
А это и в самом деле была книга. Старая, потрепанная по краям. Ее обложка была обита темно-красной, как кровь, бархатной бумагой, а буквы – некогда позолоченные, но теперь тусклые и едва заметные – утоплены печатью интальо.
«Сказка о Принцессе Утке», – гласило название.
Невольно задержав дыхание, Факир провел ладонью по ветхой обложке. Ему казалось, еще секунда – и книга, озаглавленная словом, которое он знал незнамо откуда – исчезнет, как исчез кабинет со стариком-сказочником, как исчезла зеленоволосая малышка. Или как исчезла его уточка.
Но книга и не думала исчезать.
– Что это?.. – занудела, меж тем, Ахиру, для которой слово в название было загадкой. Она прижалась подбородком к его локтю, стараясь разглядеть мудреные письмена поближе. – Эй, что это значит?
– Тихо, – шикнул Факир и, помедлив, раскрыл книгу на первой странице.
– М-да… Немного же они написали… – разочарованно протянула Ахиру, потому что страница была исписана лишь на треть. – А что там?.. Никак не разберу…
Но Факир едва ли ее слышал. Витиеватые буквы, написанные от руки, и вправду будто плясали в глазах, но в веренице строк он ясно видел знакомое слово.
– Прочти вслух, пожалуйста, – громче попросила Ахиру.
Он перевел на нее рассеянный взгляд, словно не понимая, о чем она просит, но кивнул вполне осмысленно. Еще мгновение – и в бальном классе, где Ахиру уже забыла о своем наказании, звучала удивительная история:
– Давным-давно жил человек, сочинявший сказки…
tbc
__________________________
Прим. к 1 главе
*В балетные училища обычно принимают с 9-10 лет (1 год обучения/1 класс). Соответственно, Факиру 14-15 лет в этом фике. Я не нашел никаких сведений касательно их возраста (по крайней мере, внушающих доверие), так что прикинул сам. В оригинальном сериале Ахиру учится в балетном классе, но на пуанты их ставят только к концу истории. Средний возраст этого мероприятия – 11-12 лет. Если честно, именно на столько они и выглядят. Вместе с тем создается впечатление, что мужская половина героев (Факир и Мифо), как минимум, старше на пару лет, хотя иногда их показывают на совместных тренировках. Такой вывод напрашивает, как минимум, из того, что в первых сериях Ахиру что с одним, что с другим общается явно не на уровне одноклассников, а те, в свою очередь, вообще не знают ее.
@темы: Ахиру, Princess Tutu, закончен, юмор, фанфики, в процессе, гет, мистика/сказка, Free!, Мацуока Рин, Тачибана Макото, Хадзуки Нагиса, Нанасэ Харука, R, Факир, G
-
-
16.02.2014 в 20:29вижу, ты совершенствуешься)
-
-
18.02.2014 в 20:47-
-
19.02.2014 в 02:03-
-
20.02.2014 в 21:01