Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мой сосед Мукуро

Писать АУ "на поржать" - полезно для здоровья.

Название: Мой сосед Мукуро
Автор: Lkv
Пейринг: Гокудера/Цуна < – Мукуро (это такой графический намек на мукуцуну)
Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор, сказка
Состояние и размер: мини/миди, в процессе
Дисклеймер: права на героев принадлежат Амано Акире
Предупреждения: AU, общая атмосфера укуренности вокруг главного героя
Размещение: свободное
Описание: в поисках спокойного места для работы Гокудера переезжает в окраинный дом островного городка Намимори, но уже первый день его новой жизни омрачается знакомством с довольно наглым соседским котом. Раздражаясь вначале и на самого кота, и на его хозяина, Гокудера очень скоро проникается теплыми чувствами к последнему. Однако кот, оказавшийся не совсем обычным питомцем, категорически против такого поворота событий…
Примечания: 1) название фика – аллюзия на название фильма Миядзаки «Мой сосед Тоторо»; 2) возраст героев ~20 лет.

~2800 сл.

Все началось с сущего пустяка. Замотавшийся с переездом Гокудера в спешке выложил свои чертежи на стол. И забыл убрать.
А окно было открытым…
– Тихо-тихо… – успокаивающе подняв руку, он двигался в сторону стола крадущейся походкой. – Не шевелись… Не ступай… Нет… нет, только не на мой план!
Субъект, с которым в данный момент Гокудера вел столь миролюбивую беседу, был никем иным как угольно-черным котом с самодовольной наглой мордой и, вероятно, не совсем чистыми лапами, что и являлось основополагающей причиной и для крадущейся походки Гокудеры, и для его словесных излияний.
– Я тебе рыбки дам, если не наступишь.
Кот задумчиво пошевелил усами и перевел взгляд с Гокудеры на его чертеж.
– Рыбки и мяса.
Кот ненавязчиво приподнял лапу.
– Ах ты гребаная скотина, – ласково произнес Гокудера.
Кот, очевидно, понял. И уверенно шагнул на разложенный лист, а свершив это злодейство, посмотрел на замеревшего поодаль человека с таким видом, как будто хотел спросить: «Ну и чё?».
– Маленькая черная мразь! – задохнулся Гокудера, срываясь с места.
На полминуты комнату заполнил шум, грохот и матерный аккомпанемент ее нового владельца, а под конец, когда все стихло и лишь чертежные листы, неспешно опадающие со стола на пол, напоминали о развернувшейся трагедии, Гокудера, потирающий пострадавшую в бою руку, услышал звонок в дверь.
«Дерьмо», – подумалось в первую очередь. Подлый кот, так и не исчезнувший туда, откуда он явился, сидел на высоком шкафу и с интересом поглядывал оттуда на Гокудеру. Оставить его здесь и пойти к дверям было опасно, проигнорировать звонок – очень сложно, поскольку, не успело пройти и десяти секунд, как он повторился…
– Только попробуй изгадить мне что еще – раздолбаю вместе со шкафом! – пригрозил коту Гокудера.
– Мяу, – ответил тот и принялся умываться.
Гокудера четко знал, что животные неразумны, но сейчас так же четко понимал еще одну вещь – этот кот вполне осознанно издевался над ним.
– Да-да! Уже иду! – крикнул он на очередную трель звонка.
В этот дом, расположенный у самых окраин Намимори, Гокудера въехал нынешним утром, так что не составляло труда угадать, кто ждал его за дверью: кроме его собственного дома в этом переулке возвели только один. Он был жилой, несмотря на свой солидный возраст, хотя при въезде Гокудера так и не увидел жильцов – ни в окнах, ни во дворе за невысокой оградой.
– Здравствуйте, – поздоровались с ним, как только дверь была открыта.
– Добрый день, – безрадостно поприветствовал незнакомца Гокудера, большей частью думая об оставшейся в комнате угрозе.
– Я тут живу… по соседству, – неуверенно начал гость, видя его недружелюбие.
– Да-да, я так и понял, – бегло кивнул Гокудера и уже хотел было выпроводить незваного соседа, как тут из комнаты долетел глухой и тем самым очень подозрительный звук, а затем – все затихло.
Гость поспешил поинтересоваться:
– У вас есть животные?
– Что?! Нет! – возмутился Гокудера. – Да и с какого хрена-…
Но эту пылкую речь ему закончить не привелось. Из комнаты донеслось зловещее шуршание, и, наплевав на гостя, вежливость и учтивость (которых, впрочем, у него никогда и не наблюдалось), Гокудера пулей ринулся к своим незащищенным от диких животных бумагам.
– Блять! – донеслось из комнаты через пару мгновений.
Сосед, брошенный у двери, счел своим соседским долгом ринуться следом.
– Мукуро! – донеслось из комнаты еще через пару мгновений.
– Мукуро?! – прогремел Гокудера.
И были у него на это две весомые причины:
1) Кот, ныне идентифицированный как Мукуро, мочился в его комнате.
2) Кот, которому недолго оставалось до того, когда его имя станет нарицательным*, мочился на его чертежи.
– Простите… – краснея от стыда, пробормотал остановившийся сзади сосед.
Но Гокудера был слишком шокирован, чтобы ему ответить.
– Я вам все возмещу! – напоследок выкрикнул хозяин пушистого бедствия и бросился к изгаженным бумагам. Кот был задержан на месте преступления, но интеллектуальные труды погибли безвозвратно.
– Мои чертежи… – схватившись за голову, шептал их создатель.
– Простите.
– Столько бессонных ночей…
– Мне ужасно жаль…
– Столько сил…
– Я… извиняюсь.
– Как я теперь построю убежище к концу света?!
В комнате повисла короткая пауза.

– Что?..

* * *
Определенно, новая глава в жизни Гокудеры начиналась совсем не так, как он планировал. Мечта пожить где-нибудь в глуши и спокойно поработать уже давно преследовала Гокудеру с почти такой же навязчивостью, как его не совсем адекватное желание построить убежище к концу две тысячи двенадцатого года, когда, по убеждению Гокудеры, радиация превратит всех (разумеется, кроме него) в зомби. Однако чертеж был испорчен, а жизнь в глуши – по крайней мере, пока – была ничуть не менее шумной и нервной, чем жизнь в столице. Одно было положительным во всей этой истории.
Чай…
Чай в доме Савады Цунаёши, того самого безответственного соседа-кошатника, был на удивлении чудесен. Кроме того, к чаю прилагались закуски, что, конечно, не аннулировало совершенное преступление, но значительно его смягчало.
– Ну… – начал вышеупомянутый Савада, когда его подношение было выпито и съедено, – Гокудера…кун? – Гокудера фыркнул. – Гокудера-сан… еще раз приношу свои искренние…
– Накой они мне? – мрачно перебил Гокудера.
– Я могу помочь с восстановлением…
– Да щас.
– Но я действительно могу! По работе я как раз… – пылко начал вещать тот, а Гокудера, отделываясь вялыми «угу», сосредоточил все свое внимание на завернувшем к ним в гостиную коте.
Прогулявшись по периметру комнаты, кот бросил на присутствующих парочку скучающих взглядов, затем вскочил на невысокую тумбочку неподалеку от Гокудеры и наградил самого Гокудеру еще одним взглядом – но уже совсем не скучающим, а вполне себе наглым, самодовольным и, что очень вероятно, даже насмешливым. Гокудера мог поклясться чем угодно, что ему это не привиделось со злости – так же, как ему не привиделась парочкой неделей раньше летающая тарелка, или, месяцем раньше, знак свыше (он был на рекламном плакате), поведавший ему об угрозе зомби-атаки во время конца света.
Гокудера никогда не строил иллюзий. Вот почему, когда кот присел на задние лапки и, широко раскрыв пасть, показал ему язык, Гокудера правильно понял, что кот совсем не зевает, а издевается лично над ним.
– Что за черт?! – резко возмутился он, вогнав своего собеседника в молчаливый страх. – Что ты делаешь?
– Я всего лишь…
– Да не ты! Он!
Испуганный, Савада обернулся и, только осознал причину столько бурной реакции соседа – тут же резко изменился в лице.
– Мукуро? – спросил он, то ли обращаясь к коту, то ли интересуясь у Гокудеры, совсем он дурак или нет.
А кот, надо заметить, тут же прилег на своей тумбочке, делая вид, будто не понимает, с чего это к нему пристали.
– Он мне язык показал, – с серьезностью объяснил Гокудера.
В комнате снова воцарилась недолгая тишина, а Савада посмотрел на своего гостя с таким выражением лица, как будто последний сказал что-то из ряда вон выходящее.
– Что?.. – спросил в итоге он.
– Наглый кот…
– Да, кот, он… плохо относится к новым людям… Но вы не волнуй-…
Но тут Гокудера снова выпал из их беседы. Тумбочка, на которой лежал кот, и прежде обращала на себя внимание, но теперь, когда черные лапы Мукуро отчетливо выделялись на неком мутно-белом предмете, оставленном на ней – Гокудера понял, в чем была соль.
И не замедлил напугать своего соседа вторично:
– Мать моя!
– Что?.. – робко отозвался Савада, на всякий случай отодвигаясь от него подальше.
– Там… это… под сраным котом…
Кот фыркнул, а Савада прозрел:
– А! – с облегчением выдохнул он. – Так вы о книге? Совсем забыл ее убрать.
Гокудера взглянул на него с фанатичным безумием во взгляде:
– Это то, о чем я думаю, да?
– Ну, – улыбнулся тот, довольный, что хоть как-то порадовал гостя. – Если вы думаете о первом издании «Бакэнэко»** Джотто Вонголы, то это оно и есть.
Только услышав его ответ, Гокудера зашелся благоговейной дрожью. В узком кругу высокоинтеллектуальных людей Джотто Вонгола считался едва ли не посланником высших рас на Земле. Для людей чуть менее просвещенных, но стремящихся к совершенству, он был центром религии джоттоизма. Наконец, на самом деле он являлся классическим писателем-мистицистом первой половины девятнадцатого века и кроме всего прочего весьма запомнился психиатрам первой половины девятнадцатого века тем, что утверждал, будто в его романах нет ни толики выдуманного.
– О господи… – Гокудера всегда был атеистом (не считая тех нескольких месяцев, которые он провел в секте джоттоистов), но теперь он был готов уверовать во что угодно. – Это действительно то самое издание?.. Откуда оно у тебя?
– Досталось от дедушки, – подойдя к тумбочке, Савада поднял и перенес на пол скучающего на книжке кота. – Это что-то вроде семейной реликвии. Даже стыдно говорить, что теперь мне приходится искать для нее покупателя… – он виновато почесал затылок. – А еще Мукуро мешает – представьте себе, расцарапал сегодняшнего гостя…
– Да уж, кот та еще зараза, – согласился Гокудера.
На какое сокровище положил свою тушу!
– Нет, он очень добрый, – возразили на это. – Просто к новым людям долго привыкает, но вы не волн–…
– А книга у твоей семьи давно? – перебил Гокудера.
– Давно. Сколько она существует – столько она у нас.
– Это как понимать? Я знаю, что при жизни Джотто книга из семьи никуда не уходила.
Савада снова улыбнулся:
– Да, она никуда не уходила из семьи. Ни до, ни после его смерти. Я – потомок Джотто Вонголы в десятом поколении.
На этом он умолк, и, поскольку Гокудера после новости подобного рода также не был способен к вербальному общению, в комнате воцарилась тишина настолько идеальная, что стало отчетливо слышно, как тикают часы в коридоре.
– Гокудера-сан? – наконец спросил Савада с легким волнением.
И это было отнюдь небеспричинно – вытаращенные глаза Гокудеры могли заставить волноваться кого угодно.
– Э-это… п-правда? – запинаясь, вымолвил тот.
– Что?..
– Конечно, правда – поспешил ответить самому себе Гокудера. – Да-да, теперь я вижу… То же лицо, те же глаза, волосы… Как я раньше не заметил?.. Ты как будто его ожившая фотография!
И, справедливости ради, в этот раз он ничуть не преувеличивал: Савада Цунаеши и вправду был удивительно схож с тем Джотто Вонголой, которого помнили и любили (во многих смыслах этого слова) преданные поклонники саг об оборотнях-котах и прочей нечисти. Но ничуть не меньше, чем внешнее сходство, восторгал факт родства. Савада был потомком самого Вонголы. «Потомком в десятом поколении, – крутилась в голове божественная истина. – В десятом! Десятом…»
Падая на колени, Гокудера так и воскликнул:
– Десятый!
Савада растерянно хлопал глазами, пытаясь понять, шутит он или нет. А где-то совсем рядом недовольно глядел на развернувшуюся сцену Мукуро. И если бы в эти секунды Гокудера был в состоянии увидеть хоть что-то, кроме светлого лика своего соседа, он бы непременно заметил, что взгляд кота разумен ничуть не меньше, чем человеческий.

* * *
С трепетом проведя ладонью по старой обложке, Гокудера выдохнул.
Она была прекрасна! Издание 1842 года, ветхое, пропитанное запахом старины (Гокудера даже понюхал – и чихнул). Когда-то его держал в руках сам автор! А теперь выпало счастье держать ему, Гокудере Хаято.
Умилившись эпичности момента, преданный поклонник перевернул обложку. На форзаце, затертом и утратившем былую красочность, был изображен огромный кот, вставший на задние лапы. Двухвостый, с разноцветными глазами. Главная загадка всей книги.
«Охуенно!» – оценил символичность рисунка высокоинтеллектуальный читатель и судорожно залистал страницы дальше, жадно впиваясь в знакомые строчки взглядом.
В романе рассказывалось о бакэнэко, под обликом человека устраивающего главному герою неприятности – мелкие вначале и вполне значительные к концу. Роман этот Гокудера прочитал от корки до корки еще в детстве, а потом много раз возвращался к нему, и, обладая отменной памятью, мог засыпать цитатами оттуда любого желающего, однако теперь, перелистывая страницы первого издания любимой книги, Гокудера чувствовал себя так, будто видел ее впервые.
«Буду читать всю ночь!» – в приступе фанатизма решил он и, открыв излюбленную главу, в которой тайна демонического кота переставала быть такой уж тайной, уселся за стол.
Однако, не успел он как следует проникнуться когнитивным диссонансом главного героя, телефон, забытый им на диване, разразился трелью звонка.
«Дерьмо-дерьмо-дерьмо», – обругал неизвестного Гокудера, и нехотя поплелся в сторону голосящего мобильного.
– Алло, – вяло поздоровался он.
В трубке послышался смех, пронизанный какой-то нездоровой жизнерадостностью, и голос, принадлежащий коллеге Гокудеры и его же главному препятствию на пути к повышению – Ямамото Такеши, произнес:
– А ты как всегда!
– Тебе какого черта понадобилось? – зашипел Гокудера в трубку. – И… что, черт возьми, значит «как всегда»?!
– Как всегда недоволен, – уточнил Ямамото.
– Это потому что звонишь ты!
В динамиках вновь рассмеялись.
– Ну, как устроился на новом месте? Помощь нужна?
– Нормально, – нетерпеливо ответил Гокудера, блуждая по комнате.
За окном, закрытым на ночь, горели огни соседского дома, и, если повернуть голову чуть вправо, можно было разглядеть кусочек чужой комнаты… Односложно отвечая на сыплющиеся из трубки вопросы, Гокудера, сам не зная, зачем, глядел на этот кусочек. Интересно, это была спальня? Гостиная, в которой они с Савадой сидели этим днем, равно как и кухня, располагалась в другой части дома – он прекрасно запомнил, когда был там, а значит…
В полоске света мелькнула расплывчатая фигура.
«Черт», – охарактеризовал ситуацию Гокудера. Фигура, мало того, что принадлежала Саваде Цунаёши, так еще и была облачена в одни штаны, которые, к слову, должны были вот-вот исчезнуть.
Факт того, что он подглядывает, пришел очень некстати и вызвал в душе Гокудеры грандиозную битву Добра и Зла.
«Он же парень, – сказало Добро, которое почему-то выглядело как Ямамото Такеши. – К тому же как капля воды похож на твоего кумира!»
«Вот именно, – перебило Зло. – Так что иди и возьми очки».
«Подождите-ка!..» – воспротивилось Добро, но его тут же забили битами, что в контексте бейсбольного прошлого Ямамото выглядело особенно прекрасным, и Гокудера понял, что ему не отвертеться.
Уже не слушая россказни реального Ямамото, он намертво приклеился к своему окну.
Вот руки Савады легли на пояс джинс, и, затаив дыхание, Гокудера наклонился поближе. Вот аккуратно вышел из шлевок ремень, и Гокудера уперся лбом в стекло. Вот спустились до половины ягодиц покровы одежд, явив миру неожиданно ярко-оранжевые семейники… А затем прямо в глаза незадачливого сталкера ткнулась черная когтистая лапа.
– Блять! – незамедлительно выкрикнул Гокудера, с испуга отшатываясь куда-то назад, и споткнулся.
Падение было эффектным. И совершенно напрасным – кот сидел по ту сторону окна, и стекло между ними было лучшей защитой.
– Я перезвоню, – коротко распрощался Гокудера, на всякий случай не отводя от кота взгляда.
Из динамиков послышалось неловкое возражение, но тут связь завершилась, и в комнате воцарилась полная тишина. Кот моргнул за стеклом мерцающими в полутьме глазами, и только теперь Гокудера заметил, что они у него разноцветные: один – голубой, а второй – желтый. Вкупе с черным окрасом это казалось особенно мистическим, и Гокудере стало как-то не по себе от этого пронизывающего взгляда.
– Выглядят отвратно… – сказал он, кисло сморщившись. – Твои зенки, безмозглый кошак.
Это было верхом идиотизма – сидеть в пустой комнате и разговаривать с примостившимся на твоем подоконнике котом. Но Гокудере заметно полегчало, только лишь он выдал эту фразу, и потому, с чувством собственного достоинства поднявшись с паркета, начинающий извращенец – стараясь, впрочем, не встречаться с котом взглядом, – направился к своему наблюдательному пункту.
Как и ожидалось, Савады уже не было.
– Черт… Это все ты виноват, – обругал Гокудера кота. – Ну давай! Вали отсюда! – и он громко постучал по стеклу, надеясь вспугнуть животное.
Но кот даже не пошевелился. Его разноцветные глаза цепко глядели на Гокудеру, и в них не было ни капли дружелюбия.
– Ты чего вытаращился?! – возмутился тот. – Я тебя не нравлюсь, да? – и он сделал паузу, будто и впрямь ждал ответа. – Знаешь, что? А мне наплевать. Твой хозяин доверил мне свою семейную реликвию. В первый день знакомства. Как оно тебе, а? Все еще думаешь, что ты ему… – но тут Гокудера осекся, потому как тирада, и без того напоминающая монолог завсегдатая психиатрического отделения, стала походить на браваду одного поклонника перед другим.
И все бы ничего, если б один из них не был котом…
«Черт… Свихнуться можно с этими кошками», – подумал человек, всерьез собиравшийся строить убежище на случай конца света, и, напоследок пожелав коту удавиться, отправился в ванную.
Там, проведя все обязательные водные процедуры и еще одну, необязательную, но крайне необходимую в контексте знакомства с Савадой, Гокудера поймал себя на том, что зевает никак не реже раза в минуту. «Беготня с переездом…» – пришло ему на ум разумное объяснение, и, зевнув в последний раз, Гокудера покинул ванную. Книга, будоражившая его ум весь вечер, сиротливо лежала посреди письменного стола. Почесав в затылке, Гокудера постоял над ней еще немного, а затем, побежденный внезапной усталостью, направился к дивану. Лег, даже не расстилая постельного белья.
Но сон не шел, и стоило только Гокудере закрыть глаза, тонкий кошачий силуэт, так и не исчезнувший с подоконника за время его отлучки, витал в мыслях раздражающим черным пятном.
«Мать твою, да когда ты уйдешь?» – злился Гокудера.
Изредка он открывал глаза, стараясь не шевелиться и не притягивать к себе ненужного взгляда, но кот все так же сидел за его окном, словно каменное изваяние.
– Блять, – простонал объект слежки и, наплевав на выбранную тактику игнорирования, в несколько шагов преодолел расстояние до окна.
– Вот, – он зашторил окно одним рывком – так, что штора едва не сорвалась с карниза. – Теперь отлично видно? – и злой, затопал обратно к дивану.
Это помогло лишь наполовину: высвеченная луною, тень кота слабо колыхалась на шторе, и Гокудера прекрасно видел, что тот никуда не исчез. Зато сам он точно стал невидим, и этого вполне хватало. Прошло не больше получаса, прежде чем Гокудера, утомленный минувшим днем, погрузился в крепчайший сон.
Он не услышал, как щелкнула задвижка окна, впуская в его комнату незваного гостя. Скрипнули паркетные доски под тяжелыми шагами, а тень, легшая на залитую лунным светом книгу, была совсем не похожа на кошачью.


____________________

Сноски от Кепа:
*«мукуро» - яп. «мертвец», «труп».
**в японском фольклоре - кошка, обладающая магическими способностями.

@темы: гранаты, Цуна, юмор, фанфики, в процессе, Мукуро, мистика/сказка, Мой сосед Мукуро, Гокудера, AU, Reborn, PG-13

---

Воскресные мукуцуны

Название: Скверный клиент Ютаки Кейтаро
Бета: [здесь могла быть ваша реклама]
Персонажи: мукуцуны намеком
Рейтинг: G
Жанр: ? мелодрама
Размер: драббл, 765 сл.
Саммари: вариация на эту заявку с Колда. Мукуро находит потерявшего память Цуну работающим в парикмахерской, но не торопится сообщить об этом Вонголе.

Мукуро терпеть не мог запах краски. В дешевых парикмахерских такой можно встретить нередко. Но это еще не самая ужасная черта эконом класса. Самая ужасная – суета. В высоком зеркале напротив Мукуро мог видеть снующих за его спиной парикмахеров. Где-то рядом надрывался фен, в центре зала, занятого четырьмя раковинами для мытья волос, шумела вода - и все это вместе с голосами клиентов и обслуживающих их мастеров сливалось в какую-то до ужаса нелепую какофонию.
Мукуро терпеть не мог шум – вот что. Запах краски, шум. И ожидание.
К сожалению, последнее было такой же отличительной чертой дешевизны, как и запахи вместе с навязчивым шумом. Мукуро знал это отлично, потому что вот уже больше полугода, раз в месяц, исправно посещал это неприятное заведение.
Почему? Все очень просто.
В зеркале над головой Мукуро отразилось знакомое лицо. Карие глаза, непослушные волосы скучного коричневого цвета, острый и слегка вздернутый нос, тонкие губы...
До ужаса тривиальная внешность.
- Добрый день, - поздоровался Цуна, вставая за креслом. – Все как обычно?
Мукуро поднял глаза, молча разглядывая его бейджик с жирно выведенным на нем именем – «Ютака Кейтаро». Кивнул, и Цуна, опустив взгляд на пристегнутую к поясу сумку с парикмахерскими принадлежностями, принялся копаться внутри.
- Эй, - окликнул Мукуро, когда он достал пару ножниц и расческу.
Цуна спешно поднял на него взгляд.
- Обычно перед стрижкой моют голову.
- Да?.. – парикмахер в отражении растерянно почесал затылок. – Ну, я просто посмотрел, что она у вас и так чистая… В таких случаях можно…
Довольно неприятное начало. Мукуро поспешил перебить:
- Вот почему на тебя так много жалоб, - заметил он.
Цуна стремительно изменился в лице:
- Чего?..
- И еще потому, что ты каждому третьему царапаешь шею.
- Откуда ты вообще про жалобы знаешь?!
- Повежливее, - осадил Мукуро.
Цуна вздрогнул, нахмурился, но подкол героически стерпел. Лишь подвезя кресло к раковинам в центре зала, пробубнил, что посещать мастера, которого постоянно критикуешь, крайне нелогично. Мукуро промолчал - мытье головы было его самой любимой частью стрижки.
Разумеется, лишь тогда, когда сзади стоял Савада Цунаеши…
Зашумела вода, и между намокших прядей волос скользнули его тонкие пальцы. Как иронично, что из несостоявшегося босса Вонголы вышел такой чудесный парикмахер. Мукуро закрыл глаза, полностью сосредотачиваясь на ощущениях. Подушечки пальцев мягко массировали кожу, неторопливо передвигаясь от висков к затылку. В такие моменты даже шум и запахи, царящие в парикмахерском зале, становились почти незаметными. Может быть, Цуна обладал каким-то редким талантом в этой области, а может – Мукуро доставляло удовольствие одно только осознание, что сам босс Вонголы сейчас делает это с ним, но одно он мог сказать точно – лучше, чем Савада Цунаеши, его голову не мыл никто.
Жаль только, что в парикмахерских эконом класса все происходит быстрее, чем хотелось бы. Пять минут – и Цуна уже промокал его волосы одноразовым бумажным полотенцем.
В холодном зеркале отражалось его задумчивое и немного уставшее лицо.
- Эй, - окликнул Мукуро.
Он не любил молчание и не любил такие задумчивые взгляды. Раз в месяц Цуна должен был смотреть исключительно на него. В конце концов, за это Мукуро и платил.
- Что? – откликнулся его парикмахер.
- Я тут вспомнил почему-то… о твоей амнезии.
Цуна растерялся:
- О моей амнезии? Откуда ты знаешь?..
- Ты мне сам рассказал, - солгал Мукуро.
- Сам, да?.. – на него взглянули с сомнением.
- Да. Случайно.
- Может быть, - сдался Цуна. – И что?
Лицо его осталось безучастным даже теперь. Мукуро исподволь глядел в зеркало.
- Так ничего и не вспомнил?
- Я теперь и не вспомню, - пожал плечами тот и с недоверием протянул: - И все-таки я не помню, чтобы рассказывал тебе…
- Неудивительно, если учесть, что ты и полжизни не помнишь, - съязвил Мукуро.
Зеркальный Цуна даже покраснел от возмущения:
- Иди ты к черту!
- Повежливее, - удовлетворенно улыбнулся Мукуро.
Связанный главным законом торговли, Цуна снова смолчал и вернулся к работе. Больше он не витал в облаках, и пускай только обида удерживала его мысли рядом с Мукуро, этого вполне хватало. Глядя на мелькающие в зеркале ножницы, Мукуро думал о том, что хранители Вонголы скоро доберутся и до этого городка, прочешут его и, конечно же, найдут Саваду Цунаеши.
Если только кто-нибудь не спрячет его раньше.
Иллюзиями, например…
- Ну? Как? – Цуна поднес к его затылку небольшое круглое зеркало и терпеливо ждал оценки.
Мукуро не любил мафию и не любил делиться своими находками.
Савада Цунаеши не хотел носить титул Десятого Вонголы.
Удачное совпадение.
- Хорошо, - ответил Мукуро, разглядывая далеко не прическу, а сделавшего ее парикмахера. – Мне нравится.
- Серьезно?.. – почему-то удивился тот.
- Серьезно.
Цуна недоверчиво покосился на отражающегося в зеркале клиента:
- Странно… Обычно ты говоришь, что криво и все такое.
- Ах да, - очнулся Мукуро. - Спасибо, что напомнил... Так же криво, как и всегда.

Название: Питомец для Мукуро
Бета: [здесь могла быть ваша реклама]
Персонажи: мукуцуны, Дино и Хибари, тварь божья
Рейтинг: PG
Жанр: юмор в AU
Размер: мини, 1 138 сл.
Саммари: Цуна проигрывает Мукуро спор и за это выполняет его желание: отправляется с ним в зоомагазин - выбирать и оплачивать покупку.
Осторожно: злой Хибари!
Автор любит писать про тараканов...

Цуна поежился и опасливо обернулся. Продавец, недвижимо стоящий возле кассового аппарата, буквально прожигал их взглядом, из приоткрытой двери в торговый зал проникал надоедливый сквозняк, стенды вокруг были заставлены домашними тварями самых скверных видов, да и сопровождающий у Цуны был не самый приятный. Попытавшись прикинуть в уме, сколько времени они уже провели в магазине, Цуна с тоской подытожил – больше часа. Взгляд упал на присевшего перед террариумом Мукуро. В задумчивости подперев рукой подбородок, тот рассматривал змею. А змея – его.
Мысль о том, что в них есть что-то родственное, пришла в голову само собой…
За спиной продавец демонстративно застучал по кнопкам кассы, и Цуна вздрогнул.
– Мукуро, – негромко окликнул он.
– М-м-м?
– Ты выбрал змею?
– Я пока еще в сомнениях…
– Ты в сомнениях уже больше часа, – намекнул Цуна.
Мукуро уловил раздражение в его голосе:
– Что-то не так, Савада? – он оторвался от созерцания террариума и одарил Цуну парочкой утонченно-издевательских улыбок. – Хочешь уйти, не выполнив свою часть уговора?
Цуна вздохнул. Этим днем он действительно проспорил Мукуро одно желание, и тот факт, что на спор его творчески подтолкнул сам Мукуро, похоже, не играл никакой роли. Промямлив в ответ нечто маловразумительное, Цуна попытался решить проблему обходным путем:
– Посмотри, какая милая желтая птичка, Мукуро!
– Камикорос, – раздалось со стороны кассы.
– Хорошо-хорошо, – Цуна убрал от птички руки.
В этот день само мироздание было против него.
– Как насчет птицеедов? – неожиданно послышался голос Мукуро.
– Чего?
– Птицеедов, говорю. Пауков. Как ты к ним?..
К птицеедам Цуна, по правде сказать, относился плохо.
– Нормально, – он неуверенно пожал плечами.
Мукуро двинулся внутрь зала, по третьему разу разглядывая полки с живностью.
– А улитку бы завел? – спросил он, остановившись у аквариума, заполненного этой скользкой божьей тварью.
Цуна вяло поплелся следом. Какого черта Мукуро начал его опрашивать?
– Смотри-ка, цикады…
– Ага.
– Ты бы завел цикад?
Цуна поморщился.
– А кого бы ты завел?
– Я не знаю, – промямлил он. – Никого бы…
– Ну а все-таки? Мне нужен совет.
Вряд ли Мукуро действительно в нем нуждался, но Цуна, понадеявшись на лучшее, выбрал из ассортимента самое недорогое:
– Хомячка, наверное… или мышь.
Сбоку, как и ожидалось, послышался издевательский смех:
– О да!.. Они бы тебе подошли.
– Почему это? – возмутился Цуна.
– Единственные безвредные животные. Суетливые и маленькие… Вроде тебя.
Сравнение прозвучало настолько безобидным, почти ласковым, что Цуна, забыв огрызнуться, только удивленно поглядел на своего спутника. Мукуро улыбнулся и, приподняв руку, легко провел ладонью по его волосам:
– Ах да, еще и пушистые… – смакуя каждое слово, добавил он.
«Вот же мать-перемать!» – дернувшись от его руки, Цуна споткнулся и едва не налетел на средних размеров аквариум рядом с местом жительства цикад. Первая волна испуга прошла довольно скоро, и, глядя на ликующего Мукуро, Цуна понял, что над ним просто в очередной раз посмеялись.
– Да ты уб-… – позабыв о страшном кассире, зашумел было он, но тут с довольным лицом его спутника приключилось что-то из ряда вон выходящее, потому как назвать такое восторженное удивление Мукуро как-то иначе у Цуны просто не поворачивался язык.
– О боже… – прошептал неприкаянный искатель, с диким восторгом разглядывая аквариум за его спиной. – Как же я раньше их не заметил?..
Предчувствуя что-то ужасное, Цуна обернулся.
Стеклянная клетка, представшая перед ним, кишмя кишила толстыми мадагаскарскими тараканами.
«Черт-черт-черт!..» – оценил надвигающуюся угрозу Цуна, шумно сглатывая подступивший к горлу комок. Тараканов он боялся с детства, но если прежде это были обычные паразиты, от которых Цуну почти всегда спасала мать и иногда – не очень удачно – школьный товарищ Гокудера, то теперь перед Цуной копошились жуткие монстры размером никак не меньше шести сантиметров каждый. Попытка представить Мукуро в качестве хозяина этой живности повлекла за собой почти полуобморочное состояние, и потому Цуна не сразу услышал, как дверь в зоомагазин со скрипом открылась, и очень радостный голос на входе произнес:
– Кёя!
– Камикорос, – поздоровался кассир.
– Что новенького? – поинтересовался голос.
В ответ неопределенно хмыкнули.
– Что?.. У нас посетители? Кёя, и ты тут стоишь? Ты должен быть рядом с ними!
– Камикорос, – предостерегли его.
– Ладно, – смирился голос, – хорошо. Я сам подойду, – и вкрадчивым шепотом добавил: – А на прощание…
– Камикорос! – оборвали его, и любопытный разговор завершился глухим стуком, а пару мгновений спустя перед потенциальными покупателями нарисовался приветливый молодой человек с расцветающим фингалом под глазом.
– Здравствуйте! – восторженно начал он, сканируя посетителей на предмет возможной финансовой выгоды. – Меня зовут Дино, и сегодня я буду вашим личным консультантом. Вижу, вы смотрите на этих малышей с легким испугом, – обратился он к Цуне. – Это совершенно нормально. Но как вы будете удивлены, узнав, что эти малютки совершенно безобидны! Они как… как… – Дино защелкал пальцами, пытаясь отыскать наиболее живописное сравнение.
– Как хомячки, – подсказал Мукуро.
– Да! Как хомячки, – подхватил тот. – Только гораздо удобнее во всех смыслах…
– А, скажите, они из аквариума могут выползти? – перебил Мукуро.
Дино не замедлил поднять во имя клятвы правую руку:
– Нет! Исключено.
– Как жаль… а мне надо, чтоб выползали.
– …Но иногда выползают…
– Да ну?
– Да, очень часто сбегают.
– А на человека наброситься могут?
– Ну что вы!
Мукуро с сожалением закусил губу, и консультант встрепенулся:
– Впрочем, вполне обучаемы команде «фас».
– Понятно, – с деловитым видом кивнул Мукуро. – А как вы считаете, в пижаму полезут?
И тут он так выразительно покосился на Цуну, что Цуне стало окончательно ясно, зачем они пришли в этот магазин.
Дино, между тем, тоже покосился на Цуну, и ему тоже все стало ясно:
– Хотите разнообразить свои отношения, ребята? – поинтересовался он с участием.
В зале повисла секундная пауза.
– Что?! Нет! – задрожав, взвизгнул Цуна. – Мукуро! Мукуро, я сейчас уйду!
Не обращая на него внимания, Мукуро счастливо смеялся. Улыбался консультант. Хотел провалиться сквозь землю Цуна.
– Знаете, – успокоившись, заметил Мукуро. – А ведь я сразу положил на них глаз. Взял бы даже без вашего профессионального вранья.
– У вас наметанный глаз и вы положили его в нужное место, – смирено отозвался Дино.
Мукуро снова поглядел на копошащихся в аквариуме насекомых. Затем смерил взглядом Цуну.
– Будете брать? – это был продавец.
– Ну не знаю… – Мукуро демонстративно задумался. – А тот аутичный кассир уже достаточно разозлился?
– О, вполне, – улыбнулся Дино.
– Тогда я возьму дюжину.
Цуна вздрогнул.
– Заверните со всем необходимым…
Цуна почувствовал головокружение.
– Ах да… – Мукуро покосился на свой «кошелек». – И еще я хочу хомячка.
Карманные деньги на грядущий месяц улетали, даже не попрощавшись.


Эпилог, глубоко символистичный

Прекрасное личико Эм-эм приобрело существенное сходство с жабьим, когда таракан, мирно сидящий на стекле террариума, шевельнув усами, пополз в ее сторону.
– Гадость какая, – оценила покупку девушка. – Это он тебе подарит, точно говорю.
Хром, стоящая рядом, с обидой покосилась в ее сторону. Промолчала.
– Интересно, что они едят, – наблюдающий издалека Чикуса поправил очки.
– Человечину? – предположил Кен.
– В таком случае тебе не о чем беспокоиться…
– Какипи!
Зарождалась очередная потасовка.
Хром осторожно отступила к стене, а Эм-эм, уставшая ждать, закричала в сторону спальни:
– Мукуро-чан! Ты скоро?
– Глупая баба, не торопи Мукуро-сана! – возмутился Кен, перекидываясь на нее.
Но он зря беспокоился – никто и не думал торопиться. Где-то за стенами спальни Рокудо Мукуро, главная беда учителей средней Намимори и хулиганов того же заведения, гладил притихшего рыжего хомячка и пытался накормить его шоколадом.
– Я назову тебя Савадой Цунаёши… – тихо рассказывал питомцу он. – И буду заботиться о тебе. Как умею…
Хомячок обнюхивал шоколад и глядел на хозяина с недоверием.
– Правда-правда!

Следующим днем в воспитательных целях Мукуро сбросил его в террариум.

@темы: драббл, гранаты, Цуна, Дино, закончен, юмор, фанфики, Мукуро, Хибари, AU, Reborn

---

1. Наверное, с РФ что-то случилось, потому что за последнее время я получил от него несколько умылов крайне приятного содержания.
РФ, спасибо. Ты это очень вовремя, серьезно. Главное, не бросай курить то, что ты там теперь куришь и что так неслабо повышает уровень ЛЮБВИ.

2. Ну и драббл, чтобы не стыдно было приходить с пустыми руками. К тому же последняя (?) глава никого не оставит равнодушным.

"Благословление", юмор, G, 619 сл., намеком мукуцуны на фоне хромофранов. Написано во славу этой странички из 397-ой главы. Небечено.
Предупреждение: Мукуро ведет себя странно, как будто его чем-то ебнули по башке.

Мукуро относится к новому реборнопейрингу с большой симпатией, но у него на это свои причины.

Разбираться с представителем их зыбкого альянса – сомнительное удовольствие. Особенно тогда, когда представитель - Мукуро. Но Цуна, морально повзрослевший после боя с Бин Поно и Сморгией, знал, что кроме него это сделать некому. (А еще – Реборн пнул его в зад.)
– Ну, как все прошло? Вы победили? – спросил он первое пришедшее в голову, когда сближающее действие пинка завершилось.
Мукуро посмотрел на него как на идиота.
– То есть… конечно, вы победили, – поправился Цуна. – Но… как?
Мукуро устало закатил глаза.
– Нет-нет! Я имел в виду – как вы сами? Никто не ранен? Дино-сан вообще…
Цуна едва не спросил «цел?», но, к счастью, его перебили:
– А что это там происходит над твоим левым ухом?.. – задумчиво произнес Мукуро, глядя куда-то через его плечо.
Цуна дернулся, торопливо схватился за ухо, затем частично осознал смысл вопроса и, наконец, обернулся, потому что осознать смысл вопроса полностью без зрительной опоры было невозможно.
– Что это?.. – повторил между тем Мукуро, прищуриваясь.
Последнее было делом просто необходимым: Хром, присевшая рядышком с Франом и целующая его в щеку, и вправду была слишком далеко от них.
Цуна похлопал глазами. Мукуро положил ему на плечо руку.
И до боли сжал…
«О господи, только не говорите мне, что он ревнует… – ужаснулся заложник. – И ревнует к ребенку!»
Успокаивать ревнующего представителя их альянса было удовольствием еще более сомнительным. Но в этот раз обошлось без пинков.
– Это… так… прекрасно! – прозвучало совсем недалеко.
«Это… был… Мукуро?!»
Цуна медленно повернул голову в сторону голоса: глаза Мукуро блестели в знак торжества момента.
– Э-э-э… – с сомнением протянул Цуна, разглядывая одухотворенное лицо.
– Моя ученица и мой ученик!.. – воскликнул счастливец и, казалось, едва удержался от того, чтобы пуститься в пляс.
«М-да», – подытожил, глядя на него Цуна. А как же связь с Хром? Как же их исключительные отношения и его забота о ней? Цуна мог бы перебрать еще с десяток таких «как же», если бы в этот момент Мукуро не добавил коронное:
– Наши дети!..
«Чего?!» – стукнуло у Цуны в голове, и он ошарашено уставился на новоявленного родителя.
Это была шутка? Метафора? Последнее казалось более логичным, и Цуна, совсем недолго похлопав глазами, спросил:
– Это… такое сравнение?.. Ну, про детей.
Мукуро посмотрел на него как на идиота.
– То есть… конечно, сравнение! – поправился Цуна. – Но… зачем?
Мукуро устало закатил глаза.
– Нет-нет! Я имел в виду – а как же Хром? Знаешь, если ты не замечал, она…
Цуна едва не сказал «любит тебя», но, к счастью, его перебили:
– Мукуро тебе не пожаловался, но во время последней битвы его сильно приложили по голове, – это был Реборн.
Цуна поглядел на раненного с непониманием:
– Значит…
– Да, ты теперь мать Хром.
– Мать, ясно… – задумчиво покивал головой он и только потом, до конца осознав смысл сказанного, встрепенулся: – Погоди! А почему мать-то?!
Реборн безразлично пожал плечами. Глядя на этот жест, Цуна с ужасом вспомнил, что с его собственного плеча рука Мукуро никуда не исчезла…
«Черт…» – мысленно выругался он, кося в сторону ее обладателя.
Конечность как назло тут же зашевелилась и сползла с плеча куда-то под лопатку.
«Черт!» – повторил Цуна и с мольбой взглянул на Реборна.
– Думаю, через недельку сам отойдет, – обнадежил тот.

* * *
Полмесяца спустя Хром, шмурыгающая носом с интервалом в пару секунд, сидела за столом комнаты Цуны.
– Босс… – начинала она уже в двадцатый раз. – Как же так? Неужели ничего нельзя сделать?..
Цуна подавал ей двадцатый бумажный платочек и клал руку на плечо:
– Я что-нибудь придумаю.
– Босс…
– Хром.
За столом послышалось шмурыганье.
– Босс!
– Хром?!
За столом послышался стук и грохот.
– Цуна-кун такой заботливый, правда? – шепнула пришедшая с Хром Кёко. – Как папа.
– Или как мама, – умилилась пришедшая с Кёко Хару.
Тоскливо вздыхая, Цуна успокаивал рыдающую у него на груди Хром.

@темы: гранаты, Цуна, драбблы, закончен, РФ, юмор, Мукуро, Reborn, G, Хром

---

Клиника им. Св. Вонголы

Название: Клиника им. Св. Вонголы
Автор: Lkv
Бета: Кавайная Няшка пожелала остаться аноном
Персонажи: Цуна, его хранители, Вария и прочие
Преслеш-пейринги: 6927, 8059, 3318, 151, XS
Рейтинг: PG
Жанр: юмор
Состояние и размер: в вечном процессе, сборник зарисовок (драбблов), объединенных общей тематикой и сюжетом.
Дисклеймер: права на героев принадлежат Амано Акире
Предупреждения: AU, и Гокудера матерится
Размещение: свободное
Описание: пошел как-то Цуна проводить подругу к врачу. И не вернулся.

5

* * *

Единственным, что интересовало Хибари Кёю в его медицинской практике (и вообще в жизни), были тяжелые, трудно диагностируемые случаи в урологии. О, он существовал ими, он жаждал заполучить их, как жаждет заполучить достойного противника истинный воин! Но судьба оставалась неблагосклонной к нему, и каждый день в кабинет Хибари Кёи заходили больные, страдающие самыми заурядными заболеваниями. И потому с каждым днем уролог клиники им. Св. Вонголы, Хибари Кёя, становился все злее и злее.
В случае же с Савадой Цунаёши, ныне сидевшем на кушетке в его кабинете, для недовольства имелись и другие, не менее веские причины. Пациент был направлен к Хибари гинекологом Рокудо Мукуро, и уже одно это имя окрашивало и без того хмурое лицо уролога в поистине пугающие тона.
Хибари ненавидел Мукуро. Ненавидел уже давно и с особой упорностью. Начало этим глубоким чувствам положило одно из ежемесячных собраний врачей клиники, на котором Мукуро раскритиковал в пух и прах сделанный Хибари доклад. Подобного унижения уролог стерпеть не мог и с тех самых пор жил мечтой когда-нибудь отплатить Мукуро той же монетой.
- Ну? – отрываясь от заполнения медбланка, поинтересовался Хибари. – На что жалуемся?
И, помня одно из самых главных правил в общении с пациентом, посмотрел тому в глаза.
Смотрел в глаза – кому бы то ни было – Хибари всегда твердо и мужественно. Впрочем, любой, знающий его хотя бы самую малость, имел на этот счет другое мнение и другие эпитеты…
Лицо пациента отчего-то преисполнилось ужасом.
- Я-я-я… - нечленораздельно начал он и на этом же закончил.
- Вы, - повторил Хибари, наклоняясь к нему чуть ближе.
Недолго помолчав, тот выдал:
- Н-н-н…
Мужественный уролог вздохнул. Сомнений не было – заикание, классический случай.
Почему ему так часто попадались пациенты с заиканием?
- К логопеду ходили когда-нибудь? – в спокойном тоне, чтобы не напугать несчастного логофоба еще сильнее, поинтересовался Хибари, выписывая посетителю направление к вышеупомянутому специалисту.
- Н-нет, - выдавил тот.
- Значит, сходите.
- Но…
- Сходите, даже не пытайтесь увильнуть, - отрезал Хибари и одарил пациента одним из самых строгих взглядов, что имелись в его арсенале.
Будучи врачом опытным и квалифицированным, он знал, как боятся заики своего позорного дефекта и как упорно откладывают встречу с логопедом, столь им необходимую. Да, он знал и потому был тверд с больным.
- А теперь – снимайте все ниже пояса. Я вас осмотрю.
Не смея перечить, несчастный заика принялся раздеваться.
О, как он долго мучился со штанами! А с нижним бельем! Его руки тряслись под внимательным врачебным взглядом, а уж когда дело дошло до осмотра – в унисон рукам затряслось все тело, и Хибари, сочувственно вздыхая, выписал на имя Савады Цунаёши еще одно направление.
- К неврологу до логопеда зайдите. Обязательно. Направления на анализы я вам вложил в карту.
- Угу, - затравленно кивнул пациент. – Можно идти?
Он был какой-то бледно-зеленый в лучах утреннего солнца, и Хибари, поразмыслив недолго, вложил в карту еще один листок:
- А до невролога – сдайте кровь на железо.

6

* * *

Ни у кого из медперсонала Св. Вонголы не вызывало сомнений, что кабинет уролога Хибари Кёи – самое страшное место в клинике, а возможно, и во всем белом свете. Каждого заходящего туда заранее жалели и нарекали самым несчастным человеком, каждому вернувшемуся оттуда – радовались как вернувшемуся с того света. И все-таки в это утро самым несчастным во всей клинике по праву считался не Савада Цунаёши, попавший в кабинет уролога, а восседающий в комнате отдыха Гокудера Хаято, он же штатный логопед данного заведения.
Гокудера страдал. Страдал как никто и никогда в этой жизни. Причина, обрекшая непревзойденного мастера по растягиванию уздечек на столь тяжкие муки, была проста донельзя и вполне умещалась на клочке бумаги, который Гокудера с озлоблением пришпилил к настенной доске для объявлений и ныне энергично закидывал дротиками. На клочке этом был нарисован карикатурный Ямамото Такеши, под чьим искаженным ликом красовалась емкая надпись «дебил» и в чей распрекрасный лоб Гокудера, надо заметить, еще ни разу не попал.
- Ну погоди, получишь ты у меня… - перед каждым новым промахом обещал своей мишени Гокудера, раз за разом снабжая клятву все более и более изысканными эпитетами.
Данное мероприятие имело место довольно продолжительное время, а потом, на эпитете совсем уж неприличном, дверь комнаты отдыха тихо скрипнула, и в проеме ее нарисовался гинеколог клиники им. Св. Вонголы с миниатюрным шоколадным тортиком наперевес.
- А, Мукуро… - безрадостно протянул Гокудера, отрываясь от своего занятия. – Что, у тебя день рождения? – и он кивнул в сторону торта.
- Нет, но дата не менее знаменательная, - улыбнулся Мукуро.
- Да ну?
- Вот уже полгода, как я сдуру сболтнул одной своей пациентке, что люблю шоколад.
Гокудера понимающе кивнул, а мысленно задался вопросом повышенной сложности – как во время приема у гинеколога могла всплыть тема о вкусовых предпочтениях самого гинеколога? Мукуро тем временем направился к оккупированному логопедом дивану и, разумеется, заметил обстрелянную дротиками доску объявлений с потрясающе реалистичным портретом на ней.
Послышалось неопределенное хмыканье.
- Кто бы это мог быть?
Гокудера фыркнул – ответ был очевиден.
- Очень похоже на… ну конечно же! На Ямамото Такеши, которого ты обвинил в некомпетентности перед главврачом – да так, что тебе же и досталось.
Гокудера поморщился – ответ был не только очевиден, но еще и довольно печален.
- М-да… - протянул между тем Мукуро. – Это была плохая идея. Кому поверят в медучреждении – врачу или дефектологу? Да что там в медучреждении!.. – он махнул рукой. – Где угодно!
Жалость к незначительности собственной роли вновь переполнила Гокудеру до краев, и, прямо признавшись Мукуро в пылкой ненависти к Ямамото, он, запинаясь от гнева, поведал понимающему гинекологу собственную версию случившегося.
Начало этот случай, что удивительно, брал еще в далеком десятилетнем детстве Гокудеры, когда ему, маленькому невинному мальчику, злой стоматолог без анестезии вырвал молочный зуб, тем самым обеспечив Гокудеру несколькими минутами легкой боли и психической травмой на всю оставшуюся жизнь.
- …С тех пор я и не хожу к этим криворуким! – подчеркнул он.
На этом месте Мукуро захотел поподробнее:
- Как это? Совсем?
- Ну да! А зафига мне?
- Как интересно…
- Да не перебивай ты, господи! К самому главному подхожу.
- Ну хорошо.
В комнате вперемешку с рассказом логопеда послышался мягкий звук разрезаемого бисквита, и когда «самое главное» Гокудеры вот-вот должно было воплотиться в слове, Мукуро снова перебил:
- Хочешь тортик?
- Да твою ж мать! – возмутился повествователь. – Ты мне дашь закончить или нет? Достал со своим тортом!.. Давай его сюда!
И почти сразу же вслед за этим в комнате послышался звук еще более интересный. Трещащий и короткий – как выстрел.
Устроившиеся на диване врачи переглянулись – едва ли они сразу поняли, к чему он относился. Зато стоматологи - даже те из них, что, согласно данным Гокудеры, родились с искривленными руками и тяжелой формой олигофрении, могли бы с уверенностью сказать, что так звучит зуб, сломавшийся о твердый как камень кусок торта.

7

* * *

Стрелки огромных настенных часов, что висели в регистратуре клиники, уверенно приближались к отметке «десять», когда дверь лестничной клетки вяло приоткрылась и пропустила на первый этаж одного примечательного молодого человека в темно-синем костюме и с черным офисным портфелем в руках.
Примечателен этот человек был в первую очередь тоской невероятных размеров, застывшей на его бледном лице. Тоска эта была так красноречива, что ее одной вполне хватило бы на то, чтобы вызвать жалость даже у самого черствого наблюдателя, но человек с портфелем, очевидно, так не считал, потому что в довершении всего постоянно вздыхал, будто умирающий, и возводил глаза к потолку, будто верующий. Человеком этим был Ирие Шоичи, юрист клиники им. Св. Вонголы, и были у него для всего вышесказанного две веские причины…
Первая причина заключалась в том, что главврач, вызвав Шоичи этим утром к себе, лично попросил его позаботиться о жалобе, что поступила на Занзаса из отделения травматологии. Идти туда Шоичи, как человеку здравомыслящему, определенно не хотелось: в их клинике Занзас по праву считался самым агрессивным, неуравновешенным и грубым врачом, любое взаимодействие с которым грозило обернуться более длительными взаимоотношениями с отделением травматологии – в качестве пациента.
Такова была первая причина плохого настроения Ирие Шоичи. А вторая заключалась в том, что…
- Шо-чан! – послышался откуда-то сзади приторно-сладкий голос. – Почему ты закрыл дверь прямо перед моим носом?
Обозначенный Шо-чан измученно вздохнул и обернулся:
- Простите, Бьякуран-сан… Я думал, вы остались на втором этаже, – и Шоичи предпринял последнюю попытку избавиться от назойливого спутника: - В конце концов, у вашего кабинета, кажется, сидели двое…
- Ах! – Бьякуран беспечно прикрыл глаза. – Эти скучные пациенты!.. Они сидят ко мне только для галочки в карту, это даже грустно.
- Хотите настоящего больного, – кивнул Шоичи.
Бьякуран замахал на него рукой:
- Да что там больные, Шо-чан! Был у меня вчера один такой. Ужасно тривиальный случай – мания величия. Считал себя правителем мира… Такой очевидный бред.
- И правда…
- …Известно же, правитель мира – я.
Шоичи снова вздохнул.
В травматологическом отделении было по обыкновению тихо, как в склепе, и практически полностью пусто. Двое – юрист и врач – прошли по коридору в замыкающий крыло этажа холл с высокими светлыми дверями кабинетов. Поднеся кулак к той из них, на которой висела табличка «Занзас», Шоичи в нерешительности остановился.
За стенами кто-то довольно громко переругивался…
Громко и с душой.
Видел бог, Шоичи никогда не любил подслушивать, но по крайней мере один из собеседников за стенами обладал настолько громким голосом, что не услышать его казалось попросту невозможным. До ушей долетали отдельно взятые «чертов босс», «мусор» и прочее в подобном же роде. Наконец, спустя пару минут конструктивного диалога, с грохотом и жертвами в лице получившего по носу Шоичи растворилась дверь, и оттуда вылетел взмыленный ортодонт клиники им. Св. Вонголы – Супербия Сквало.
Вид имел он крайне помятый и почему-то, покидая кабинет, судорожно держался за растрепанную голову.
Шоичи онемел, а Бьякуран улыбчиво поздоровался:
- Доброе утро, Сквало-кун!
Тот ненадолго замер, ошарашенно переводя взгляд с одного посетителя на другого.
Откуда-то из глубины кабинета между тем донеслись нарастающие звуки шагов, и на пороге нарисовался Занзас собственной персоной.
- Какого черта ты тут стоишь, мусор? – задушевно начал он, но скоро осекся, заметив побледневшего от драматичности ситуации Шоичи и Бьякурана, улыбающегося по той же причине.
Впрочем, это было лишь на мгновение, а мгновением позже Занзас, очевидно, взял себя в руки, да так основательно – что от его следующего заявления окна в стеклах задрожали ничуть не хуже, чем от недавних криков Гокудеры Хаято.
- Что, главврач подослал, да?! Я занят, занят! Идите все к черту! Занят!
Финальным аккордом прозвучал грохот захлопнувшейся двери, и вот тут-то наступила настоящая, идеальная тишина, вселившая в Шоичи уверенность, будто он просто-напросто оглох от этого крика.
- М-м-м… - протянул Бьякуран со своей неизменной улыбкой, – какой злой. А знаешь, когда он сказал про черта, я сразу вспомнил, что тут недалеко открылся новый бар… «Дьявольская калина»… Не хочешь зайти после работы?
Шоичи вздохнул в третий раз и медленно начал сползать по стеночке на пол.

8

* * *

Тем временем, совершив диверсию с тортом, Рокудо Мукуро, улыбаясь улыбкой довольной и радушной, неторопливо шагал по коридору второго этажа.
Здесь находились в основном процедурные и диагностические кабинеты, а также, в самом конце коридора, располагалась лаборатория, куда вместе со сделанными сегодняшним утром мазками и направлялся гинеколог клиники им. Св. Вонголы.
Очередь была небольшой, а перед белым халатом – и вовсе как по волшебству расступилась. Не мешкая, Мукуро зашел прямо в лабораторию и вручил анализы скучающему там лаборанту Леви.
- Будет готово сегодня к вечеру, - оживился, принимая бесценное, тот.
- Договорились, - улыбнулся Мукуро.
Разобравшись с этим делом, гинеколог уже собрался было навестить Ямамото Такеши и ради интереса поведать ему о напряженных отношениях между Гокудерой и тортом, однако стоило ему только переступить порог лаборатории, в приёмной послышался чей-то приглушенный и крайне разгневанный голос. И голос этот, судя по тому, как засияло лицо гинеколога, несомненно, был ему знаком.
- Да что вы вообще творите?! – возмутился голос за стенами кабинета, где обыкновенно брали кровь на биохимию.
Пациенты в приемной удивленно переглянулись.
- Да вы…вы!.. – и голос – а точнее, его обладатель, выскочил из этого самого кабинета, будто ужаленный.
Рука его была согнута в локте и с такой силой прижата к груди, будто там, в кабинете, ее очень настойчиво пытались оторвать.
- Извращенец… - прошипел неизвестный в открытую дверь. А следом ее порог переступил лаборант клиники им. св. Вонголы, Бельфегор, и улыбнулся всем присутствующим ослепительно сумасшедшей улыбкой.
Да, не оставалось никаких сомнений - повторялся трагический случай двухгодичной давности, когда лаборант, подрабатывающий на той же должности в ветеринарной клинике, так измотался на обеих работах и так пресытился видом крови, что заработал легкое нервное расстройство и в итоге попытался выпить кровь первого попавшегося пациента.
Определенно, это было ужасно для репутации клиники и опасно для целостности ее посетителей, но Мукуро, всегда любивший и ужас, и опасность, ничуть не взволновался, а напротив - даже обрадовался этому случаю.
Впрочем, была тому и другая причина… Тем несчастным, что попался в руки Бельфегора в этот раз, был не кто иной, как утренний пациент Мукуро.
«Савада Цунаёши, кажется, его зовут?..» - подумал гинеколог и, встав между лаборантом и его жертвой, приобнял за плечи последнюю.
- Все будет хорошо, - утешительно сказал пострадавшему он. А затем обратился к взволнованной публике: - Не обращайте внимания! Наш пациент не совсем здоров. Соблюдайте очередь, лаборант всех примет.
В конце концов, репутация клиники была превыше всего.
- Чего?! – возмутился было Савада, но Мукуро, зажав рукой его рот, быстро потащил юношу прочь из лабораторного отделения.
Где-то сзади на шум в приемной вышел широкоплечий Леви, и конфликт с Бельфегором, его склонностью к вампиризму и внеурочными сменами в ветеринарной клинике был исчерпан практически без жертв.

@темы: Цуна, Шоичи, Рёхей, Ямамото, юмор, Реборн, фанфики, в процессе, Девятый, Мукуро, Клиника им. Св. Вонголы, Хибари, Гокудера, AU, PG, Reborn, Ламбо, Вария, Бьякуран

---

Два мира Савады Цунаёши, 4

Название: Два мира Савады Цунаёши
Автор: Lkv
Бета: Ki$Hk@ mad anime-man
Пейринг: TYL!Цуна/TYL!Мукуро, Мукуро/Цуна
Рейтинг: PG-13
Жанр: мистика, фантастика
Состояние: в процессе (миди, ~3700 сл. в 4 гл.)
Дисклеймер: права на героев принадлежат Амано Акире
Предупреждение: AU в каноне, нецензурная лексика, скрытая реклама конопли
Размещение: свободное
От автора: посвящаю Ldn`у
Описание: школьная жизнь Савады Цунаёши похожа на самый настоящий кошмар. После одной из стычек со старшеклассниками Цуна, порядком изведенный, всерьез задумывается о самоубийстве, но неожиданное столкновение со знакомым ему понаслышке Рокудо Мукуро отдаляет от этой мысли. Втягивая парня в свои развлечения с наркотиками, Мукуро знакомит его с другим, ярким миром. И мир этот, как и сам Мукуро, кажется Цуне смутно знакомым.

Глава 4

Глава 4

Когда Мукуро понял, что бритва, запачканная кровью, пиджак в его руках и весь коридор, убегающий тусклой лентой ковра вдаль – иллюзия, было слишком поздно.
В столбах света, падающего из невысоких окон второго этажа, не летала белыми ворсинками пыль; ветер, что тревожил покой дома глухими завываниями, ни разу не дошел до сидящего у лестницы Мукуро и ни разу не обдал холодным потоком его спину. Этот мир был целостным, сплоченным, но в хитрых мелочах все равно угадывалась его нереальность. Сжав в руке ворот найденного пиджака, Мукуро не почувствовал шероховатостей грубой ткани, хотя мгновением раньше все было в совершенном порядке. Кто-то играл с ним, и это было последней подсказкой в игре. Совсем недолго теперь оставалось ждать чудака, ее затеявшего. Вот прямо в лицо Мукуро подул легкий ветер, и тот досадливо прикрыл глаза, не желая видеть, как из воздуха и белой мути тумана перед ним явится недавний противник.
- Как всегда, внимательности не занимать, - донеслось откуда-то сзади.
Вздрогнув, Мукуро поспешил обернуться. Трезубец, материализовавшийся в его руке, со свистом рассек воздух.
За его спиной не было никого… Только старые занавески ближнего к лестнице окна подрагивали от сквозняка.
Мукуро опустил оружие, чувствуя, как ядовитым комком копится в груди досада. Кто бы мог подумать, что наступит день, когда его, прежде ни разу не терявшего контроль над своим сознанием, сможет поймать в такую глупую ловушку неизвестный иллюзионист? Мукуро стоял на полу несуществующего дома, глядел на убегающую вниз несуществующую лестницу, но, как ни искал, не мог найти ни одной лазейки, ведущей прочь из этого сотворенного иллюзией мира, и все это до боли напоминало кошмарный сон. Когда не можешь проснуться, зная, что спишь. И хочешь – и все равно не можешь.
- Отличное сравнение, - прозвучал вновь знакомый голос, и теперь в нем проскользнула ядовитой змеей насмешка.
За спиной Мукуро послышались шаги и, ожидая, что враг вновь обманет его, тот лишь бросил короткий взгляд через плечо.
Но иллюзионист не желал более прятаться. Он стоял посреди коридора, в десяти шагах от своей жертвы, и столб света, падающий из окна, разрезал по диагонали его открытое и радостное лицо.
«Вот бы разрубить тебя так же…» - мелькнуло в голове Мукуро, и иллюзионист неожиданно рассмеялся:
- Очень жаль, но не выйдет. Как ты сам понимаешь, теперь, когда твой разум под моим контролем, я вижу все твои помыслы насквозь…
- Довольно самоуверенное заявление, - не отрывая от врага взгляда, произнес Мукуро.
Он вспомнил мимолетом, что прежде эта самоуверенность сквозила в его собственных словах - последних для поверженного врага.
- Неоднозначное чувство, правда? Когда ты меняешься местами с теми, кого так легко побеждал… - вновь прозвучал голос иллюзиониста.
И Мукуро вздрогнул, чувствуя, как давит на душу призрачный страх.
Он, этот опасный незнакомец, точь-в-точь продолжал его мысли, как будто знал их заранее или сам сотворил. Сосредоточенно глядя ему в глаза, Мукуро думал о том, что иллюзия этого мага была скорее похожей на гипноз. Он не просто управлял пятью чувствами противника, он управлял его мыслями или, по крайней мере, создавал такую видимость для выбранной жертвы, а это всегда было прерогативой гипнотизера.
Одна из самых сложных и страшных техник - попав под ее действие, невозможно было выбраться без вмешательства постороннего человека. Мукуро не знал, когда именно он оказался под контролем, не знал он, есть ли рядом хоть кто-то, на кого можно было положиться, пусть даже такой же пленник иллюзии, как он сам, – и это незнание ужасало более всего. И более всего злило.
- Ну-ну! – усмехнулся иллюзионист. – Не стоит так волноваться. Я не убью тебя, по крайней мере. Я нацелен на другую мишень…
- И что же ты?.. – хотел было спросить Мукуро и запнулся.
Взгляд мага, упавший вниз, туда, где лежали уже позабытые Мукуро пиджак средней Намимори и облепленная кровяной пленкой бритва, был красноречивее любых слов и точнее любого ответа.
Савада Цунаёши. Он хотел уничтожить Саваду Цунаёши.
Это могло показаться сущей несуразицей – в Намимори училась куча народу, нынешнему Саваде было двадцать четыре года, а бритва в крови едва ли служила отсылкой к его прошлому. Но все-таки этот иллюзионист, этот опаснейший противник, говорил сейчас именно про него…
С полминуты Мукуро молча глядел на лежащую у его ног одежду, слушая отголоски ударов собственного сердца и вместе с тем пытаясь уверить себя в том, что ему нет никакого дела до возможной гибели Десятого Вонголы.
А впрочем – нет. Наверное, есть.
Ему, ненавидящему мафию всем сердцем, была бы несказанно выгодна эта смерть…
Улыбнувшись жестокости последней мысли, Мукуро наконец поднял взгляд на врага:
- Ты зря думаешь, - ровно зазвучал его голос, - что мне интересна эта новость.
Иллюзионист понимающе улыбнулся.
- Но… - продолжил Мукуро, и его пальцы сильнее сжались вокруг древка трезубца, - мне интересен ты.
Вновь засвистел рассеченный надвое воздух. Трезубец замер в ничтожной близости от шеи врага. Еще удар – и снова мимо. Забыв о том, что под гипнозом ни одна его атака не застигнет противника врасплох, Мукуро снова и снова рубил воздух, а иллюзионист удалялся от него все дальше. Он ни ступал ни шагу по истертому ковру, и Мукуро не сразу заметил, что пол под ними сам раздвигался в стороны, на каждом взмахе трезубца удаляя соперников друг от друга и превращая все удары в бессмыслицу.
«Что же я?..» - мелькнуло в голове.
Но почему-то остановиться не получалось. И сейчас – Мукуро знал точно - виной этому был не гипноз, а собственное уязвленное тщеславие. И, должно быть, самую каплю – страх. Смутный и неразгаданный.
В голове не к месту мелькнул образ Савады. Встала в памяти ярким полотном их последняя встреча.
Ему грозила опасность. Настоящая, страшная и нежданная – как смерч, закрутивший в смертельной пляске поля, на которых еще недавно царило безветрие. Ни Хром, ни та иллюзионистка из Варии не могли остановить его. Потому что не мог даже Мукуро…
На миг в мыслях блеснула уверенность – в этот раз Савада точно умрет. Блеснула и гулко стукнула вместе с сердцем, безмолвным протестом оставив после себя боль. И Мукуро вновь разозлился – на себя, на этого непонятного мага и почему-то на Саваду Цунаёши.
Ведь все было очень просто… Он не сражался за этого человека, он не боялся его смерти. Нисколько. Вот только эта уверенность не могла заглушить ни боли, ни страха – ничего.
Запела сталь, и с преумноженной силой на голову иллюзиониста обрушился новый удар, но в этот раз тот не отступил, а просто-напросто поднял руку, и три стальных зуба заблестели в лучах заходящего солнца, слепя Мукуро глаза.
- Как тебе удается быть таким талантливым и бездарным одновременно? – прошептал, улыбаясь, маг. – Подумать только… столько лет прожить во лжи с самим собой.
- О чем ты? - выдохнул Мукуро, стараясь увидеть сквозь красный свет заката хоть что-то в смеющихся глазах незнакомца.
- Вспомни, когда в последний раз говорил, что уничтожишь семью Вонгола… - эхом отозвался тот. – А теперь - когда сделал хоть что-то, доказывающее твои слова!
И прежде чем Мукуро успел в полной мере осознать сказанное, он оттолкнул его вглубь коридора и, выпрямившись, произнес напоследок:
- Я убью Саваду Цунаёши, которого ты так любишь. А ты - смотри внимательнее, не отводи взгляда… мой единственный зритель.

Такими были его последние слова.

А следом - все завершилось.
Растаял, слившись с тишиной, голос незнакомца, подернулись дымкой иллюзии стены коридора, а пол с затертой ковровой дорожкой сменился голым бетоном. И ничего не осталось.
Сжимая ушибленное во время падения плечо, Мукуро поднялся и, ощущая какую-то непонятную пустоту во всем теле, оглядел зал, в котором он оказался.
Наверное, это была заброшенная стройка. Голые, неотделанные бетонные стены, ведра с засохшими строительными смесями в углу, груда поломанных кирпичей у входа. И недостроенный потолок, через который виднелось низкое небо с тяжелыми кучевыми облаками в его широтах. Самый последний этаж заброшенной многоэтажки.
Думая оценить размеры дома, Мукуро подошел к окну. Прохладный ветер, свежий и пахнущий дождем, дыхнул ему в лицо, и после жаркого тихого вечера, что царил в иллюзорном мире, он показался просто нереальным. Заложило уши, и Мукуро не сразу услышал шорох позади себя. А когда запоздало обернулся, успел увидеть только ярко-рыжую гриву, золотые глаза и оскалившиеся клыки.
Какая-то доля секунды – и он уже лежал, придавленный к полу тяжелой звериной тушей.
- Нацу… - прозвучало недовольное на заброшенном этаже, когда лев лизнул щеку потерянного хранителя.
- Слезь с меня, - выдохнул Мукуро, старательно зажмуривая глаз.
Но Нацу оказался очень настойчив, и пленника не отпустили прежде, чем вылизали ему все лицо.
Наверное, это была изощренная месть Савады…
Так подумалось Мукуро, а после, в полной мере осознав свою мысль, он вздрогнул – ведь если рядом был Нацу, то где-то здесь должен был находиться и его хозяин.
Насилу оттолкнув льва, Мукуро поднял голову, оглядел пустую комнату и, не прошло полминуты, услышал звук приближающихся шагов.
Конечно, это был он…
Мукуро глядел на вырисовывающийся в дверном проеме силуэт, и в памяти против воли вставали слова давешнего врага.
«Савады Цунаёши, которого ты так любишь…» - эхом пронеслось в потоке мыслей, и Мукуро с досадой взглянул на остановившегося у порога мужчину.
Был ли прав этот гипнотизер, ошибался ли – кто знает… Но странное, непонятное тепло зародилось в груди Мукуро, только лишь он увидел этого человека.
- Слава богу, - выдохнул Савада, и улыбка заиграла на его губах. – Ты цел.
Выразительно поглядев на придавившего его льва, Мукуро поинтересовался:
- Как долго ты здесь?
- Совсем недолго, - был ответ, и Савада, махнув рукой, подозвал Нацу к себе. – Все-таки ты ушел один, как я и думал…
- Что с Франом? – проигнорировав его укор, спросил Мукуро.
- Он цел. Только ногу подвернул…
В комнате растворилась усмешка.
- О да, это вполне в его духе.
И несколько минут провели в тишине.
Савада помогал Мукуро подняться, перекинув через плечо его руку, а тот искоса глядел на своего помощника, и даже бог не ведал, что творилось сейчас в его голове.
Да что там бог… Не ведал и он сам.
Угроза, таящаяся в словах недавнего мага, не исчезла вместе с его иллюзией, и Мукуро не знал, сколько оставалось ждать Саваде его нового и заранее проигрышного сражения. «Предупредить?» - думал он и почему-то все глядел на каштановые вихры поддерживающего его Савады: теперь, когда им было по двадцать с лишним лет, тот был немногим ниже самого Мукуро и головой доходил ему аж до кончика носа.
Не было никакой нужды в помощи, что оказывали ему, но Мукуро не стремился оттолкнуть чужие руки. Может, и ему иногда была нужна поддержка, а может, было интересно обманывать Саваду Цунаёши даже в таких мелочах, - как бы там ни было, только лишь встав, Мукуро, вместо того, чтобы отпустить своего помощника, с явным наслаждением повис на нем и вычурно вздохнул.
- Эй… ты ведь можешь стоять и сам, да? – догадались снизу.
- Может быть, - туманно ответил тот.
Поглядев на него, Савада улыбнулся:
- Но не хочется? – и вместе с его взглядом эти слова обожгли сильнее любого пламени.
Просто потому, что они были правдой. Правдой сами по себе и в то же время частью какой-то другой, совсем неприятной правды - которую Савада знал очень хорошо и которую только-только начал понимать сам Мукуро.
Когда за всю свою жизнь ни разу не пустил в душу лишних ненужных чувств, досадно однажды осознать, что они уже давным-давно жили с тобой. Но еще досаднее узнать, что ты был единственным, кто об этом не догадался…

Савада осторожно сжал руку на его плече и притянул чуть ближе.
- Что там было, Мукуро? – зазвучал негромко его голос. – Кто он такой, этот мастер иллюзий?
Тот едва приметно улыбнулся и, поведя плечом, сбросил чужую руку.
- Ничего такого, что Вонголе следовало бы знать…
Следом по залу раскатился звук удаляющихся шагов, и невзрачные стены окутал холодный туман.
- До встречи, Савада Цунаёши, - было прощание.
«Если встретимся…»

* * *

Смоченная спиртом вата упала на блестящий паркет, и в гостиной загремел недовольный голос Эм-эм:
- Фран!
- Да?.. – промычал тот.
- Прекрати дергаться.
- Я не дергаюсь.
- Дергаешься!
- Не дергаюсь… А зачем ты надела такие огромные серьги?
Ненадолго в комнате воцарилась тишина, а затем Эм-эм, казалось бы, полностью сконцентрированная на ссадине Франа, подчеркнуто холодно сообщила, что идет на деловую встречу.
- М-м-м… - протянул тот, с интересом рассматривая элегантное черное платье на ней, - это на свидание, значит?
Эм-эм проигнорировала его взгляд:
- Может, и на свидание. А может, и на деловую встречу. Мал еще, чтобы тебе все объяснять… Вот, - и Эм-эм с некоторым озлоблением наклеила пластырь на руку Франа.
- Я не мал, - вяло отозвался тот и, поморщившись, помахал пострадавшей конечностью в воздухе. – А ты бы подула…
- Действительно, не мал, - съязвила девушка. – Вот еще, дуть…- и принялась за другую руку.
Но, обрабатывая ее, Эм-эм все-таки дула на царапины, наклонившись к самой ладони Франа, а тот, придвинувшись ближе, задумчиво смотрел на ровный пробор ее рыжих волос.
Прошло не больше четырех часов с тех пор, как Мукуро покинул с Франом стены заброшенной новостройки на городской окраине.
С последней встречи с Савадой остался какой-то мутный осадок, и – то ли из-за этого, то ли еще отчего – Мукуро никак не мог собраться и направить свои мысли в сторону куда более важной персоны – безымянного мага с его странной, неподвластной пониманию гипнотической техникой. Впрочем, и рядом с ним сквозил образ Савада Цунаёши, его будущей жертвы, и думать о них в отрыве друг от друга не получалось.
Досадливо усмехнувшись, Мукуро поглядел в окно. За стеклами, среди рваных клочьев туч, мелькали красными отблесками лучи заходящего солнца.
«Прямо как в его мире…» - вспомнилось почему-то, и, не отрывая взгляда от вечернего неба, Мукуро поймал себя на мысли неожиданной и удивительно простой.
Ни в одну из тех встреч, что выпали им на долю с этим загадочным магом, Мукуро не почувствовал дыхания Тумана в его иллюзиях. Не было загадкой, почему он не сумел распознать родное себе пламя в ловушке этого незнакомца, но когда тот, разбрасываясь издевательскими речами, все же показал Мукуро его собственную ошибку – отчего же тогда он не почувствовал ничего? Только тяжесть в голове и покалывание кожи – вот и все, что осталось в памяти от разрушенной иллюзии.
В мысли проскользнула фантастичная догадка: что если пламя мага – не Туман? Проскользнула и замаячила ярким надоедливым пятном. Ненадолго, на пару мгновений. Мукуро вновь усмехнулся: это было попросту нереально. Невозможно использовать специфику чужого элемента, ни для кого – даже для Неба. А иллюзии – удел Тумана. Кем бы ни был тот непонятный гипнотизер, он непременно имел пламя этого вида. И досадная оплошность Мукуро не могла опровергнуть этого факта.
Но все-таки…
Нужно было проверить.
Мукуро искоса взглянул на сидящего за гостиным столом Франа, и тот, почувствовав его взгляд, обернулся.
- Как насчет маленького чуда?
Фран склонил голову набок:
- Чуда, говорите?
- Да… Создай что-нибудь – совсем небольшое - своей иллюзией.
Тот со скукой повел плечами – надо и ладно, перевел взгляд на закончившую работу Эм-эм, и через секунду в его руке загорелся крохотный огонек мутно-синего пламени, а в нем распустился бутон белоснежного цветка.
Как и ожидал, Мукуро почувствовал дуновение иллюзии прежде, чем та соткалась из воздуха по желанию Франа. Даже будь тот быстрее в сотни раз – ничего бы не изменилось.
И все-таки иллюзию давешнего мага Мукуро не распознал…
- Я не люблю подснежники, - фыркнула Эм-эм за столом. – Особенно ненастоящие.
Но цветок, поднесенный Франом, она приняла и вместе с ним подошла к окну, через тонкие занавески всматриваясь в дорогу за невысокой зеленой изгородью. Там, у калитки, затормозила небольшая черная машина, и Эм-эм, которой после цветка Франа особенно не хотелось идти ни на деловые встречи, ни на свидания, взглянула на нее едва ли не с озлоблением. Но хлопнула дверца, и лицо Эм-эм переменилось вновь.
- Мукуро-чан… - окликнула она, отрывая от окна удивленный взгляд. – Это один из Вонголы.
- Интересно, - задумчиво произнес тот.

И действительно – это оказалось чрезвычайно интересно…

Затихли звуки шагов в гостиной, и на лицо Мукуро легла тень остановившегося перед ним Гокудеры Хаято.
– Мы подумали, тебе надо знать… - произнес он, глядя на собеседника с прицельным вниманием: – Хром в коме.
В воздухе повисло молчание, и Мукуро неопределенно качнул головой.

Обещанное иллюзионистом представление начиналось.

* * *

Палата, в которую они с Гокудерой пришли, находилась в левом флигеле итальянского особняка Вонголы, где, насколько было известно Мукуро, во главе со своим боссом находились сейчас все хранители семьи.
Хром лежала на постели, ее лицо было закрыто кислородной маской, и, не будь последней, невозможно было бы подумать, что Хром действительно в коме. Она выглядела просто уснувшей – и более ничего.
Так показалось и Мукуро, остановившемуся рядом с Гокудерой у кровати девушки. А следом за их приходом снова скрипнула дверь, и голос, совершенно точно принадлежавший Шамалу-трежальцу, окликнул:
- Ну, что ты об этом думаешь?
Не вызывало никаких сомнений, что обращался он кому-то из пришедших гостей, и это же казалось самым нелепым.
- Совсем спятил, Шамал? – возмутился Гокудера, оборачиваясь к слегка помятому на вид апатичному доктору. – Я сомневаюсь, что Десятый звал Мукуро для того, чтобы он поставил диагноз!
Тот предупредительно поднял руку и заговорил в ироническом тоне:
- О, ну это конечно… Вряд ли Мукуро сможет вывести ее из комы. Ну, или хотя бы понять, отчего она в коме… - на этом месте он театрально вздохнул. – К сожалению, как и я.
Раздраженный, Гокудера хотел было что-то возразить на это, но Мукуро опередил его:
- Не просветишь, почему?
- Потому что… - неожиданно серьезно, без всяких ужимок ответил тот, - ни в какой коме она не лежит.
- Интересная трактовка, - задумчиво отозвался Мукуро.
Для него не была секретом догадка Шамала – и сам он, шагая в эту плату следом за Гокудерой, был уверен на все сто процентов в том, что кома Хром – не что иное, как иллюзорное отравление, закрывшее от нее весь мир и сделавшее ее недвижимой для этого мира. Так он думал, и это предположение идеально вписывалось в тот круг неприятностей, которыми уже успел обеспечить Вонголу и самого Мукуро неизвестный иллюзионист из заброшенного окраинного дома. Это было логично и закономерно.
А еще - далеко от правды...
Глядя на Хром, беспробудно спящую под тонким больничным одеялом, Мукуро не мог отыскать никаких следов воздействия иллюзорных техник.
Что бы ни было с ней, безымянный противник Мукуро не имел к этому никакого отношения.
- Это не иллюзия и не гипноз, - коротко ответил Шамалу Мукуро.
Тот задумчиво наклонил голову и бросил на лежащую перед ними Хром парочку хмурых взглядов.
- Однако это погано… - ответил наконец он.
Гокудера раздраженно фыркнул:
- Тем, что тебе придется поработать, старый? – и уже без озлобления добавил, поворачиваясь к Мукуро: - Ты зайди рассказать об этом Десятому...
- Сам зайдешь, - с наигранной скукой протянул тот и, не прощаясь, повернулся к дверям.
Следовало решить, кого из Кокуё оставить с Вонголой, чтобы быть в курсе дел Хром. И – добавил уже у порога Мукуро, - пожалуй, отыскать Верде, чтобы эти дела не стали совсем плохи.
Разумеется, при таких грандиозных планах ни на какого Десятого времени не оставалось, несмотря даже на то, что осуществить их с помощью Десятого вышло бы куда проще, - и Мукуро, махнув на прощание оставшимся в палате, взялся было за дверную ручку, как вдруг та скользнула в его ладони и повернулась сама.
Тихо заскрипев, отворилась высокая белая дверь, и Мукуро с досадою понял, что, по крайней мере, сейчас никуда не уйдет.
На пороге стоял Савада Цунаёши.
- Мукуро? – с удивлением глядя на гостя, произнес он.
Как будто не по его приказу Гокудера ездил в дом Эм-эм.
- Ты уходишь?
Мукуро сдержанно улыбнулся:
- Кажется, уже нет.

* * *

Тяжелая резная стрелка на огромном циферблате маятниковых часов при входе приближалась к отметке «десять», когда Мукуро опустился в холодное кожаное кресло у стола Савады, а тот, поручив Гокудере Хаято новое задание, сел напротив.
Поздние летние сумерки уже зажгли огни в раскинувшемся у моря Палермо, но здесь, вдалеке от города, несмотря на свет фонарей, обступивших аллею к особняку, было темно и тихо, а единственная зажженная лампа на столе Савады лишь усиливала чувство мистичности и сокровенности в обоих собеседниках.
Поначалу молчали. Мукуро скучающе разглядывал заставленные книгами стеллажи, а Савада, наверное, не знал, как подступиться к интересующей его теме, - и в итоге начал без всяких вступлений:
- …Значит, это не тот иллюзионист?
Его голос звучал как-то особенно холодно в этом огромном вечернем кабинете.
- Очень проницательно, - ответил Мукуро.
- И это всего лишь болезнь?..
Казалось, он был крайне опечален данным фактом.
- А что, иллюзия мага, которую не разгадал, а значит, и не сумел бы развеять я, тебе нравится больше?
- Что ж… по крайней мере, это было бы логично, - задумчиво ответил Савада, точь-в-точь повторяя не озвученную мысль самого Мукуро. – Хром должна была сегодня идти со мной.
- Куда?
- На прием, - ответил тот. И немного погодя добавил, криво улыбнувшись: – Вернее, в ловушку…
- Как мило, что иногда ты выводишь мою Хром в свет, - съязвил Мукуро.
Но Савада пропустил укор мимо ушей:
- Нам известно заранее, чем закончится этот вечер… Хром должна была пойти вместо Кёко-чан… Сам понимаешь, я не мог взять ее с собой, а Хром - единственная в Вонголе, чьи иллюзии достаточно сильны, чтобы скрыть обман от такого большого количества народу. Вот почему, - закончил он, - я решил, что вина за случившееся с ней лежит на том маге…
Мукуро пожал плечами:
- Что ж, ты ошибся. И тот маг – точно не приспешник твоих врагов.
- Почему ты так думаешь? – встрепенулся Савада.
- Потому что он слишком силен, чтобы быть чьим-нибудь приспешником…
И Мукуро сделал паузу, ожидая, что Савада ответит ему. Но тот молчал, устало глядя куда-то поверх его плеча, и только стук качающегося маятника при входе не давал охватившей их тишине стать полноправной хозяйкой этой комнаты.
- Что ты будешь делать с приемом? – спросил наконец Мукуро, когда Савада перевел бездумный взгляд на лежащие перед ним бумаги.
- Что? – очнулся тот.
- Кого переоденешь в свою Кёко? Гокудеру Хаято, может быть? Или хранителя Грозы? Он помладше…
Савада скупо усмехнулся и махнул на него рукой.
- Странно, что под конец своей речи ты не предложил роль иллюзиониста мне, - продолжал между тем Мукуро. - Я думал, к тому все и шло… но ты, видимо, поумнел.
В ответ прозвучало ожидаемое:
- Да. Я знал, что ты не согласишься.
Мукуро улыбнулся - после их разговора на заброшенной стройке приятно было лишний раз убедиться в том, что пока Саваде далеко до понимания большинства его мотивов и поступков.
Выждав некоторое время, Мукуро с удовольствием произнес:
- И, как обычно, ты ошибся…
Удивленный, Савада резко вскинул голову:
- Что?
- Я пойду с тобой. Считай, у меня есть на это свои причины.
Тот оторопело молчал - никак не меньше минуты. А затем с какой-то особенно приятной для Мукуро растерянностью пожал плечами и, наклонившись к одному из ящиков своего стола, достал оттуда поблескивающее в свете лампы кольцо Тумана.
- Тогда… возьми.
Мукуро нахмурился:
- Откуда оно у тебя?.. – и поспешил добавить: - Мне оно ни к чему.
- Ну… Хром, - начал было Савада.
Услышав одно лишь её имя, Мукуро со вздохом заключил:
- Понятно… - и, как будто в знак одолжения, протянул, не глядя, руку за ненужным кольцом.
Кожу обжег холодный металл, и Мукуро удивленно посмотрел на своего собеседника.
Вместо того, чтобы вложить в руку, Савада надел кольцо ему на палец.
- Выезжаем через час, - улыбнувшись, сообщил он.

@темы: гранаты, Цуна, фанфики, в процессе, Мукуро, Два мира Савады Цунаёши, мистика/сказка, Reborn, PG-13, фантастика

---

Перемены

Название: Перемены
Автор: Lkv
Персонажи: Цуна и др.
Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор
Состояние: закончен (мини, 1215 сл.)
Дисклеймер: права на героев принадлежат Амано Акире
Размещение: свободное
Описание: попав под выстрел базуки, Цуна оказывается в довольно неожиданном месте...

Цуна и сам не понял, как это случилось. Только что он стоял, разглядывая порножурнал в магазине и с опаской озираясь по сторонам, как вдруг над самым его ухом прозвучало угрожающее «эй», явно принадлежащее продавцу, потом раздался громкий хлопок, все тело Цуны опутал розоватый туман, и он, запоздало испугавшийся, понял, что попал под выстрел десятилетней базуки.
Откуда ей было взяться в магазине, за несколько километров от дома, Цуна не знал. Но думать об этом было некогда – вот развеялся туман вокруг, под ноги лег гладкий кафельный пол, и Цуна, открыв глаза, понял, что стоит у подмостков клубной сцены, и клуб этот отнюдь не приличный.
Начнем с того, что на сцене был шест. Большой – от пола до потолка. На шесте была девушка. А на девушке не было ничего…
Алая краска залила лицо нежданного гостя, и, пошатнувшись, он упал на стоящий прямо за его спиной диванчик.
– О, какая встреча, Цуна!
– Десятый?
Послышалось с разных концов этого диванчика.
– Ямамото! Гокудера-кун! – узнал голоса школьных приятелей Цуна.
Да, он был, несомненно, прав. Это был именно Ямамото – с бутылкой пива в одной руке и сигаретой – в другой. И это был, бесспорно, Гокудера – со следом губной помады на щеке и с расстегнутой ширинкой.
– Десятый!.. – утвердился в своей догадке Гокудера и, кажется, даже пустил по этому случаю слезу.
Впрочем, последнее утверждать Цуна не брался, поскольку дым от сигарет, висящий в клубе белой дымкой, мог вызвать слезу даже у Хибари Кёи.
– Какая ностальгия! – вновь донеслось между тем от Гокудеры.
– Да, навевает воспоминания, – согласился Ямамото так, как будто они сидели на пикнике в парке, а не перед шестом в стриптиз-клубе. – Ну, давай, что ли, выпьешь с нами? За встречу.
У Цуны отвисла челюсть.
– Идиот! Десятому из десятилетнего прошлого еще рано! – разгневался Гокудера и, мгновенно сменив тон, преподнес Цуне зеркальце с каким-то странным белым порошком на нем: – Вот, Десятый, угощайтесь…
У Цуны вылезли из орбит глаза.
– Нет, Гокудера-кун, Ямамото… извините, я так посижу.
– О, ну что ж! – наперебой заговорили друзья.
– Бывает!..
– Ага…
– Да.
– У тебя, правда, не бывает…
– У тебя, в общем, тоже.
Глубокомысленный диалог имел место еще некоторое время, но Цуна более не вслушивался в него. Сцена, где еще недавно вертелась на шесте стриптизерша, опустела, а вот голова растерянного путешественника во времени наполнилась самыми неприятными вопросами и догадками.
«Что я взрослый тут делаю? – обозначился главный из них. – А как же Кёко-чан? Как же мои мечты о женитьбе? Боже… боже… – Цуна судорожно сглотнул и зажмурился, – неужели я изменяю ей? А может… задание? Да, точно! Конечно же, это задание!»
Так, оправдание было найдено, и было оно вполне себе логично и удобно – настолько, что в душе Цуны наконец водворилось зыбкое спокойствие. И в этот поистине восхитительный момент Гокудера опустил ему на колени тоненькую электронную книгу формата А4.
В книге зарябили фотографии, выстроенные в три ряда, и подписанные под ними имена…
– Вот, выберите себе будущему, – напутствовал Гокудера.
Стоило ли говорить, что на фото красовались обнаженные девицы? Да и имена у них были весьма специфические.
Глядя на одну такую, Страстную Наги, Цуна убитым голосом спросил:
– Это… то, о чем я думаю, да?
– Отличный выбор, Десятый! Как и ожидалось, – восхитился Гокудера, подумавший, что Десятый выбирает ту самую Наги.
– Да нет же! – сорвался Цуна. – Я не про то! Гокудера-кун, Ямамото... скажите, у меня есть… девушка, невеста? Как я будущий здесь вообще оказался?!
Мужчины удивленно переглянулись, и не меньше минуты троица провела в неловком молчании.
– Ну… – наконец осторожно начал Ямамото. – Вызываешь ты, значит, нас с Гокудерой под вечер… Говоришь «пацаны – слыхали? Тут новый стриптиз клуб открыли». И одними глазами нам, значит – «пошлите!». Ну, мы и пошли. Надо же иногда отдохнуть как приличным людям…
Это стало последней каплей.
– Господи! Боже мой!.. А-а!
И Цуна, в порыве отвращения к собственной, пусть и отдаленной на десять лет порочности, схватился за голову и, бросив растерянных и уже слегка поплывших от приличного отдыха друзей, понесся куда-то в дымку тумана, а там с разгону врезался в некую подвыпившую особу, разодетую не то кроликом, не то кошкой.
– Ах, какой милый мальчик! – восхитилось неопознанное животное и поспешило заключить Цуну в объятья. – Ути-пуси, ты племянник Савады-сана, да?
На этой ноте девушка попыталась обворожительно улыбнуться, но улыбнулась так, что вышеупомянутому племяннику стало страшно.
– Да, – пискнул он и попытался вырваться из жарких объятий неизвестной.
– Малы-ыш, – протянула та. – Сделай тёте приятно, а? Иди, скажи своему дядечке, что Анжела… – на этом месте особа кокетливо ткнула пальцем в своё декольте, – ждет его уже больше получаса в Красной комнате. Ну? – она подмигнула подельнику ярко накрашенным глазом. – Скажешь? А я тебе за это…
Но что она хотела за это сделать, Цуна так и не узнал.
Пять минут десятилетней базуки наконец истекли, все вокруг вновь заполнил дым, и измученный своим путешествием Цуна оказался в залитом солнечным светом журнальном магазине.
Сердце бешено стучало от ужаса. В голове вместо мыслей блуждал туман – и сам черт бы не разобрал, от базуки он или от клубного смога.
Вновь схватившись за голову, Цуна сполз по заднику книжной полки на пол, и там, на полу, произнес торжественную и не совсем уместную для данного заведения клятву:
– Все. Больше никаких порножурналов! Никаких кассет, спертых у отца! Никакого Ямамото и никакого Гокудеры-куна! – Цуна прослезился: – Простите!.. Завтра... Завтра же я признаюсь Кёко-чан и попрошу у нее руку и сердце!
И, преображенный собственным обещанием, он решительно поднялся на ноги.
– Эй, парень! – окликнул смутно знакомый, дрожащий голос откуда-то слева.
Спешно обернувшись, Цуна увидел продавца.
– Скажи, – сглотнув, зашептал тот вкрадчивым шепотом, – будь другом... этот чокнутый, он уже ушел?..
«Полностью праведная жизнь», – еще раз поклялся себе Цуна и пошел успокаивать пострадавшего.
В конце концов, была у будущего одна замечательная особенность...
Его можно было изменить.

* * *

– Нет, Ламбо! Стой! – прозвучал голос И-пин.
Эти слова стали последним, что услышал Цуна, прежде чем базука, нацеленная на Реборна, накрыла его голову и разразилась громкий выстрелом-хлопком.
Вновь закружился розоватый дым, ушла из-под ног земля, и случайного свидетеля понесло вперед, в далекое десятилетнее будущее.
«Вот он, момент истины!» – решительно думал готовый ко всему Цуна.
Только лишь его ноги вновь почувствовали опору, он смело открыл глаза.
И закрыл…
«Нет-нет-нет! Не может быть, чтобы я сидел рядом…» – застучало в голове.
Но голос, прозвучавший спустя мгновение, абсолютно точно принадлежал Хибари Кёе.
– Какая неожиданная встреча, Савада…
– Навевает воспоминания, – дополнил кто-то другой, и сердце Цуны, бешено стучавшее, незамедлительно проваливались куда-то в пятки, потому что этот кто-то говорил голосом Рокудо Мукуро.
Приложив неимоверные усилия и все-таки взглянув на своих новых спутников, Цуна осторожно спросил:
– А где мы?
Больше всего на свете он боялся услышать проклятое «в клубе», но ответ Хибари был совершенно безобиден:
– Мы в ресторане.
И Цуна облегченно улыбнулся.
В ресторане, ну конечно же! Что за глупые страхи? Обнаружить Хибари и Мукуро в стриптиз-клубе было также маловероятно, как и обнаружить Занзаса, допустим, в кресле воспитателя детского дома.
Между тем под руку ему легла огромная книга меню, уже раскрытая на странице «десерты».
– Выбери себе будущему, – прозвучал над ухом мелодичный голос Мукуро.
– С удовольствием, – отозвался Цуна и отметил про себя, что компания этих двоих не так уж ужасна, как он спешно подумал вначале.
Названия у десертов, правда, были немного своеобразные…
«Ванильный Канамэ», «Молочный Ромэо», «Шоколадный… Мукуро»?
– Очень рекомендую последний, – посоветовали с той же стороны, с которой подсунули книгу.
Цуна тяжко вздохнул и уронил голову в ладони.
– А как же Кёко-чан?
Мужчины удивленно переглянулись.
– Сейчас она замещает Занзаса в детдоме, – ответил Хибари. – А почему ты спрашиваешь?..
Цуна тихо застонал и поклялся по возвращении выгрести из мусорного ведра своей комнаты все добытые окольным путем порножурналы и заново украсть видеокассеты отца.

В конце концов, была у будущего одна замечательная особенность…

@темы: гранаты, Цуна, закончен, Ямамото, юмор, фанфики, Мукуро, Хибари, Гокудера, Reborn, PG-13

---

U.R.A. Liar (додзинси)

Додзя с симпатичной рисовкой, но, к сожалению, с не самыми лучшими сканами.

Название: U.R.A. Liar (Лжец)
Пейринг: Бьякуран/Ириэ Шоичи
Рейтинг: легкое R
Размер: 32 стр. (24.6 МБ)
Перевод с английского: [L]Prawn[/L] (Westgirl)
Редактирование и оформление: Lkv
Скачать

Сообщайте об ошибках/опечатках в переводе, пожалуйста.

@темы: переводы, Шоичи, додзинси [doujinshi, R, Reborn, Бьякуран

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Два мира Савады Цунаёши, 3

Название: Два мира Савады Цунаёши
Автор: Lkv
Бета: Ki$Hk@ mad anime-man
Пейринг: Мукуро/Цуна, TYL!Цуна/TYL!Мукуро
Рейтинг: PG-13
Жанр: мистика, фантастика
Состояние: в процессе (миди, ~3600 сл. в 3 гл.)
Дисклеймер: права на героев принадлежат Амано Акире
Предупреждение: AU в каноне, нецензурная лексика, скрытая реклама конопли
Размещение: свободное
От автора: посвящаю Ldn`у
Описание: школьная жизнь Савады Цунаёши похожа на самый настоящий кошмар. После одной из стычек со старшеклассниками Цуна, порядком изведенный, всерьез задумывается о самоубийстве, но неожиданное столкновение со знакомым ему понаслышке Рокудо Мукуро отдаляет от этой мысли. Втягивая парня в свои развлечения с наркотиками, Мукуро знакомит его с другим, ярким миром. И мир этот, как и сам Мукуро, кажется Цуне смутно знакомым.

Глава 3

Глава 3

В комнате, где он очнулся, пахло вечерней прохладой и сигаретным дымом. Из открытой форточки прямо в голову задувал ветер, а кровать, шкаф напротив нее и узор на обоях казались темно-синими в поздних сумерках.
Цуна не помнил, как и когда он потерял сознание. Смутно вспоминалось и все то, что он увидел после своего первого знакомства с марихуаной, зато теперь явственно ощущались его последствия. Цуна попытался приподнять голову и тут же со стоном уронил ее обратно. Живот скрутило, и к горлу подступил горький комок тошноты.
- Чё, очухался? – поинтересовались откуда-то снизу.
Неимоверным усилием Цуна повернул голову и посмотрел туда, откуда долетело сомнительное приветствие.
Это был давешний белобрысый друг Мукуро. Кен, кажется, его звали? Он сидел на полу, прислонившись спиной к ножке занятой Цуной кровати, и курил сигарету, сломанную и изрядно помятую.
- Ты… - простонал Цуна так, как будто готовился испустить дух.
Кен не замедлил посмеяться над его страданиями.
- Чё, хреново, да? – спросил после этого он. – Терпи теперь. Первый отходняк – такая штука, хотя я до сих пор не просек, с чего тебя так вштырило.
Цуне вспомнились горящие руки, туман по углам комнаты и страшный глаз Мукуро. Он промолчал.
- Давай встанешь уже, может? – грубо поторопил Кен.
- И-извини…
- Да чё с тобой?
- Ну… тошнит немного.
Это было довольно далеко от правды. На самом деле Цуну просто выворачивало наизнанку.
- Так вали в туалет, чё разлегся-то? Заблевать мою кровать хочешь?
«Вот оно что…» - подумал Цуна, которого удивлял Кен, сторожащий его покой, но еще больше удивлял Кен, пожертвовавший ему свое ложе.
Цуна хотел было попросить парня о помощи: все тело сковала каменная тяжесть, и он еле-еле смог сесть, а как только сделал это, едва сдержался, чтобы не превратить опасения жильца в реальность и не запачкать чужую постель блевотой. Но Кену, казалось, не было до гостя никакого дела. Он подошел к окну и, открыв форточку до упора, начал без всякого толка щелкать зажигалкой, поднесенной к новой, но тоже измятой сигарете.
Он даже не загораживал крохотное пламя рукой, и оно гасло от ветра, не усевал тот прикурить. С минуту Цуна глядел на него в усталом удивлении, а затем, шатаясь и зажимая ладонью рот, направился в коридор.

Санузел в квартире был совмещенный. Холодный, как комната, что оставил Цуна, и такой же грязный. Он отлично подходил этому дому и, безусловно, всему тому, что здесь происходило.
Только Цуна опустился перед толчком на корточки, его вывернуло наизнанку. Затем еще разок. И снова.
Стало легче, а тело вдруг охватила такая усталость, какая была знакома Цуне лишь по перенесенной в детстве лихорадке. Захотелось лечь и полностью отключиться на сутки как минимум. Плевать, где. Хоть в холодной спальне этого неуютного дома, хоть прямо тут, у толчка в туалете. Цуна уже закрыл было глаза, сдавленный усталым безразличием, и наверняка заснул бы через минуту-другую, как в туалет постучали.
- Эй... – протянул заунывный голос за дверью.
Цуна тихо застонал в ответ.
- Эй, отпирай, - попросил голос абсолютно спокойно и как будто бы безразлично.
И Цуна вспомнил. Это был тот молчаливый спутник Кена – парень в спортивной белой шапке, с фиолетовыми волосами и бледной как мел кожей. Воспоминание – не столько о нем, сколько о двух других его сожителях - поневоле заставило очнуться.
Вымыв лицо и прополоскав горло, Цуна, с опаской чувствуя, как от усталости сводит дрожью руки, вышел из туалета.
Молчаливый парень проводил его коротким взглядом и не сказал ни слова. Но Цуна был слишком измученным, чтобы переживать и волноваться о чьем-то безразличии, чтобы бояться чужого дома и нового для себя, безразличного и грубого мира, в котором жили эти трое. Цуне было плевать даже на то, что сделает с ним дядя, когда он, такой бледный и вымученный, затемно вернется домой. Как будто бы все это касалось не лично его, а какого-то отвлеченного Савады Цунаёши. Как будто он заснул, но так и не сумел проснуться.
Впрочем, отчасти это было правдой.
Доковыляв до конца коридора, туда, где виднелась темная входная дверь, Цуна, присев на корточки, принялся искать свою обувь. Так он провел с минуту и только затем понял, что никакой обуви в коридоре быть не могло, потому что он, как и хозяева квартиры, не разувался, а значит, его разули позже – тогда, когда уложили в кровать, и обувь осталась у Кена в комнате.
Цуна обернулся и посмотрел вглубь коридора. Не хотелось идти туда снова.
Хотелось спать…
Не выдержав, он вновь закрыл глаза. Сознание охватила приятная пустота, и Цуна, все еще сидящий на корточках, едва не свалился на пол.
За спиной послышался чей-то смех – знакомый до невозможности, а под мышки проскользнули чьи-то руки и потянули вверх. С чужой помощью Цуна встал и, не успел обернуться, услышал негромкий насмешливый голос, в котором без колебаний узнал Мукуро.
- Собрался уйти, не попрощавшись?
Он шутил, но Цуна почему-то ответил серьезно:
- Извини.
- О, какая услужливость… Так куда ты собрался? Домой? Сейчас, когда норовишь заснуть на каждом шагу?
-Мне пора… - скомкано ответил Цуна.
Собственный голос звучал бесцветно, как во сне.
Мукуро усмехнулся и сказал, словно подглядел мысли гостя:
- Ты, может быть, даже сейчас спишь…
Голос над ухом звучал все так же насмешливо, как и прежде, но почему-то теперь сказанное не казалось шуткой.
Цуна обернулся и поглядел на Мукуро с удивлением.
- Хочешь чаю? – буднично предложил тот.

* * *

Кухня, как и весь дом этой странной троицы, поражала своей обстановкой. Странным образом в ней сочетались запущенность, нищета и достаток. Стол, за которым они сидели, был обшарпан и заляпан по всей своей площади кетчупом, горчицей и какими-то жирными пятнами, но угловой диванчик рядом с ним – новый и явно недешевый. Микроволновка тоже казалось купленной недавно – белоснежно-белая, большая. А плита была старая, как будто из прошлого века, и на ней закипал чайник со свистком.
- Присаживайся, - любезно предложил гостю Мукуро, указывая на заваленный полупустыми упаковками из-под фастфуда диванчик, а сам принялся выискивать на перекошенных навесных полках чай.
Осторожно подвинув гору мусора в сторону, Цуна сел. На кухне было тепло и, несмотря на царящий в ней хаос, уютно. Поглядывая на спину Мукуро, Цуна думал о том, что последнее совершенно удивительно, если вспомнить, чем он обязан этому человеку. А обязан он был ему несколькими часами бреда – галлюцинациями и странными обрывочными снами. Он плохо помнил последние, но теперь, глядя на спину Мукуро, неожиданно понял, что, наряду со многими незнакомцами, видел во сне и его. Он не был похож на себя настоящего – он был выше, шире в плечах, старше. Его волосы были длинны и собраны в хвост, его руки расслабленно сжимали древко острого блестящего трезубца, а его правый глаз, как и тогда, после трех затяжек, был кроваво-красного цвета. Только иероглиф на месте зрачка теперь гласил «шесть».
Цуна вспомнил все это, и горячее волнение тотчас сковало его грудь. Это был просто сон, но этот сон смутно напоминал о чем-то далеком и забытом. Если бы Цуна верил в перерождение душ, он бы непременно решил, что этот сон был воспоминанием из его прошлой жизни. И тоска, щемившая сердце все то время, сколько он, отчаянно желая проснуться и не умея сделать это, смотрел свои сновидения, была тоской по той жизни.
Если бы он верил…
- Держи, - отвлек его от размышлений Мукуро.
Прямо перед носом со звоном опустилась дымящаяся чашка. Поблагодарив, Цуна поспешно обхватил ее руками и, конечно же, обжегся.
Хозяин снисходительно улыбнулся.
- Извини, - смущенный этой улыбкой, ляпнул Цуна.
- Ты странный такой… - задумчиво проговорил Мукуро. - Благодаришь того, кто виноват в том, что тебе плохо. И извиняешься за вещи, за которые не извиняется никто, - он помолчал немного и снова сказал: - Такой странный…
Цуна поднял на него растерянный взгляд - тот улыбался, как и прежде. Захотелось ответить, что сам Мукуро ничуть не менее странный. По крайней мере, до сих пор Цуне не доводилось видеть хулигана, наркомана и, проще сказать, плохого парня, такого внимательного к первому встречному неудачнику, над которым он, как казалось вначале, собирался просто посмеяться.
Почему он сейчас угощал его чаем, почему был таким добрым по сравнению со своими дружками, да и – чего таиться – по сравнению со всеми остальными знакомыми и незнакомыми Цуне сверстниками? Оставалось только гадать.
Цуна поднес ко рту кружку, подул на пар и сделал пару глотков.
Чай оказался ароматизированной бурдой, приторно-сладкой и все еще невероятно горячей. Но почему-то от нее Цуне стало легче.
Он вновь взглянул на сидящего напротив Мукуро. Прихлебывая чай из украшенного трещиной стакана, тот доедал валяющуюся посередине стола пиццу.
- Хочешь? – предложил он, не глядя на Цуну, но каким-то чудесным образом замечая, что тот смотрит на него.
- Я?
- Ты.
Цуна покосился на засохший сыр, покрытый тонким слоем кетчупа.
- Нет… я не голоден как-то.
Тот пожал плечами, ответил: «Как знаешь», - и еще пару минут оба сидели в тишине.
- Вы всегда это едите? – неожиданно для себя самого спросил Цуна. – Это же вредно…
Подняв голову, Мукуро смерил его удивленным взглядом.
Да уж, удивительного здесь было немало. Например, хилый и трусливый мальчик, поучающий самого опасного в их школе парня.
Осознав, что он ляпнул секундой раньше, Цуна внутренне содрогнулся, уже готовый к самому безрадостному завершению этого разговора. Но Мукуро вновь удивил его своим ответом:
- Точно… И как я забыл…
И он снова улыбнулся, глядя на Цуну каким-то совершенно удивительным взглядом – немного добрым, немного печальным. И знакомым. Настолько, что казалось - еще немного, еще хотя бы одна подсказка – и все станет ясно. Но никакой подсказки не было. Мукуро моргнул и вновь опустил взгляд на свою пиццу. А только он сделал это, растаяло и зыбкое видение в памяти Цуны, и ему на смену пришла мысль куда более актуальная – о том, что сейчас поздний вечер, а Цуна сидит на кухне чужого дома, попивая чай после отходняка, и, кажется, совсем не торопится домой.
- Мне пора, - скомкано пробормотал он, отодвигая чашку, и скорее, чтобы хозяин не успел его задержать, направился в коридор.
- До встречи, - послышалось за спиной. – До завтра.

* * *

Завтрашний день был последним перед ежегодными внутришкольными состязаниями.
В огромном спортзале, увешанном транспарантами, собрались ученики – те, которым не повезло остаться отбывать наказание после школы и которых по этому случаю отправили наводить порядок для завтрашних игр.
Со скуки разглядывая ребят, перетаскивающих спортивный инвентарь в хранилище, Цуна думал о том, что быть наказанным из-за сегодняшнего опоздания – это уже слишком. А опоздать из-за того, что покинул дом в тапочках – это, похоже, судьба.
Вчера, после незабываемого знакомства с заправленным марихуаной кальяном, он вернулся домой только в одиннадцатом часу вечера, и дядя, встретивший его на пороге, счел нужным незамедлительно провести воспитательную беседу. После беседы, как всегда, побаливала скула и саднило щеку, но теперь все обвинения не были голословными, и Цуне, привыкшему к подобному обращению, было стыдно за то, что впервые его ударили за дело.
Так закончился этот день. О Мукуро и его прощальных словах Цуна не думал – уставший, словно после двух суток беспрерывного бодрствования, он уснул, только лишь опустив голову на подушку, а на следующее утро, опаздывая в школу, получая выговор от учителя и, наконец, убираясь в спортзале, – не думал тем более. Потому что было не до того. Только теперь, присев отдохнуть, Цуна вспомнил и встречу с Мукуро, и уверенно сказанное им напоследок «до завтра».
Что ж, наступило завтра. И оказалось его, Цуны, самым обычным днем. Без особых радостей и без видимых бед. Ничем не выдающийся пресный вторник. Если подумать, так было гораздо лучше.
Цуна положил подбородок на согнутое колено и посоветовал самому себе забыть вчерашнее приключение, как страшный сон.
- Савада, что ты там расселся?! – долетел до ушей недовольный голос тренера. – Я кому сказал отнести маты? Тебе? Давай поживее, что ли? Раз-два, раз-два!
С тяжелым вздохом Цуна оглядел послужившую ему сиденьем стопку матов. С неохотой встал и кое-как, рискуя потерять верхний мат на каждом шагу, отправился в указанную тренером подсобку.
Как всегда, ему не везло. Хранилище было дальше прочих, и Цуне пришлось спускаться этажом ниже, а стопка с матами в его руках была настолько высокой, что он не видел ровным счетом ничего под своими ногами. Пару раз запнувшись и один раз все-таки упав, Цуна наконец ступил на кафель лестничной клетки.
Здесь было прохладнее, задувал ветер. Наверное, снова открыли черный вход.
Шаг, еще один – и неожиданно Цуна уперся во что-то высокое и плотное.
- А?..
Он хотел было извиниться на тот случай, если преградой оказался бы другой человек, но только и успел, что сказать свое «а». Чьи-то руки с силой толкнули его назад, и подкошенный тяжестью своей ноши, Цуна упал на пол.
- Эй… - донеслось безразличное сверху. – Ты смотри, куда прешь.
- Оп-па! Да ведь это же вчерашняя сопля!
Тело как током прошибло от этих слов. Смутно догадываясь о том, кто стоял перед ним, Цуна медленно поднял голову.
Это были вчерашние старшеклассники. Спасительное совпадение - из-за встречи с Мукуро Цуна так и не встретился с ними.
Один из парней опустился перед ним на корточки и положил ему на плечо тяжелую ладонь.
Цуна вздрогнул.
- Ты куда вчера съебался-то? – тихо и нарочито ласково поинтересовался тот.
- Я?..
- Ты, ага.
- Ты-ты, - поддакнул кто-то третий.
Цуна молчал. Да и что можно было на это ответить? Он никогда особенно не задумывался над тем, за что над ним издевались эти трое или другие старшеклассники, потому что в подростковом мире – да и в мире взрослых, наверное, тоже – существовали поступки, не нуждающиеся в объяснениях.
Эти парни были сильнее его – поэтому они били его. Вот и все причины.
- Ну что же ты? Вчера вроде поразговорчивей был. Даже спросил, что ты нам сделал. Чё, не помнишь, что ли?..
Цуна поднял взгляд. Глаза у парня были дикие. И довольные, даже счастливые.
- Не помнишь, смотрю… А теперь, чё, не спросишь, что ты нам сделал? А я скажу тебе, что. Ты мне, пиздёныш, на ногу наступил.
И, замолчав, парень уставился на Цуну.
До чего же нелепый выходил разговор…
- Эй! – послышался сверху голос тренера.
Он стоял у лестницы и смотрел вниз, на них. Но к ним не спешил.
- Вы какого там застряли, а?
- Да все путем! – встрепенулся тот, что сидя на корточках рассказывал Цуне про свою отдавленную ногу. – Так, по мелочи с другом перетираем, чё.
- А что друг уже сто лет как должен был маты в хранилище отнести, ты не в курсе, чё? - передразнил тренер. – Савада, живо встал и пошел.
- Да без проблем, сенсей! – вместо Цуны откликнулся второй старшеклассник. – Мы ему поможем.
И они действительно помогли ему. Подняли за шиворот, поставили на ноги. Отряхнули. Понесли маты вместо него, а самого Цуну легкими пинками заставили идти следом.
И тот шел, понимая, что они не идут к хранилищу и что сбежать не получится, а если получится – их следующая встреча будет намного опаснее.
«Страшно, страшно, как же страшно…» - стучало в висках.
Они шли по пустому коридору первого этажа. Старшеклассники перебрасывались подколами и сальными шуточками, от которых Цуне хотелось плеваться.
Перед глазами мелькнул поворот коридора, когда его, схватив за руку, вытолкали на лестницу, что вела к черному входу…
Дверь действительно была открыта. Секунда – и все четверо оказались на заднем дворе школы, безлюдном и тихом. Еще секунда – и в ребра Цуны вклинился тяжелый удар.
В этот день они били его с какой-то невероятной жестокостью. Замахивались сильнее. Смеялись радостнее. Как будто он и вправду что-то им сделал… Как будто у них были личные счеты. Сколько он пролежал так, под чужими ударами, Цуна не знал. Казалось, прошло много времени, хотя в самом деле наверняка минуло лишь несколько минут.
Когда его лицо, разбитое и запачканное приставшей к крови пылью, прижали к земле, а один из старшеклассников под одобряющий гогот товарищей начал стягивать с Цуны брюки, откуда-то со стороны донеслось подчеркнуто дружелюбное:
- Мы вам не помешаем?

* * *

Это был Мукуро.
Мукуро и двое его приспешников.
Цуна не заметил, как они подошли. Не помнил он и того, что случилось следом за их появлением. Потому что единственный человек, на которого он глядел все это время, был Мукуро. А Мукуро не дрался. Это было делом тех двоих, он же только смотрел. Сначала на драку, которую, в сущности, было сложно назвать таковой – Кен и его товарищ просто избивали старшеклассников, как те до этого избивали свою жертву. А потом… Мукуро оглянулся и посмотрел на Цуну.
И это было досаднее всего.
Сглотнув, тот хотел было прошептать «спасибо», но вышел лишь сдавленный всхлип. Стыд за то, что Мукуро и те двое увидели его таким, еще сильнее жег глаза, и, не удержавшись, Цуна все-таки заплакал – тихо, до боли прижимая пыльный рукав рубашки к глазам.
- Этот мир отвратителен, правда? – донеслось до его ушей через пару мгновений.
Вздрогнув, он вскинул голову.
Мукуро...
Тот стоял перед ним и глядел на него сверху вниз, улыбаясь уже привычной Цуне улыбкой. Насмешливой, но не злой.
- Он отвратителен, - повторил Мукуро, уже не спрашивая, а утверждая. – Такой серый и грязный. Не то, что… - он усмехнулся, - не то, что видел вчера ты.
Цуна вздрогнул:
- О ч-чем ты?
От слез голос немного дрожал.
- О твоих галлюцинациях.
- Что ты о них знаешь?
Мукуро заговорил тотчас же, едва дав ему закончить вопрос:
- Они ведь были удивительны, да? Яркие, невероятные. Как будто часть другого мира.
Он подошел к Цуне и, опустившись на колени перед ним, провел выуженной из кармана салфеткой по его разбитой щеке.
- Тебе так повезло… Савада Цунаёши. Многим хотелось бы увидеть такие же чудеса.
- Откуда ты знаешь, что я видел?.. – прошептал Цуна.
Мукуро задумчиво улыбнулся:
- Может быть, ты мне рассказал.
- И что?..
Договорить ему не дали. Приложив окровавленную салфетку к его опухшей губе, Мукуро произнес:
- Ты мне нравишься, Савада Цунаёши, - и, не отрывая взгляда от испуганных глаз Цуны, он улыбнулся: - Я хочу показать тебе лучший мир…

С минуту оба молча глядели друг на друга, и тишина на задворках была настолько всеобъемлющей, что казалось, вот-вот зазвенит сама от этого затянувшегося молчания.
«Он о наркотиках…» - думал Цуна.
И было до одури страшно.
Он даже не мог шевельнуться; только в голове витала мысль о том, что Мукуро не отпустит его, как не отпустил вчера. Что ложное теплое чувство, посетившее его тогда, на кухне, пришло лишь от усталости и непонимания. Он как будто позабыл тогда - Мукуро гораздо опаснее этих старшеклассников. Так же, как его «лучший мир», побывав в котором можно умереть от передозы, куда опаснее самой страшной реальности.
Цуна слабо дернулся, надеясь, что ему достанет сил убежать, и почувствовал чужую руку, сжавшую его запястье.
- Мукуро… Отпусти, пожалуйста, - прошептал он.
Тот покачал головой.
- Я не хочу…
- Нет. Ты боишься.
И Цуна вздрогнул. Уверенность, которой были пронизаны слова Мукуро, казалась напускной, но он – сам он – знал, насколько правдивы они были. Неожиданно вспомнилась их первая встреча, его слезы в туалете, блестящая бритва в его руке… Его мысли.
Да, Мукуро был прав.
Неприятные воспоминания сменились отрывками из вчерашнего сна. Неясные, но сплетающиеся в единое целое, они манили своей фантастичностью. Тот мир был блистательно ярким – точь-в-точь, как говорил Мукуро. Но все-таки… не это было главным.
Тот мир был по-настоящему живым.
Цуна сам не мог понять, как он пришел к этой мысли - он едва бы сумел вспомнить, что именно происходило с ним в галлюцинаторном сне. Только четкое ощущение искусственности его нынешней жизни не оставляло. Как будто этот мир был двухмерным, а он, Цуна, жил, даже не замечая этого.
Он хотел увидеть ту, другую реальность еще хоть раз. Но он слишком хорошо понимал, что ее не существует.
Совсем запутанный в собственных желаниях, Цуна поднял глаза. Мукуро глядел выжидающе, и этот взгляд заставлял торопиться с ответом.
- Убегать от реального мира в ненастоящий – тоже бегство...
Цуна и сам не заметил, как эти слова сорвались с языка. Только вот были они пустой формальностью, милостыней для совести, а не его собственной мыслью.
Мукуро мягко улыбнулся и немного погодя произнес:
- А откуда тебе знать, что сейчас ты в реальном мире?
И Цуна вздрогнул от этих слов, как от холода.
Почему? Едва ли он знал.
- А где же тогда она… эта реальность? – прошептал он растерянно.
- Как знать… - Мукуро наклонился ближе и, подняв руку, неожиданно коснулся указательным пальцем лба Цуны. - Может быть, здесь?
- Здесь? – повторил тот, почему-то чувствуя себя глупо и одновременно хорошо.
Поднявшись с корточек, Мукуро протянул ему руку:
- Ну? Ты пойдешь?
- Пойду, - доверчиво ответил Цуна.
И подумал: «Какого черта?..»
Было легко и, несмотря на волнение, совсем не страшно. Цуна шел куда-то с самым опасным парнем в их школе, Цуна в здравом уме и по собственной воле согласился повторить вчерашнюю ошибку. И все это, как ни странно, казалось преддверием чего-то грандиозно хорошего.
Наверное, Мукуро был гипнотизером…
Цуна так и сказал. А тот только рассмеялся на это. И ответил:
- Почти угадал.
Они шли по пасмурным улицам Намимори, полупустым и тихим, несмотря на полуденный час. Небо было пасмурным – коричневым с фиолетовыми вкрапинами. И духота, стоящая в воздухе, обещала вечерний дождь.
Мукуро тянул Цуну за собой, словно куда-то торопился. Дергал за руку, как будто Цуна не сам согласился пойти с ним и норовил убежать.
А еще Мукуро иногда оглядывался на него, насмешливо улыбаясь. Смотрел… Но уже без насмешки. И в такие моменты Цуна снова мучился призрачным чувством, будто все это уже было прежде – и их руки, соединенные вместе, и прямая спина Мукуро впереди, и этот торопливый шаг.
Они свернули к узкой проезжей дороге. Совершенно пустая в такой час – возможно ли?
Налево – крутой поворот. И никого вокруг.
Белые полосы зебры замелькали под ногами.
- Эй! – позвал Цуна, торопливо шагающий за Мукуро. – Скажи… Мы ведь встречались раньше?
Резко остановившись, тот обернулся. Удивление, таящееся в его глазах, странным образом уживалось с привычной улыбкой. Вот разомкнулись его губы, но Цуна не услышал ответ. Слева донесся визг тормозов, и в следующую секунду Мукуро, стоящий прямо напротив него и держащий его за руку, покатился по другой стороне дороги, отброшенный капотом автомобиля. Цуна даже не успел осознать, что случилось – перед глазами мелькнула дверца пикапа, темно-синий кузов и заляпанные грязью колеса.
Проехав еще несколько метров, пикап остановился. Выскочивший из него водитель что-то кричал, обращаясь к Цуне, но тот ничего не слышал.
Красные кляксы на дороге казались невероятно яркими рядом с серостью асфальта, и Цуна совсем не хотел верить в то, что это была кровь.


Надеюсь, когда-нибудь я научусь контролировать размер главы...

@темы: гранаты, Цуна, фанфики, в процессе, Мукуро, Два мира Савады Цунаёши, мистика/сказка, Reborn, PG-13, фантастика

---

Два мира Савады Цунаёши, 2

Название: Два мира Савады Цунаёши
Автор: Lkv
Бета: Ki$Hk@ mad anime-man
Пейринг: TYL!Цуна/TYL!Мукуро, Мукуро/Цуна
Рейтинг: PG-13
Жанр: мистика, фантастика
Состояние: в процессе (миди, ~2500 сл. во 2 гл.)
Дисклеймер: права на героев принадлежат Амано Акире
Предупреждение: AU в каноне, нецензурная лексика, скрытая реклама конопли
Размещение: свободное
От автора: посвящаю Ldn`у
Описание: школьная жизнь Савады Цунаёши похожа на самый настоящий кошмар. После одной из стычек со старшеклассниками Цуна, порядком изведенный, всерьез задумывается о самоубийстве, но неожиданное столкновение со знакомым ему понаслышке Рокудо Мукуро отдаляет от этой мысли. Втягивая парня в свои развлечения с наркотиками, Мукуро знакомит его с другим, ярким миром. И мир этот, как и сам Мукуро, кажется Цуне смутно знакомым.

Глава 2

Глава 2

Где-то за стенами фабрики громыхали взрывы, отражаясь красными отблесками в стеклах огромных вытянутых окон. Мукуро улыбался. Это было бесполезно – прорываться сквозь его барьер примитивной грубой силой. И, что важнее, это было совершенно ненужно.
Битва подходила к концу…
- Ты, конечно, знаешь главный закон иллюзии? Тот, кто потеряет контроль над своими пятью органами чувств, будет повержен, - медленно приближаясь к согнутому ложной болью врагу, Мукуро крепче сжал в руке трезубец. – Ты так просто попался в мою ловушку… - и он тихо рассмеялся. – Нет ли тут подвоха?
Но подвоха не было, хотя едва ли иллюзионист, что сейчас глухо хрипел, обездвиженный свалившимся на его плечи обманом, мог ответить хоть что-то. Он не слышал взрывов за стенами здания, он не видел Франа, с безразличием глядящего на его мучения. Плотная завеса тумана замыкала его в крохотном иллюзорном мире. Вот он разомкнул губы, пытаясь сказать что-то, и вышел лишь сдавленный хрип.
- Большая оригинальность в выборе последнего слова, - усмехнулся Мукуро, но в его усмешке была и капля досады – враг был не просто слаб, а слаб оскорбительно.
Он перевернул трезубец острием вниз и поднял его над головой противника.
- Что ж… Прощай.
Три острия, хрустя ломающимися костями, вошли в сгорбленную спину врага. Брызнув, заструилась из раны кровь, и нос защекотал ее едкий металлический запах.
Ему. Но не Мукуро.
Потому что на самом деле не было никакой крови. Там, в реальном мире, они – он и этот горе-колдун – стояли друг напротив друга. И глаза врага смотрели, но не видели, уши – слушали, но не слышали, а обманутый разум принимал сотканный Мукуро мир за реальность. И не было никакой нужды пачкать руки - умерев в иллюзии, что не распознал, умрешь и в настоящем. Это была самая ужасающая и великолепная истина иллюзорных техник.
Мукуро задумчиво оглядел закапанный кровью пол и улыбнулся:
- Ты почти успел увернуться. Кажется, ты не так бесполезен, как я подумал…
Это был комплимент. Даже такой негодный мастер иллюзий заслужил его перед смертью.
Блестящие алым зубья метнулись сторону едва живого врага. «Теперь точно конец», - мелькнуло в голове Мукуро.
Но, проявив чудеса выносливости, противник уклонился. Затем – резкий выпад, и длинный кинжал, что прятал иллюзионист под складками плаща, прошел наискось между ребрами Мукуро.
Пару мгновений тот просто глядел на собственную бескровную рану – настолько велико было его удивление от этой бессмысленной и глупой атаки. Потом рассмеялся:
- Черт, да ты, видно, совсем болван!
- Это последний удар, - выдохнул иллюзионист.
- Да. Для тебя, - отозвался Мукуро.
И это было правдой. У его врага не было сил, чтобы вымолвить еще хоть слово. Это был его последний удар, на который он возложил все свои надежды.
Тем забавнее было глядеть, как меняется его лицо, когда Мукуро, даже не дрогнув, вытащил клинок из-под ребра. Боли не было, как не было и крови. А был только туман.
- Интересная штука – вера… - он помолчал немного, глядя, как оседает на пол раненный враг. – Ты умираешь только потому, что поверил в иллюзию как в реальность.
- А сам-то… - прохрипел тот, - отличить сможешь?
Мукуро нахмурился:
- К чему ты клонишь?
- Из нас двоих ты единственный веришь в иллюзии слишком сильно… - произнес враг.
И в ту же секунду легкий ветер, холодящий Мукуро шею, принес запах гари и крови. А секундой позже за спиной прогремел взрыв невероятной, разрушительной силы.
Хранитель Урагана, Гокудера Хаято, разрушил его барьер.
- Мастер! – долетел до ушей голос Франа.
- Мукуро! – а вот это, кажется, был крик Сасагавы Рёхея.
Почему они звали его – теперь это не было загадкой. Прямо перед ним, перед Мукуро, на покрытом бетонной щепкой полу сидел, сжимая рукой чистую рубашку, тот самый иллюзионист. На остриях трезубца не блестела кровь, но кинжал, сжатый в другой руке, почему-то норовил выскользнуть из пальцев.
Удивленно моргнув, Мукуро поднял его прямо перед собой. Изогнутое змеей лезвие казалось алым, а перчатки были полностью запачканы в крови. Осознание случившегося мелькнуло в голове мутной картиной – и Мукуро опустил взгляд вниз, туда, куда немногим раньше нанес удар его поверженный враг.
Рана под ребрами чернела засыхающей кровью, а пол под ногами был скользким, как и кинжал в его руках.
- Эй! Держись!.. – выкрикнул подскочивший к нему Сасагава Рёхей, и его голос вышел приглушенным, точно он говорил через подушку.
«Странно… - подумалось Мукуро, прежде чем звуки и цвета мира сменились вязкой беспроглядной темнотой. – Странно, но я совсем не чувствую боли».

А затем все завертелось, смешалось и растворилось в спасительном сне. Мукуро не знал, сколько он провел без сознания, но помнил, что его сон был некрепок. Он чувствовал руки, перетаскивающие его тело, чувствовал холод улицы и тепло палаты. Наконец-то чувствовал боль…
Иногда он слышал голоса. Они раздавались совсем рядом, но почему-то Мукуро не мог различить ни слова из сказанного, и разговоры, долетающие до его ушей, сливались в один беспрерывный гул. Реже он открывал глаза, и каждый раз видел разные, но всегда знакомые лица. Вот над ним склонился Сасагава Рёхей, и рану на груди охватило тепло пламени Солнца. Вот его наградил своим ледяным взглядом Хибари Кёя. Следующей он запомнил Хром. Сгорбившись над его постелью, она, кажется, плакала. Разомкнув губы, Мукуро хотел позвать ее, успокоить, но, наверное, так и не сумел. Слезы Хром высыхали на его щеках, и он еще долго не открывал глаз.
Последним, кого увидел Мукуро, стал Савада Цунаёши. Он сидел на краю больничной постели, разглядывая Мукуро с плохо скрываемым волнением, и черный костюм, ставший его повседневной одеждой с тех пор, как он сел в кресло босса Вонголы, казался особенно неуместным в сочетании с этим взглядом.
«Не слишком ли много заботливости для предводителя кучки убийц?» - подумалось Мукуро, и он уже открыл было рот, чтобы озвучить эту мысль, как боль, что спала все это время у него на груди, очнулась и, придавив тяжелым камнем, отправила обратно в темноту.
Только легкое дуновение ветра из окна осталось отголоском реального мира. А затем волосы, упавшие Мукуро на лоб, убрала чья-то рука.
«Определенно, чересчур много заботливости», - подумал он, прежде чем погрузиться в крепкий сон.

Когда Мукуро открыл глаза в следующий раз, часы, висевшие прямо напротив его кровати, показывали половину шестого пополудни. Никакого Савады Цунаёши рядом не было. Был только Фран, угощающийся кусочком шоколадного торта.
Мукуро поглядел на него с минуту, но Фран, очевидно, был слишком занят своим делом, чтобы заметить его пробуждение.
- А ты, я смотрю, очень за меня переживаешь, - заметил Мукуро.
Говорить было немного больно, но в целом – терпимо.
Фран в мгновение вскинул голову и, судя по взгляду, нисколько не удивился. Впрочем, вопрос о существовании у него подобного чувства всегда был довольно спорным.
Прожевав кусок торта, он поприветствовал:
- С возвращением, мастер, - и почти сразу же предложил: - Хотите кусочек?
- Не хочу, - отозвался тот. – Рассказывай, что было.
Фран сделал вид, что задумался:
- Что было?.. Вы имеете в виду, мастер, что произошло в бою, в котором вас победили?
Мукуро усмехнулся. Когда к нему вернутся былые силы, первым делом он воткнет трезубец Франу в голову…
- Именно это, недоросль. Ну, так что же видел ты?
Фран апатично пожал плечами:
- Вашу иллюзию.
- Мою иллюзию… - с досадой повторил Мукуро.
Впрочем, это было более чем предсказуемо. Обманутый учитель и обманутый ученик. Но Мукуро надеялся, что тщеславие неизвестного иллюзиониста заставит того показать истину хотя бы подвернувшемуся мальчишке.
- Ма-астер… - протянул, отвлекая от мыслей, Фран.
- Чего тебе?
- Я спущусь ненадолго в столовую. Хотите…
- Принесешь ананасы – убью.
- Вы же даже шевельнуться не можете, - констатировал Фран, покидая палату.
Оставшись в одиночестве, Мукуро вернулся мыслями к пережитому бою, рассудив, что раз уж он и вправду не может шевельнуться, стоит потратить время на то, чтобы разложить по полочкам имеющиеся сведения о враге. В конце концов, нет лучшего урока, чем поражение. Закрыв глаза, Мукуро попытался сосредоточиться на незнакомце, но мысли скакали вразнобой и совсем не желали укладываться в цельную картину. Потратив на бесплодные попытки пару минут, Мукуро сдался и бездумно уставился в скучный больничный потолок.
Где-то за стеной послышались тихие шаги.
«Быстро вернулся», - подумал Мукуро о Фране.
Но тем, кто зашел в палату парой мгновений позже, был вовсе не Фран, а Десятый босс Вонголы, Савада Цунаёши.
Остановившись в дверях, он улыбнулся, совсем не стараясь спрятать радость и искренность этой улыбки, что, наверное, было бы куда логичнее для босса мафии.
- Ого, какая честь, - съязвил Мукуро, а между тем в груди приятно потеплело от этой встречи.
- Внизу столкнулся с Франом, - пояснил Савада. – Он сказал, ты уже пришел в себя.
«Сдал», - подытожил Мукуро.
- Ах да! – Савада достал из кармана пиджака коробочку с засахаренными ананасовыми дольками. – И попросил передать вот это.
Мукуро скосил взгляд на гостинец.
Интересно, получится ли убить Франа дважды?

* * *

Разговор, ради которого пришел Савада Цунаёши, как всегда случалось у них, был коротким. Справившись о здоровье Мукуро, Савада рассказал то, что знал о минувшей битве со слов Сасагавы Рёхея и Гокудеры Хаято. Затем поделился догадками других вонгольских хранителей, подытожил тем, что до сих пор они не смогли установить личность напавшего иллюзиониста, и после всего этого поблагодарил за помощь Мукуро, который, выступая против врага Вонголы, действовал исключительно в корыстных целях.
Последнее было нелепо само по себе, но Савада усугубил нелепость тем, что в очередной раз улыбнулся – на этот раз благодарно и все так же искренне.
Мукуро молча глядел на него со своей постели и думал о том, что тепло, вновь всколыхнувшееся при виде этой улыбки, плохо уживается с раздражением, ответным на уверенность, с которой Савада говорил о поступке Мукуро. А говорил он о нем так, словно Мукуро не для себя, а для семьи Вонголы вступал в бой и рисковал жизнью. И так, словно понимал это лучше, чем сам Мукуро.
Пожалуй, Савада Цунаёши был единственным во всем мире человеком, свое отношение к которому однажды Мукуро просто перестал понимать. Это казалось абсурдным, но это было правдой – знаток человеческого разума и мастер иллюзий не знал, что творилось в его собственной голове. Когда они были подростками, все казалось очень простым. Мукуро забавляла наивность маленького босса Вонголы, восхищали его стремление и упорство. Он мог признать, что Савада был хорошим человеком, и, наконец, он точно знал, что не станет колебаться, если приоритеты этого хорошего человека разойдутся с его собственными, и из случайных союзников они превратятся в врагов.
Спустя десять лет простота и ясность исчезли, и Мукуро, если ему случалось размышлять об этом, едва ли мог сказать, когда именно все изменилось. Просто однажды он понял, что его отношение к Саваде Цунаёши, какое бы оно ни было, не укладывается ни в одно из придуманных человеком слов. Может быть, потому, что было слишком непостоянно и многогранно для этого.
Если им случалось не видеться долгое время, Мукуро ловил себя на мысли, что думает о Саваде и, наверное, хочет увидеть его, а когда они все-таки встречались, понимал, что эта встреча не внушает никакой радости и оставляет после себя только странный привкус волнения и досады. Ему льстило, когда Савада просил Хром, оставшуюся в Вонголе, рассказать что-то о его жизни. Но ему совсем не нравилось, когда тот говорил о них как о друзьях, потому что в глазах Мукуро это равняло его со всеми остальными друзьями Савады; и было куда приятнее думать, что они – никто друг другу, нежели быть одним из многих.

- Ты, наверное, скоро уйдешь?.. – спросил Савада, уже прощаясь.
- Да, - коротко бросил Мукуро.
- И, конечно же, мое предложение о сотрудничестве вряд ли тебя заинтересует?
- И снова в точку.
- Даже если я скажу тебе, что в архивах Вонголы есть сведения об иллюзионистах, и ты, знающий о нашем враге хоть что-то, можешь найти его?
Мукуро усмехнулся:
- Предложение, от которого сложно отказаться… Но я не стану помогать Вонголе, как и любой другой мафиозной семье. Пора бы уже запомнить это, Савада Цунаёши. За десять лет я немного устал повторять одно и то же.
Но собеседник, казалось, нисколько не смутился такому ответу:
- Ты, конечно, найдешь его и в одиночку, но на это уйдет куда больше времени. Никто не знает, что выкинет враг за это время. Будет лучше, если пойдем вместе. Потому что так будет безопаснее. И подготовимся. Потому что так будет разумнее. Вот, - он достал из внутреннего кармана пиджака пластиковую карту доступа с рельефной эмблемой Вонголы. – Возьми.
Он действительно собирался отдать ее?
- Это засекреченные материалы… - задумчиво проговорил Мукуро, протягивая руку к его руке и касаясь тонкой грани карты. – А что если я захочу узнать больше, чем нужно в игре против нашего незнакомца?
- Что ж, - отозвался Савада, - значит, ты узнаешь.
И он вложил карту в раскрытую ладонь Мукуро.
Ненадолго их руки соединились, и оба поглядели друг другу в глаза. Жутко хотелось увидеть брешь в этом доверии, непоколебимом и потому особенно оскорбительном, но вряд ли теплые блики в глазах Савады Цунаёши были сомнением.
А потом он, попрощавшись, ушел, и оставшийся в одиночестве Мукуро думал о том, что его отношение к Саваде все же возможно уложить в одно слово. И словом этим наверняка было разочарование. В конце концов, босс самой влиятельной мафиозной семьи, без сомнения доверяющий тому, кто ненавидел мафию и за десять лет их знакомства ни разу не изменил этой ненависти, – редкий идиот. А уж это чем не повод разочароваться?
Мукуро поднял руку с карточкой и задумчиво повертел ее в руках.
А все-таки… было что-то неуловимо красивое в этой непоколебимой вере.

* * *

Перелесок, по которому они шли, казалось, состоял не столько из деревьев, сколько из сухих прутьев, мелких впадин и коряг.
Перешагивая очередную, Фран спросил:
- Мастер, а вы уверены, что Вонгола нормально отнесется к тому, что вы сбежали, прихватив с собой один из их засекреченных архивов?
- Кто это здесь сбежал? – ласково поинтересовался обозначенный мастер, и в шапку Франа воткнулся трезубец.
- …Ушли, не попрощавшись, - исправился ученик, но почти сразу же добавил: - И украли архив.
- Не украл, а получил официально, по карте X-доступа, - внес ясность Мукуро, размышляя над тем, вытащить ли трезубец из головы ученика или оставить на тот случай, если ученик снова выдаст какую-нибудь ахинею.
Но на этот раз Фран был как нельзя кстати:
- Ого, мастер, - вырвал он из раздумий Мукуро, - а смотрите-ка, ваша карта не врет…
Прямо перед ними вырос невысокий и тусклый от времени особняк. Точно такой же, какой они видели на фото в архиве.
- Да… - выдохнул тот, в предвкушении улыбаясь. – Будь осторожен.

За стенами дома было холодно, и везде витал запах застоя и гнили. На стенах потрескалась краска, по углам у потолка виднелись темные разводы, а на резных перилах лестницы красовалась паутина, что придавало зданию скучное сходство с кинематографическим домом ужасов. Все было слишком предсказуемо и оттого неестественно - точно кто-то постарался к их приходу, но между тем, сколько ни искал Мукуро в окружившей его тишине иллюзорной ауры, дом оставался полностью заброшенным и пустым.
Не было никакого подвоха.
Никакой иллюзии.
- Ой! – воскликнул шедший сзади Фран, и покой дома встревожил глухой треск старого дерева.
Мукуро обернулся.
Провалившиеся ступени стали огромной черной дырой, из которой доносился кашель наглотавшегося пыли Франа.
- Что за хлопотный парень… - усмехнулся Мукуро и поинтересовался: - Цел?
Снизу послышались рассуждения Франа о собственной нелегкой судьбе и о том, какие были в Вонголе вкусные десерты.
- Выбирайся и иди следом, - распорядился Мукуро и, осторожно перешагивая ступени, поднялся на второй этаж особняка.
Здесь воздух был чище. А свет, проникающий из занавешенных тюлем окон, будто бы грел после непроглядной темноты первого этажа.
Мукуро осмотрел длинный коридор, к началу которого приводила гостей лестница. По три двери на каждой стороне и одна широкая, двойная, в самом конце. Между дверьми стояли тумбочки с пустыми пыльными вазами и безвкусными статуэтками. На полу нашла себе место грязная ковровая дорожка, а у самых ног Мукуро, на голом паркете, мятой грудой лежала чья-то одежда.
Маленький бежевый пиджак.
Не раздумывая, Мукуро нагнулся и поднял его. И в то же время что-то маленькое и тонкое вывалилось из его внутреннего кармана.
Свет плохо доходил до лестницы, и Мукуро опустился на корточки.
На полу, у его ног, лежала окровавленная бритва. А его руки сжимали пиджак с нашивкой средней школы Намимори.

@темы: гранаты, Цуна, фанфики, в процессе, Мукуро, Два мира Савады Цунаёши, мистика/сказка, Reborn, PG-13, фантастика

---

Клиника им. Св. Вонголы

Поскольку никто не хотел исполнять заявку про Саске-гинеколога, мне пришлось написать про Мукуро-гинеколога…
С прошедшим праздником, девушки.

Название: Клиника им. Св. Вонголы
Автор: Lkv
Персонажи: Цуна, его хранители, Вария и прочие
Рейтинг: PG
Жанр: юмор
Состояние и размер: в вечном процессе, сборник зарисовок (драбблов), объединенных общей тематикой и сюжетом.
Предупреждения: AU, и Гокудера матерится
Размещение: свободное
Описание: пошел как-то Цуна проводить подругу к врачу. И не вернулся.

1

* * *

Как всегда, Цуне не везло.
Дверь в приемную тихо заскрипела, отворилась, пропуская еще одну пациентку, и, только зашла, эта пациентка тотчас же уставилась на Цуну, округлив от удивления глаза.
– Я это… не к врачу сижу. Я жду девушку, – в который раз сообщил Цуна и почему-то виновато улыбнулся.
От такой новости девушка удивилась еще сильнее, но согласно кивнула и опустилась в одно из кресел напротив кабинета.
У посетительницы была повязка на глазу и странная, отдаленно напоминающая ананас прическа, поэтому против воли Цуна поглядывал на нее все оставшееся время, пока Хару, его самопровозглашенная невеста, не высунула из-за двери в кабинет голову.
– Цуна-сан, – окликнула она его. – Зайди на минутку, чтобы тебя осмотрели.
Девушки в очереди тут же подняли головы и посмотрели на них.
Нет, определенно, Цуне не везло…
Поднявшись и спиною прочувствовав взгляды пациенток, он нехотя поплелся к высокой больничной двери.
«Гинеколог» – гласила металлическая табличка на ней.
«Рокудо Мукуро» – красовалось чуть ниже имя врача.
Цуна никогда бы не подумал, что однажды пойдет на прием к гинекологу.
Впрочем – как знать? – может, то была не самая плохая идея. По крайней мере, зуд в паху, преследующий его вот уже третий день, указывал именно на это.
– Я, кстати, заодно рассказала ему про наши проблемы в постели, – шепотом сообщила Хару в предбаннике.
– Что?! – незамедлительно отреагировал тот, остановившись.
– Не волнуйся! Он такой понимающий, и, ну… толерантный, что ли. Честное слово, я врача лучше не видела!
Это немного обнадежило, и, вздохнув, Цуна зашагал дальше. Проследовав за Хару, он оказался в просторном и светлом помещении с белой больничной ширмой, вероятно, скрывающей главную достопримечательность гинекологического кабинета. Сам врач, европеец на вид, молодой и, что самое удивительное, тоже причесанный под ананас, сидел за столом перед ширмой. Впрочем, не считая фруктовых странностей, гинеколог производил вполне себе приятное впечатление.
– Здравствуйте, – поздоровался Цуна, глядя преимущественно на ананасовый хохолок.
– Доброе утро, – улыбчиво отозвался тот. – Так вы и есть тот самый, с ранним семяизвержением?
Цуна замер. Врач определенно умел брать быка за рога.
– Да, – вместо Цуны ответила Хару.
Она тоже умела.
Врач тем временем критически осмотрел новоприбывшего пациента и хмыкнул.
– А вы уверены, – обращаясь уже к ней, спросил гинеколог, – уверены, что проблемы с семяизвержением берут начало не оттого, что ваш партнер просто слегка… так сказать, недозрелый?..
Цуна нервно дернулся.
«Недозрелый?!»
Было восемь тридцать утра.

2

* * *

Ламбо страдал. Страдал как никто и никогда в этой жизни.
Жуткая рана изуродовала его тело. Боль казалась просто невыносимой, кровь так и текла ручьем, не желая останавливаться, а от морального потрясения ноги сводило крупной дрожью. Хотелось упасть и зарыдать от невыносимого бремени. Но Ламбо был мужчиной! И потому, совершая неимоверные усилия, едва ли возможные для простого человека, Ламбо шел – вниз по лестнице поликлиники.
Этим утром ему подрезали на пару миллиметров уздечку языка…
Стоматолог, неизменно улыбчивый и веселый, проводил впечатлительного пациента до дверей, похвалил, сообщив, что мужество Ламбо уже можно ставить в пример пятилетним детям, и заверил в том, что операция прошла на ура и ему не стоит волноваться о последствиях.
Ламбо и не волновался. Ему было попросту не до этого. Однако только он добрался до первого этажа, последствия напомнили о своем существовании.
– Это еще что?!
Крик, от которого вздрогнул не только Ламбо, но и стекла в оконных рамах, прогремел на лестничной клетке.
Прямо перед ним, растрепанный и взбешенный, застыл местный логопед, Гокудера Хаято, наблюдающий его и, между прочим, пригласивший месяцем раньше на «занятия по растягиванию уздечки». Ламбо не особенно нравился ни сам Гокудера, ни его формулировка, и, может быть, поэтому занятия Ламбо систематически пропускал.
– Какого черта с тобой случилось? – набросился на него логопед.
– Э-ы-а… – жалостливо протянул Ламбо и даже предпринял героическую попытку высунуть язык – с тем, чтобы Гокудера оценил его страдания во всей их масштабности.
– Да я что, черт возьми, по-твоему сам не вижу?! – загромыхал пуще прежнего тот. – Ты, идиот, что, забыл мои слова? Какого ты согласился на операцию, я ж тебе и так бы все звуки поставил! Оба два твоих гребаных звука поставил бы!
И, неоцененный в своих лучших побуждениях, Гокудера пару раз смачно выругался, тем самым поставив пациента в неловкое положение, а репутацию поликлиники – под угрозу.
– Так… – выдохнув, обратился Гокудера к Ламбо. – Теперь колись – кто это был?
– Э-а… – начал было исповедь тот.
Гокудера демонстративно схватился за голову:
– Вот видишь, что с тобой сделали!
Преисполненный сакральным смыслом разговор мог продолжаться еще долгое время, если бы тот самый стоматолог, повинный в мучениях Ламбо и словесном поносе Гокудеры, не спускался в этот момент со своего четвертого этажа.
– О, вижу тебе уже лучше! – увидев недавнего пациента, он поднял руку в приветственном жесте. Затем бросил озлобленному коллеге: – Доброго утречка.
– Будет оно тут добрым… – проворчал Гокудера и только после этого опомнился: – Ямамото! Так это ты, зараза, был!
Ямамото Такеши, стоматолог клиники им. Св. Вонголы, поднял на него удивленный взгляд:
– Ты о чем это, Гокудера?
– При слегка укороченной уздечке не нужна операция, дурак! – взвился коллега. – Достаточно занятий со мной!
– О!.. – протянул Ямамото и шутливо махнул на него рукой. – Ну, прости-прости.
Гокудера поперхнулся:
– Ты некомпетентен! – прозвучал на лестничной площадке суровый приговор.
Но даже это не выбило Ямамото из колеи:
– Извини, но как врач я могу поспорить с тем, что операция была ненужной.
Немногие люди знали, что случалось, когда перед Гокудерой вставали такие железные аргументы…
– Намекаешь на то, что я не врач?.. – устрашающе спокойно начал он.

3

* * *

Только за Хару, отправленной на анализы, захлопнулась дверь, Рокудо Мукуро, он же гинеколог клиники им. Св. Вонголы, приказал:
– Подойдите ко мне. Вот так… Теперь снимите все ниже пояса.
– Что? – растерялся Цуна.
– Спустите до колен брюки и белье, – в будничном тоне инструктировал врач.
Мысленно чертыхнувшись (даже он мог чертыхнуться, если речь заходила о врачах), Цуна выполнил наказ.
Как только брюки, а вслед за ними и трусы были спущены, гинеколог, не удостоив пациента даже взглядом, принялся записывать что-то в лежащую на столе карту.
Прошла минута. Другая.
– Извините…– окликнул Цуна.
– М-да?
– Мне так и стоять?
– Ах, ну да, – гинеколог повернулся к пациенту и, осмотрев его пах, издевательски прищурился. – Так, ну и где же мы?
От столь толерантного обращения у Цуны пропал дар речи. Зато щеки загорелись от возмущения и стыда.
Гинеколог тем временем отыскал главное достояние своего посетителя и неожиданно спросил:
– Часто мастурбируете?
– Чего?.. – ужаснулся Цуна.
– Спрашиваю, часто ли занимаетесь самоудовлетворением, дрочите, наяриваете? – не моргнув глазом, отозвался тот.
– …Бывает, – выдавил шокированный столь богатым лексиконом врача Цуна.
– Это не ответ, – отрезал тот. – Как часто? Раз в день? Два? Три?
– Ну… наверное, раз в день бывает, – Цуна опустил голову. (И вообще-то слегка наврал.)
– Немало, при живой-то девушке, – прокомментировал гинеколог и, прежде чем пациент успел возмутиться этой вольности, задал следующий вопрос: – А как?
– Что?! – воскликнул Цуна.
Врач, однако, даже не заметил его волнения:
– Как мастурбируете, спрашиваю.
Это была особенно болезненная для Цуны тема, и с духом собирался он долго и муторно. Наконец, не выдержав внимательного взгляда врача, выдал:
– Ну… рукой.
Тот поспешил внести ясность:
– Это понятно. А как? Опишите детально.
От такого предложения руки Цуны затряслись мелкой дрожью, но все-таки он снес унижение мужественно.
– Ну, беру я, значит, руку...
– Чью? – незамедлительно поинтересовался гинеколог.
Цуна зашелся красными пятнами:
– …Поднимаю руку. Обхватываю э-э-э…
– …Ствол члена.
– Да. И начинаю совершать поступательные движения… – он запнулся, словив на себе удивленный взгляд врача. – Туда-сюда, в общем, рукой двигаю, пока не кончу.
Ненадолго в кабинете воцарилась тишина.
– Замечательно, – произнес наконец гинеколог. – Немного образности, и сможете стать писателем. А пока… держите.
И он протянул Цуне две сомнительного вида бумажки.
– Что это? – не понял тот.
– Два направления. К урологу и проктологу.
Это было самое страшное, что могло случиться…
– К-как же… – запинаясь, выпалил Цуна. – А вы разве не можете мне поставить диагноз?
Гинеколог принял вид удивленной невинности:
– О чем это вы? Я вас и осматривать не имею права, я – женский врач.

4

* * *

Уже полностью седой, но подтянутый и статный старик в белом врачебном халате – главврач клиники им. Св. Вонголы, отложил в сторону толстую папку собранных на подпись бумаг и со вздохом откинулся в кресле.
Этим днем несчастья, будто бы сговорившись, одно за другим валились на его седую голову. Оборудование для УЗИ, выписанное на их клинику, умудрилось затеряться где-то по дороге в корпус. В лаборатории перепутали чьи-то анализы. А на отделение травматологии опять пришла жалоба. Последнее расстраивало главврача особенно сильно, потому что в травматологии работал его приемный сын, Занзас, которого он, несмотря ни на что, считал отличным специалистом в области лечения травм, и которого вся остальная клиника считала отличным специалистом в области их нанесения.
Так, неприятностей было хоть отбавляй. А как хорошо начинался этот день!..
Утром главврач как раз получил письмо от любимой племянницы, что должна была приехать к нему на летние каникулы, затем – вкусно позавтракал в бистро, а уже в клинике, на лестничной клетке первого этажа, заметил препирающихся Ямамото Такеши и Гокудеру Хаято. «Вот он, комплексный подход! Медицина и педагогика, – подумал он. – Полное взаимопонимание, взаимопроникновение двух наук». Это было прекрасно, и потому в лифт главврач вошел в прекрасном расположении духа. Около кабинета, однако, настроение не замедлило испортиться. Вышедшая навстречу медсестра деловито напомнила о самом страшном.
Самое страшное заключалось в том, что у клиники уже долгое время не было штатного психолога...
Главврач снова вздохнул и покосился на чашку кофе, заботливо оставленную ему медсестрой.
В дверь тем временем постучали, и, не дождавшись приглашения, через секунду-другую в кабинет вошел хирург клиники им. Св. Вонголы, Реборн.
– Доброе утро, – поздоровался он и тем самым напомнил обитателю кабинета о том, что утро выдалось не доброе, а совсем даже наоборот.
Главврач вздохнул.
– Какие-то трудности? – поинтересовался Реборн.
– О главной трудности ты должен быть наслышан, – уклончиво ответил тот.
– Психолог? Ну-ну… – Реборн задумчиво прищурился, будто бы перебирал в голове возможные кандидатуры. – Что, совсем никого на примете?
– Как видишь.
– Может, осчастливим Бьякурана? Он как раз просил о переводе.
Главврач поморщился:
– Нет. Пусть остается в психиатрии…
– Воля ваша, – пожал плечами тот, и оба ненадолго замолчали.
Реборн делал вид, что смотрит в окно, а главврач поглядывал на Реборна.
Видел бог, ему совсем не хотелось перекладывать свои заботы на плечи подчиненных, но неразрешимая проблема с психологом уже снилась ему в кошмарах, времени на ее устранение совсем не оставалось, да и плечи Реборна казались куда сильнее его собственных, а потому главврач спросил:
– Не хочешь заняться этим?
Реборн скосил на него лукавый взгляд:
– И вы примите того, кого я вам порекомендую?
– Я поверю тебе, – улыбнулся главврач. И подумал: «Но проверю».
Реборн улыбнулся ему в ответ, и где-то в этот же временной промежуток в дверь кабинета забарабанили со страшной силой.
– Кто это? – удивился главврач.
Однако гадать ему не пришлось. Через мгновение дверь распахнулась, а на ее пороге нарисовался взмыленный и растрепанный Гокудера Хаято. Где-то за его плечом виновато улыбался Ямамото Такеши.
– Девятый! – трагически воскликнул Гокудера, переступая порог. Он всегда обращался к главврачу только так, потому что главврач действительно был девятым на своей должности. – Я должен сообщить вам о врачебной ошибке!
– Ого! – усмехнулся Реборн, а стоящий за Гокудерой Ямамото нахмурился.
Главврач устало потер виски.
А как хорошо все начиналось!

* * *

Тем временем приговоренный гинекологом Цуна стоял, сжимая две заветные бумажонки, перед дверью в кабинет уролога. На двери висела табличка с именем врача – «Хибари Кёя», и рядом с дверью не было ни одной живой души.
«Вы не волнуйтесь, – всплыли в голове слова Рокудо Мукуро. – Он хороший специалист. К тому же очень понимающий человек… я бы даже сказал, душевный».
Подобная характеристика теперь внушала скорее ужас, нежели спокойствие, но совесть Цуны не позволяла ему покинуть клинику с двумя направлениями в кармане. И потому не оставалось ничего иного – со вздохом Цуна поднял сжатую в кулак руку.
На робкий стук мгновенно откликнулись:
– Войдите.
И стоило заметить, голос уролога Хибари Кёи был не особенно душевный.
«Что ж, – скрепя сердце, Цуна взялся за ручку двери. – Была не была!»

@темы: Цуна, Рёхей, Ямамото, юмор, Реборн, фанфики, в процессе, Девятый, Мукуро, Клиника им. Св. Вонголы, Хибари, Гокудера, AU, PG, Reborn, Ламбо, Вария

---

Два мира Савады Цунаёши, 1

Голосование не было напрасным. РФ-фик.

Название: Два мира Савады Цунаёши
Автор: Lkv
Бета: Ki$Hk@ mad anime-man
Пейринг: Мукуро/Цуна, TYL!Цуна/TYL!Мукуро
Рейтинг: PG-13
Жанр: мистика, фантастика
Состояние: в процессе (миди, ~3100 сл. в 1 гл.)
Дисклеймер: права на героев принадлежат Амано Акире
Предупреждение: AU в каноне, нецензурная лексика, скрытая реклама конопли
Размещение: свободное
От автора: посвящаю Ldn`у
Описание: школьная жизнь Савады Цунаёши похожа на самый настоящий кошмар. После одной из стычек со старшеклассниками Цуна, порядком изведенный, всерьез задумывается о самоубийстве, но неожиданное столкновение со знакомым ему понаслышке Рокудо Мукуро отдаляет от этой мысли. Втягивая парня в свои развлечения с наркотиками, Мукуро знакомит его с другим, ярким миром. И мир этот, как и сам Мукуро, кажется Цуне смутно знакомым.

Глава 1

Глава 1

В школьном туалете было тихо и прохладно. Тихо – потому что пятью минутами раньше начался урок, а прохладно – потому что была ранняя весна, и маленькая высокая форточка в туалете почему-то была открыта. Поглядев на нее пару мгновений, Цуна направился к раковинам. Он был низкого роста и до форточки всё равно не дотянулся бы.
Зашумела вода и, стекая по белым стенкам раковины, из прозрачной превратилась в бледно-красную. В этот раз кровь не останавливалась долго, и у Цуны затекла шея, пока он, наклонив голову, подставлял под кран свой разбитый нос.
Где-то за стенами шел урок геометрии в его классе. Где-то за школьной оградой ждали, прогуливая уроки, старшеклассники, с которыми он так неудачно столкнулся этим утром на школьном дворе.
Цуна закрыл глаза, вспоминая обещание их главаря разобраться с «охеревшей мелочью», как только эта мелочь покинет стены школы. Вспомнил, а секунду спустя из закрытых глаз потекли, смешиваясь с холодной водой, слезы. Было страшно, обидно и досадно. Потому что было отчетливо ясно, что во всем этом мире не найдется ни одного человека, который оказался бы своим, а не чужим. И Цуна готов был поклясться, что это не казалось ему в отчаянии. Так было всегда.
«Ладно, - скомкано подумал он, подставляя под холодные струи лицо, - сегодня я сбегу».
«А завтра?» – шепнул проснувшийся рационализм.
«И завтра тоже».
«А послезавтра? А через неделю твоих «тоже»? А сил хватит? Не устал еще?»
Вопросы сыпались и сыпались. И на каждый Цуна точно знал ответ. Он учился в одной из худших школ города, он каждый день проживал в смутном страхе за то, что домой вернется таким, как сегодня – с разбитым носом и фингалом под глазом. У него не было сил дать отпор. У него не было друзей, девушки и хотя бы малейшей возможности изменить свою жизнь.
Не устал ли он?
Конечно, устал…
Осознание этого пришло так неожиданно, что на миг Цуна просто растерялся, забыв за этой растерянностью и о боли, и об обиде, и о страхе. Но это было только на мгновение, а затем и обида, и страх – все вернулось, увеличенное во много крат одной-единственной мыслью: он устал, но уйти нельзя. Потому что некуда. И неоткуда.
С досады Цуна сжал кулаки; и не сразу понял, что теперь боль в душе – не единственная его спутница.
- Чёрт!
Он разжал одну руку и с удивлением уставился на окровавленную бритву. Вот и порез – точно под нею. Откуда она взялась? Он принес ее с собой? Быть такого не может. Разве что она лежала здесь же, на раковине, а он в спешке не заметил ее и схватил в кулак. Ведь это же в порядке вещей – не заметить чего-то, когда тебе так плохо…
Разгадка нашлась довольно быстро, и удивление отступило, оставив себе на смену тяжелую, как пасмурное небо, тоску. И неожиданно в голову пришла мысль – а вот же оно, решение.
Если ты так устал от жизни – тебя в ней никто не держит.
Если твой путь не кончается светом – незачем идти дальше.
Разве не так?..
Цуна заворожено смотрел на эту бритву, на ее тонкое запачканное кровью лезвие, и сам понять не мог, откуда в его голове все эти мысли и почему он так беспрекословно внимает им. Сам не осознавая зачем, он поднял другую руку, сжал в кулак – так, что выступили сухожилия. А вены – те были видны и до этого. Голубые дорожки под кожей, по которым текла жизнь, так ему надоевшая.
Он вновь обратил взгляд на бритву, и когда самая страшная мысль предельно четко вырисовалась в его сознании, лезвие вдруг дрогнуло и потемнело.
А вслед за этим, не успел Цуна как следует испугаться, сзади, в одной из кабинок туалета, послышался чей-то кашель…

* * *

Школа Намимори была, пожалуй, худшей в своем районе. Если среди своих ночных посетителей полиция отлавливала какого-нибудь школьника, то это, скорее всего, был школьник Намимори. А если кого-то избивали прямо в школьном туалете, то это, скорее всего, был туалет школы Намимори. Успеваемость ее была ниже средней по городу, дисциплинарный комитет редко напоминал о своем существовании; ученики Намимори жили как хотели, и потому Цуна не особенно удивился, когда из-за туалетной перегородки послышались сдавленные и глухие рвотные звуки. В конце концов, алкоголь в школе был делом вполне обычным, равно как и злоупотребление им. О том, что парню за перегородкой могло быть просто дурно, Цуна даже не подумал.
Дверь туалета беззвучно приоткрылась – как будто до этого ее удерживали руками, а теперь отпустили. Звук стал громче, и Цуна поморщился. А затем в голову как ударило – его ведь тоже слышали.
Сердце гулко стукнуло в груди и замерло.
Двумя минутами раньше он плакал. Нет, рыдал… А что может быть хуже, чем свидетель твоей слабости? Особенно здесь, в школе Намимори.
«Уйти… - мелькнуло в голове. – Он же не видел меня, не мог запомнить».
«А если запомнил по голосу? А если видел?» - заговорил страх.
Если запомнил, потом припомнит. Неважно, кем был этот парень за стеной, неважно, знал ли он Цуну, – в школе все были одинаковыми.
Наконец, в туалете стало тихо. Незнакомец сплюнул в унитаз; открыв дверь до упора, вышел из туалетной кабинки. И, конечно же, заметил стоящего у раковины Цуну.
Он был выше Цуны на голову, и ему ровесник навскидку. Его волосы были выкрашены в дикий синий цвет, и глаза были им под стать синими. Кожа у него была чересчур бледной для японца, а улыбка, что заиграла на губах, стоило лишь Цуне взглянуть ему в глаза, отчего-то пугала еще сильнее, чем перспектива быть поколоченным старшеклассниками за школьными воротами.
На секунду в голове промелькнуло смутное воспоминание – точно они были знакомы с этим человеком. Оно ускользнуло так быстро, что Цуна даже не смог зацепиться за него, и на смену пришла абсолютная уверенность: нет, он видит его впервые. Еще с полминуты оба парня глядели друг на друга, один – с растерянностью, другой – со своей страшной улыбкой, и завершилась вся эта несуразица не менее несуразно.
«О господи…»
Это был Рокудо Мукуро.
Цуна узнал его, да и как могло быть иначе? И показалось совершенно невероятным то, что он мог так долго смотреть на Рокудо Мукуро и думать, что видит его впервые. Ведь это же был не какой-нибудь безмозглый громила из старших классов – нет. Это был парень пострашнее.
Полгода назад из соседней школы Кокуё к ним перевели трех ребят. И прошло не больше месяца, как имя Рокудо Мукуро стало известно не только всем ученикам средней и старшей школы, но и всем учителям, и – как подозревал Цуна – многим соцработникам и полицейским. Потому что этот парень был настоящим кошмаром. Это подтвердили бы и те старшеклассники за воротами.
Итак, свидетелем слабости Цуны стал он, Рокудо Мукуро. Это было самое досадное и самое ужасное совпадение, что только могло подстеречь Цуну не то что сегодня – за всю школьную жизнь.
Интересно, существовала ли хоть какая-нибудь надежда на то, что Мукуро просто пройдет мимо? Цуна судорожно выдохнул. Разве что случится чудо. И он неосознанно шагнул в сторону, освобождая Мукуро дорогу.
Но чудо не случилось. Мукуро неторопливо оглядел его, улыбаясь ядовито и насмешливо, а после заметил:
- С бритвами надо осторожнее, Савада Цунаёши.
- А?.. – выдохнул тот и поспешил добавить: - Да… конечно.
Собственное имя, верно названное человеком, до того ни разу не говорившим с ним, эхом отозвалось в мыслях Цуны. Он удивленно поглядел на Мукуро, ожидая, что тот скажет что-то еще. Но Мукуро молчал – где-то с полминуты. А потом – и это было ничуть не менее неожиданно, чем «Савада Цунаёши» из его уст, - потом он поднес к лицу Цуны руки и коснулся его висков.
- Ты чего, эй! – не замедлил отреагировать последний, но оттолкнуть чудака побоялся.
Отпечаталось в памяти еще одно: от Мукуро совсем не пахло алкоголем. Его вывернуло наизнанку в туалете, ведь так? Но он не пил, абсолютно точно.
«Тогда…»
Цуна снова посмотрел в его глаза и только теперь заметил, что зрачки у Мукуро были расширены, точно они стояли в кромешной темноте, а сам взгляд был будто дымкой подернут.
Там, за туалетной перегородкой, его вывернуло наизнанку не потому, что он был пьян. А потому, что он был под кайфом.
Словно подтверждая его слова, Мукуро нетвердо шагнул вперед, а после, качнувшись, ступил в сторону. Не успел Цуна испугаться за него, как, нелепо зацепившись одной рукой за школьную раковину, тот рухнул прямо в его руки.
Посадка вышла не самой удачной. Поскользнувшись то ли на воде, то ли еще на чем, Цуна - только поймал Мукуро, – упал сам, по пути умудрившись удариться о кран, раковину и трубу под ней. Пара дополнительных синяков была обеспечена, но сейчас Цуну больше волновало другое: Мукуро отключился и приходить в себя явно не торопился. Растерянно Цуна смотрел на придавившее его тело и одну за другой прокручивал в голове мысли: что делать дальше? Тащить в медпункт? Только не парня, обдолбавшегося прямо в школе. Тащить к себе домой? Невозможно. К нему домой? Черт знает, где он живет.
О том, чтобы бросить Мукуро здесь, Цуна даже не подумал…
Наконец, не придумав ничего лучшего, он решился отнести Мукуро в медпункт и там попытаться обмануть дежурную медсестру, выдав симптомы наркотического опьянения за какую-нибудь редкую болезнь. План был крайне идиотским, но страх за чужую жизнь перевесил. В конце концов, даже самая неприятная развязка этого плана была куда лучше, чем смерть от передозировки.
Перекинув руку Мукуро через плечо, Цуна попытался подняться. Вышло куда тяжелее, чем он рассчитывал, но за всем этим вновь проскользнула уже знакомая мысль, сродни дежа вю. Будто он не в первый раз вот так держит Мукуро.
«Что за…» - успел подумать Цуна, прежде чем со скрипом двери послышались чьи-то шаги и в ушах загремел смутно знакомый голос:
- Ты какого хера делаешь, дерьма кусок?!

* * *

Комната, в которой они сидели, одновременно напоминала гостиную, спальню и, в силу своей захламленности, склад. Недавний крикун из школьного туалета и его молчаливый спутник, оказавшись верными приспешниками Мукуро, чуть не разорвали Цуну в клочья – еще там, у раковин; а затем, смилостивившись, но все-таки для порядка попинав несчастного, выслушали его версию случившегося и вынудили пойти с ними, даже не удосужившись объяснить, ни куда они идут, ни зачем.
Мукуро не приходил в себя всю дорогу, и Цуна, мучаясь мыслью, что передозировка привела к самому плачевному результату, несколько раз довольно безуспешно пытался сообщить своим спутникам о том, что Мукуро нужна медицинская помощь.
Один раз его даже почтили ответом:
- Да к черту твоих врачей! Ему они не нужны.
Как будто не бессознательный Мукуро сейчас болтался у него за плечами...
Так или иначе, спорить с этими двумя было бессмысленно (если не опасно). Пребывая в постоянном волнении, Цуна следовал за незнакомцами и так, спустя пару кварталов, оказался в этой комнате, одновременно похожей на спальную, на гостиную и на склад.
- Ну… - с показной агрессией начал крикливый блондин, только они, уложив Мукуро в соседней комнате, уселись на голый пол вокруг низкого журнального столика. – Как тебя зовут-то, придурок?
Придурок ответил не сразу:
- Савада…
- И?
- …Цуна.
- Ясно, - чуть спокойнее отозвался блондин. – Но «придурок» тебе подходит больше.
«Ну да, - Цуна мысленно вздохнул. – Что же еще».
- Покурить хочешь? – это был снова он.
- Чего? – не понял Цуна.
- Чего-чего… Покурить, говорю, хочешь, пока Мукуро-сан не проснулся?
Цуна сглотнул. Они ему сигареты предлагают? Или…
«О господи…»
В любом случае, ему что-то предлагали. Значило ли это, что можно было и попросить что-то?
- Если честно… - робко начал он, - я бы хотел…уйти.
- Чё? – повысил тон незнакомец. – Чё бы ты хотел?
- Ничего… - со вздохом ответил Цуна.
«Не отпустят».
Осознав последнее, пленный мысленно воззвал к Будде, а Мукуровские последователи, видимо, решили отправиться к своему предводителю и, водрузив на стол кальян, принялись смешивать в стоящей подле фаянсовой миске измельченную сухую траву. Действия их были слаженными и быстрыми. Они явно не были новичками в этом деле.
Когда смесь была приготовлена и засыпана в чашу кальяна, один из парней сбегал на кухню, смежную с гостиной, и вернулся, неся щипцами черную угольную таблетку. Ее он положил на закрытую проколотой фольгой табачную чашу, и очень скоро комнату заполнил легкий запах подожженной травы.
Белобрысый пару раз затянулся через мундштук, передал эстафету своему молчаливому соседу и снова поинтересовался:
- Ну так чё, не будешь?
- Да нет, как-то… сегодня не хочется, - скомкано ответил Цуна.
Его же не будут заставлять курить силой?
Белобрысый усмехнулся, словно догадался об опасении Цуны, и с ехидством спросил:
- Боишься, мамочка отругает?
Теперь его еще и «на слабо» брали.
- Н-нет… - принялся запинаться Цуна. – Причем тут… Просто, - и он попробовал во второй раз, - мне вправду надо идти.
Собеседник фыркнул и, затянувшись через вернувшийся к нему мундштук, сообщил:
- Вот когда Мукуро-сан проснется, тогда и решим, чё с тобой делать.
«Мукуро?»
Память услужливо напомнила о том, что Мукуро не приходил в себя уже больше получаса. И с языка сорвалось:
- А вы уверены, что он проснется?..
Белобрысый недобро прищурил один глаз, и Цуна поспешил исправиться:
- То есть нет! Я хотел сказать, что ему, возможно, нужна помощь врача.
Незнакомцы – теперь уже оба - поглядели на него, как на идиота.
Может быть, они уже были слегка не в себе от выкуренной травки? Не могли же они на полном серьезе считать, что состояние Мукуро – норма? И Цуна, сам не понимая, откуда в нем взялось столько смелости, повысил голос и заговорил:
- Да вы совсем, что ли? Он же до сих пор в себя не пришел. Как вы може-…
- Я в порядке, - донеслось откуда-то сзади.
И он обернулся.
На пороге, в проеме двери, стоял Рокудо Мукуро и, улыбаясь, с интересом глядел на гостя. От его улыбки вновь повеяло чем-то пугающим, и, растерявшись, Цуна не нашел ничего лучше, чем спросить:
- Точно?
- Дебил… - оценил вопрос белобрысый.
А Мукуро усмехнулся:
- Точно. Спасибо, что поймал – там, в туалете.
Значит, что-то он все-таки помнил.
- А… - отозвался Цуна. – Не за что.
На этом оба замолчали. Мукуро, перешагнув гору пустых коробок у двери, направился столику и, к удивлению Цуны, только усевшись, протянул руку за мундштуком, тут же заботливо переданным ему белобрысым.
Он что, собирался курить? После того, как провалялся в наркотическом обмороке столько времени?
- А тебе не вредно будет? – на одном дыхании выпалил Цуна.
Мысль о том, что поучать самого Рокудо Мукуро - опасно для жизни, пришла в голову чуть позднее.
Адресат вопросительно приподнял бровь.
- Ну, я имею в виду… - тут же растерялся Цуна. - Ты же столько в себя не приходил. Может, подождешь?
- Волнуешься о каждом встречном? – улыбнулся Мукуро. – Есть вещи, которые не меняются никогда. Так, Савада Цунаёши?
Тот вздрогнул:
- Откуда ты знаешь мое имя?
- Ты сам представился Кену чуть раньше. Я услышал из-за стены.
- Точно… - вспомнил Цуна.
И все водворилось на свои места. То, что Мукуро назвал его по имени еще в школе, совершенно вылетело у Цуны из головы.
- А что, Кен, Чикуса, - вновь заговорил тот, - наш милый гость отказался выкурить с нами трубку мира?
- Отказался, - ответил белобрысый и с усмешкой глянул на Цуну.
- Какой невежливый мальчик…
- Не то слово.
- Но мы его, конечно, простим. Если не откажется во второй раз, - и на сей многообещающей ноте Мукуро улыбнулся гостю и протянул ему опробованный мундштук.
Цуна уставился на него в безмолвном ужасе. В голове мигом нарисовалась следующая картина: он, вцепившийся в прутья решетки и доказывающий копам (почему-то американским) о своей непричастности к творящемуся в доме Мукуро разврату. От такой перспективы Цуна совсем потерял здравый смысл и за неимением лучших идей, резко вскочил из-за стола, надеясь, что успеет сбежать прежде, чем это поймут обкуренные хозяева.
На плечо ему тут же легла рука Мукуро.
- Брось, я же не выпущу тебя отсюда, пока ты хотя бы три затяжки не сделаешь, - приторно-сладко проговорил он, и Цуна был готов поклясться, что даже отборная ругань и самые громкие крики не смогли бы устрашить его сильнее этого обещания.
Со вздохом он опустился обратно на пол. Что ж, могло быть и хуже, разве нет? Кокаин вместо марихуаны, Сатана вместо Мукуро. Впрочем, от последнего Цуна, может, и не отказался бы.
Мукуро затянулся, выпустил в лицо гостя дым и, поглядев на то, как последний зашелся громким и, скорее, нервным кашлем, протянул ему мундштук:
- Держи.
Цуна принял подачку и немедля заколебался. Вдыхать эту гадость, будь она даже обычным табаком, не хотелось. Вдыхать эту гадость, когда она была коноплей, было просто-напросто страшно.
- Ну же, - поторопил Мукуро.
- Пфф, - прокомментировал белобрысый.
Второй незнакомец молча поправил очки. И в тот же момент Цуна наконец затянулся.
Дым, проделав позорно короткий путь, пошел обратно. И Цуна вновь закашлялся, на что его наставники незамедлительно отреагировали смехом.
- Молодец, - похвалил Мукуро.- Давай еще две.
Цуна послушно затянулся во второй и в третий раз. Дым щипал горло еще сильнее, и на глаза лезли слезы.
- Ну… - на второй затяжке протянул Мукуро. – Ну, - на третьей. – Молодец, - произнес, когда Цуна, отдав долг этому дому, снова зашелся кашлем и выпустил мундштук из рук.
- Стал чуть ближе к нормальным парням, - авторитетно заявил белобрысый.
- Да. Теперь, если хочешь, можешь уйти. Хотя нам будет очень грустно, - это был Мукуро.
Цуна хотел. О, он очень сильно хотел уйти, но почему-то в теле расплывалась, приковывая к этому дому, какая-то неприятная слабость, а сознание медленно застилала дымка. Как будто он так и не выдохнул затяжку, и конопляный дым из легких переправился ему в голову. Собравшись с духом, Цуна попытался поднять упавший мундштук, но, протянув к нему руку, промахнулся и схватил вместо этого чей-то тапочек.
- Что такое? – с заботливостью поинтересовался Мукуро. – Голова закружилась?
- Да, - выдавил Цуна.
- Так бывает. Посиди немного, - послышалось от хозяина, и на плечо Цуны снова легла рука. От ее тепла – пускай и самую малость – стало легче, и Цуна, позабыв о том, что один только Мукуро и был виной его нынешнему состоянию, с благодарностью посмотрел ему в лицо. И в следующую секунду вздрогнул: радужка правого глаза Мукуро вдруг окрасилась красным, а внутри, на месте зрачка, возник иероглиф. «Один».
- Ты так смотришь на меня, точно самого Дьявола увидел, - проговорил тот.
Цуна сглотнул, и на какую-то секунду показалось, что сказанное Мукуро не так далеко от правды.
- Что с твоим глазом? – выдохнул он.
- Что с ним?
- Он же…
- Это марихуана, - перебил Мукуро. – Это не по-настоящему, что бы ты ни видел.
- Но!
- Не по-настоящему, - тверже повторил он. – Успокойся.
Цуна испуганно огляделся вокруг. Хотел бы он последовать его совету, но стены комнаты затмевала белая дымка, в лице белобрысого смутно угадывались звериные черты, и это - все это – не могло быть следствием трех жалких затяжек.
- Я-я лучше пойду! – запнувшись, выпалил он.
Хозяин улыбнулся и спокойно ответил:
- До встречи.
«До встречи? Шутишь? Чтобы я еще хоть раз подле тебя оказался!..»
И Цуна оперся руками о стол, намериваясь пересилить слабость и подняться, но вместо этого замер, парализованный увиденным.
- Кажется, ты передумал? – поинтересовался гостеприимный хозяин. – Остаешься?
Цуна молчал и, от ужаса расширив глаза, неотрывно глядел вниз.
Лежащие на гладкой поверхности стола, его руки горели.


Имя "Цуна" в тексте цепляет взгляд и взрывает моск. Имя "Тсуна" тем более...(
Вот напишу я "Савада"...

@темы: гранаты, Цуна, фанфики, в процессе, Мукуро, Два мира Савады Цунаёши, мистика/сказка, Reborn, PG-13, фантастика

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Самозванец, 4

Название: Самозванец
Автор: Lkv
Бета: Ki$Hk@ mad anime-man
Персонажи: Саске, Наруто и др.
Пейринги: Наруто/Саске, Самозванец/Саске
Рейтинг: PG-13
Жанр: детектив, юмор
Состояние: в процессе (миди, ~3500 сл. в 4 ч.)
Дисклеймер: права на героев принадлежат Масаши Кишимото
Предупреждение: AU, нецензурная лексика
Размещение: свободное
От автора: последний фик на тему «однажды в интернете», Лдном клянусь!
Описание: по дороге в университет Учиха Саске встречает в метро странную девушку, которая утверждает, что они давно знакомы, а позднее, тем же днем, сталкивается еще с одним «знакомым», настроенным не так дружелюбно...

4

Ино капризно сложила жирно блестящие губы и закатила глаза:
- Ну, не знаю я, Саске!.. Не помню. Чего привязался?
И она снова закатила глаза, на этот раз в другую сторону, да так, что у допрашивающего ее после занятий Саске возникло опасение - как бы ее глаза и вовсе не укатились куда-нибудь в голову. Потому как голова эта, что планомерно вытекало из их беседы, была совершенно пустой…
Саске устало вздохнул и присел рядом с девушкой.
В аудитории они были совершенно одни, и потому Ино сразу же оживилась:
- Ну… если ты так хочешь, чтобы я вспомнила, я могу постараться сегодня вечером, в клубе. И… - она загадочно (как считала сама) улыбнулась, - и еще в кое-чем могу постараться…
Пришла очередь закатывать глаза Саске:
- Нет.
Она театрально пожала плечами:
- Как хочешь.
- Я хочу, чтобы ты вспомнила сейчас.
- Сейчас я уста-а-а-ла…
- О господи… Ну тогда сегодня вечером. Или завтра. Напишешь мне на Е-мэйл.
Девушка встрепенулась:
- На скайп!
- У меня нет скайпа, - солгал Саске.
Снова потеряв к нему интерес, Ино достала из своей малюсенькой сумочки, где едва ли могла поместиться даже малоформатная тетрадь, косметичку и принялась наводить марафет.
Саске снова вздохнул. Похоже, придется пустить в дело припрятанный в рукаве туз…
- Я помогу тебе с подготовкой к семинару.
Ино с трудом отклеила взгляд от зеркальца и посмотрела на Саске наполовину накрашенным глазом:
- Серьезно?
- Серьезно.
Она приложила палец к губам, изображая глубокое раздумье. И ответила спустя пару мгновений:
- Хорошо. Семинар и мой день рождения.
- Последнее не понял… - растерялся Саске.
Растерялся в первую очередь потому, что все понял - четко и правильно.
- Придешь ко мне на день рождения, - пояснила Ино. – Он через пару месяцев будет. Ты не волнуйся, там небольшая компания и все свои.
От последней новости Саске стало совсем плохо. «Свои – это, что же, такие вот, как она?.. - мелькнуло в голове горе-сыщика. – И мне с ними сидеть весь день? И разговаривать?..»
Определенно, это была самая высокая и самая страшная плата, которую Яманака Ино могла попросить за свою услугу. Но торговаться не было ни времени, ни возможности, и, согласившись, Саске отправился домой, чтобы там, как и во все предыдущие дни, потерять, сидя на своем новообретенном блоге, целый день.
…И еще полночи.

С тех пор, как Саске завел этот блог и своим непривычным поведением привлек внимание самозванца, а вместе с ним и Наруто, прошла неделя. Ино не появлялась в институте сперва по болезни, а после - потому, что так захотела ее левая пятка, и из-за этого у Саске как будто пропала уйма драгоценного времени, и в то же время ни одна из этих пропавших секунд не была прожита даром.
Заметив обострившееся внимание, направленное на эксцентричную томатную деву, Саске не преминул возможностью использовать это внимание себе на руку. Он писал самозванцу еще несколько раз, но никогда не заводил их общение дальше комментариев в блоге. Почему? Потому что все, кого успел узнать Саске за время своего виртуального шпионажа, - все девушки на блоге самозванца - пытались перевести общение с ним на интимный уровень личной переписки, но неизменно терпели поражение. Рассудив, что в таком случае лучше поступать прямо противоположным образом, Саске даже не подозревал, что его случай – не чета остальным.
Иногда он заходил на блог к Наруто. Тот, подобно самому Саске, игнорируя записи о страданиях и любви, писал больше про свою университетскую жизнь, про спорт, про работу, а между делом развлекал себя тем, что стаскивал в блог всевозможную чушь из интернета. У него мелькали и коты, и демотиваторы, и анекдоты с длиннющими бородами. Все это разбавляла музыка, по своему содержанию настолько разнообразная, что создавалось впечатление, будто ее стаскивали в этот блог как минимум два разных человека. Иногда проблескивал луч надежды в виде какой-нибудь заумной статьи, к которой Наруто умудрялся оставлять комментарии, всякий раз повергающие Саске в гомерический хохот. Читателей у него было негусто. Но комментариев гораздо больше, чем у самозванца или у любого блогера, самозванцу подобного.
Он был открыт к общению. И открыт нараспашку. Тем обиднее представлялся Саске тот факт, что писать Наруто, дружить с Наруто в виртуальном мире ему нельзя, а в реальном – не получится. Изредка он сталкивался со своим склочным знакомым в университете - то в коридоре у спортзала, то в местах общественного пропитания, - и каждый раз Наруто встречал его такой отборной руганью, что и ее адресата, и его ближайшее окружение передергивало, будто от мороза. А в блог самозванца Наруто почему-то перестал заходить... Зато заходил в гости к Саске, но, помня их былую стычку, никогда ему не писал.
В тот день, когда Саске дал обещание Ино и тем самым, вероятно, продал душу дьяволу, жизнь в блогосфере текла привычным чередом. Прочитав скучные новости своих виртуальных подружек, Саске сходил к самозванцу, вот уже три дня упорно отмалчивающемуся о своих бедах и горестях, а после – это уже вошло у него в привычку - навестил своего зеленого друга.
Наруто писал по многу раз на дню, и сегодня не стало исключением. Просмотрев запись с разношерстными гифками, а после - два-три поста о чисто студенческих бедах, Саске кликнул по ссылке более интересной.
«Сай – придурок» - гласила она. И, судя по тому, как долго загружалась страница, скрывала много-много картинок.
Или фотографий…
«Что это за идиот, интересно?» - продолжая ряд эпитетов в адрес несчастного, подумал Саске, нетерпеливо выстукивая пальцами по столу мотив заевшей песни.
Между тем страница загрузилась, и идиотом, как выяснилось, оказался парень лет восемнадцати-девятнадцати, дохлый на вид, черноволосый, бледный как смерть, и при этом чем-то разительно напоминающий Саске его же самого.
Идиот был увековечен в блоге Наруто за весомые заслуги. На одной фотографии, к примеру, он был закопан автором записи в листву, на другой был ощутимо пьян и, вероятно, в честь этого накрашен какими-то девчонками, а на третьей и вовсе спал - снова в листве.
Каждая фотография сопровождалась юмористическим комментарием, от которого засмеяться тянуло только очень испорченных людей, и почему-то вызывала у Саске смутное раздражение. На последней с некой апатичной личностью, уже знакомой Саске по их первой с Наруто встрече, стоял, широко улыбаясь, сам автор блога. И, глядя на его довольное лицо, Саске понял, откуда взялось все это раздражение. Ему было досадно видеть, что кто-то может быть близок с человеком, с которым неосознанно хотел сблизиться он сам. И что этот человек так спокойно развлекается где-то. Без него.
Осознать это было чертовски неприятно, и Саске, уставившись пустым взглядом в монитор, просидел так, прокручивая в голове досадную истину, без малого пять минут. А затем в голову пришло решение.
«А ты очень симпатичный парень», - написал Саске в поле комментария той самой записи. И кликнул по кнопке «отправить».
Это был, пожалуй, самый глупый поступок в его виртуальной жизни, но тщеславие, которое нашептало, что сдержанный комплимент от какого-то Томатного Сока для Наруто будет дороже самых восторженных и полных обожания отзывов, не оставляло путей к отступлению. Впрочем, как можно было судить по ответу, тщеславие в этот раз взросло не на бесплодной почве...
«Ну…эээ… спасибо, да, - писал, подмигивая липовой девушке смайлом, Наруто. – Удивила».
«Почему это удивила? Сам не знаешь, что симпатичный? – ответил Саске и, совсем разойдясь, приписал: - Глаза у тебя просто необыкновенные».
Ему ответили недоверчивым смайликом и кратким «косые же».
«Голубые, - поправил Саске, вдруг почувствовав какую-то сквозящую грусть: даже в голову Наруто, как оказалось, были вбиты эти дурные стереотипы о красоте. – Голубые, вот что важнее. Не какие-нибудь там обычные черные».
Быстро разгадав подтекст сего послания, Наруто ответил улыбающимся смайлом, и Саске вдруг заметил, что все это время тоже сидел с улыбкой – по-идиотски широкой и совершенно неуместной, потому как ничего стоящего улыбки в их разговоре не наблюдалось.
Посмотрев на свое удивленное лицо, отражающееся в примостившемся справа от монитора зеркале, Саске вновь перевел взгляд на фото Наруто. И какого черта он вообще написал ему про эти глаза?
Просто делал комплимент симпатичному человеку? Или, что же – слишком вжился в роль?
«Да, - поспешил согласиться с последним предположением Саске. – Да, а как же иначе?»
Он же был девушкой. Ну, в интернете. А для девушек было совершенно нормально писать такое не только парням, но и подружкам.
«Нормально, но не обязательно», - подсказал запоздало проснувшийся рационализм, и Саске, уронив голову в ладони, уже готов был впасть в беспросветный ужас новоиспеченного гомосексуалиста, если бы не звуковое уведомление о пришедшем на электронную почту письме.
Подняв замутненные первыми проблесками отчаяния очи, Саске взглянул на всплывшее в трее окошко.
Одно новое письмо.
«Точно… Ино!»
И новоиспеченный гомосексуалист, позабыв о голубоглазом объекте своей страсти, отправился по присланной сокурсницей ссылке.

* * *

Суйгецу даже присвистнул:
- О… да ты выглядишь еще хуже, чем я в сессию, друг!
Саске, который и был тем самым не искрящимся здоровьем другом, только болезненно нахмурился и вяло махнул рукой.
- В пять утра лег, - пояснил он спустя пару минут тишины.
- Да? Что ж ты так?
- Ну, вот так…
- Чем же ты занимался?
Саске снова нахмурился, из чего следовало предположить, что ничем хорошим он не занимался.
- Ясно, - с мудрым видом кивнул Суйгецу, а потом уточнил: - …Дрочил, что ли?
Где-то под партой раздался глухой звук пинка, и Суйгецу почувствовал, что ошибся.
- Ладненько…Я сегодня думаю с последней пары свалить. Ты бы тоже свалил. На тебе ж лица нет. Да и рука, наверное, писать не смо... Ай! В общем, отдохнуть бы тебе, - и он проникновенно взглянул на друга.
- Отдохну, - пообещал Саске с таким видом, как будто собирался выполнить это обещание только в загробном мире.
- Кстати, - неожиданно переключившись с театрально-сочувствующего тона на издевательский, начал Суйгецу, - а как у тебя с тем чуваком?
- Которым?
- Который осквернил твой светлый лик своими соплями.
Саске нахмурился в третий раз – с особым измождением - и ответил:
- Нормально.
- Что, совсем плохо?
- …Да.
На этой пессимистичной ноте в аудиторию зашел лектор, и потянулись долгие полтора часа беспрерывной бубнёжки, во время которой у Саске было достаточно времени, чтобы прокрутить в голове все произошедшие с ним за последние два месяца казусы.
«Плохо», о котором говорил Суйгецу, началось ровно с тех пор, как Саске завел с Наруто дружеские отношения, как считал сам, и виртуальный роман, как считали сторонние наблюдатели и, кажется, сам Наруто. Самозванец, втайне посещающий не только блог Томатного Сока, но и лагерь оппозиции, тоже имел возможность следить за развивающимися отношениями «милой умной девушки и тупого быдла». Глупо было надеяться, что, после такого предательства со стороны любительницы томатов, ей выпадет честь получить ICQ-номер самозванца или хотя бы адрес его почты.
Зато номер ICQ Наруто Саске получил уже давно.
Собственно, это и было причиной его хронического недосыпания...
Они могли проболтать всю ночь о чем угодно. Взявший на себя роль хама и дурака в виртуальности, наедине с Саске Наруто показывал себя открытым и веселым. Их интересы сильно разнились, но это не только не мешало общению, а, напротив, продвигало его. Саске смотрел любимые фильмы Наруто, Наруто читал порекомендованные Саске книги, и, хотя первый не находил жанр фэнтези достойным, а второй ленился читать в принципе, оба были совершенно довольны этим обменом. Что же касалось половой принадлежности Саске и связанных с ней неприятностей, то тут все было предельно просто. Нередко, наверное, всплывала в их разговорах какая-нибудь мелочь вроде той же статьи о космологии или бесценного совета по смене колес, выдающих в девушке парня, но Наруто, с самого начала не подозревающий его, не замечал и этих мелочей. Или попросту принимал их за уникальность девушки. Только один раз, в ответ на какое-то чисто мужское замечание, он в шутку поинтересовался, не обманула ли его подруга, после чего Саске со всей присущей ему хладнокровностью пять раз набрал и пять раз стер сообщение: «Да, я парень. И ты меня отлично знаешь».
Иногда Наруто просил о встрече в реале или хотя бы о фотографии, и в такие моменты приходилось тяжелее всего. Живущей на другой окраине Токио девушке со звучным именем Саяка пришлось сперва переехать в другой город, затем пережить поломку ноутбука с утерей всех хранящихся на нем фотографий, а после - похищение фотоаппарата и мобильного телефона. Ложь была идиотской, притянутой за уши, но Наруто всякий раз верил, прибавляя, впрочем, к своим «верю» тонкий намек: «я говорил, что мне все равно, как выглядит девушка?».
Исключая подобные казусы, все текло своим чередом. Самозванец, так же как и раньше, издалека наблюдал за Саске, и никакого шанса на его разоблачение не предвиделось. Ссылка Ино, которую Саске получил в тот памятный день, когда зародилась его дружба с Наруто, не помогла нисколько. Как и говорил Суйгецу, Ино выложила фотографии в альбоме в одной из соцсетей, и поэтому в теории у Саске была возможность узнать самозванца в каком-нибудь из ее знакомых. На практике, однако, этот план провалился. Комментаторы Ино по своему стилю (и особенно по количеству ошибок в словах) не напоминали ни самозванца, ни кого другого из знакомых Саске блогеров. Фото, где не было самой хозяйки, вообще остались без отзывов (только под одной из них Саске обнаружил комментарий Суйгецу: «Прям за моей тачкой!»). Просматривать каждого из друзей Ино было глупо и совершенно нереально с учетом того, что этих самых «друзей» у девушки было больше полутысячи. К тому же совсем необязательным было то, что виновником являлся кто-то из ее знакомых, а не случайный посетитель. Так, это был дохлый номер. И Саске с чувством выполненного долга предался унынию и совершенно забыл об обещании, данном Ино в ответ на ее услугу. Вот почему, когда она подошла после лекции к их ряду, перво-наперво Саске испытал чувство глубокого недопонимания.
«Какого?..» - подумал он.
- Са-а-аске, ты можешь прийти сегодня пораньше? – пропела гламурная красавица, прижимая небольшую стопку учебников к груди, облаченной в откровенное декольте.
Встав так, чтобы юношам открылся неповторимый вид на вышеупомянутое достояние, Ино продолжила:
- Ко мне гости придут, мне нужен помощник, чтобы приготовить квартиру…
- Я могу помочь, - вклинился Суйгецу.
- Ты не можешь помочь, - оборвала его девушка.
Саске между тем лихорадочно прокручивал в голове последние слова.
«Гости… квартира…»
- А в честь чего гости-то? – спросил он наконец у недовольной затянувшимся молчанием девушки.
- Ты не помнишь?! – вспылила та. – Мой день рождения!
Саске, который после такой экспрессии попросту не мог не вспомнить об их сделке, все-таки попытался избежать печальной участи:
- Черт, Ино… Ты не могла сообщить мне об этом раньше? Сегодня я уже запланировал другое...
- Ну так отмени! У нас уговор!
- Я не могу отменить и не соби-…
Он бы еще сказал многое. Многое и весьма неприятное девушке напротив, если бы Суйгецу, до того только счастливо наблюдавший за их перепалкой, не зажал другу ладонью рот.
- Саске я беру на себя, красотка, - подмигнув Ино, пообещал он. – Силком притащу, только адресок скажи… Ну, и меня не обдели пуншем… Или что вы там пить собрались.
«Красотка» на секунду задумалась, а после демонстративно и надменно взглянула на подельника.
Она была согласна:
- Хорошо… Приходи и его приводи. Адрес сейчас напишу.
- Отлично, - улыбнулся Суйгецу, - теперь и у нас с тобой есть уговор.

* * *

Жилище Ино, до которого парочка добралась к шести вечера, оказалось типичным частным домом, выделяющимся на фоне своих собратьев единственно тем, что его веранда была оборудована под небольшой цветочный магазинчик с яркой вывеской под окнами второго этажа.
Суйгецу прошествовал к парадному входу и, обернувшись, помахал Саске рукой.
- Даже не знаю, хороша ли эта идея… - засомневался вместо того, чтобы подойти, тот.
- Да ёпт, отлична!
- Да ну? Та твоя идея, из-за которой я сейчас и отбываю это наказание, тоже была отлична?
Сейчас Саске намекал на ничем не увенчавшиеся поиски в соцсети.
- Та идея была просто непродуманна, - оправдался Суйгецу. – А эта – нет. Ты сам посуди… На вечеринке куча знакомых Ино (которых сама она, правда, называет «маленьким кругом близких друзей»). Среди них наверняка затесался наш преступник.
- …Если он – не случайный посетитель ее странички, - вставил Саске.
- Такого быть не может. Альбомы у нее все закрыты под друзей. Ты думаешь, почему у нее их так много? Закрытые альбомы с названиями вида «на ню», все дела… Дедукция, друг мой.
На это Саске возразить было нечего, и он безрадостно поплелся к парадному входу, а юный Шерлок пару раз с совершенно излишним усилием нажал на кнопку звонка.
Дверь открыла незнакомая Саске девушка, навскидку их с Суйгецу ровесница. Кареглазая, с каштановыми волосами.
- Кто там, Тен-тен? – донесся из недр жилища приглушенный музыкой голос Ино.
- Двое молодых людей, - рассмеявшись чему-то, ответила та и кокетливо посмотрела в сторону Саске.
- Один - брюнет такой красивый?
Это снова была Ино.
- Да-да, и второй – не менее прекрасный блондин! - крикнул Суйгецу.
В глубинах дома недолго помолчали.
- Вы опоздали! – наконец заметила Ино. – Будете теперь штрафниками.
- Посуду мыть?
- Нет, что-нибудь получше придумаю, - рассудила хозяйка.
Только она замолчала, кареглазая брюнетка улыбнулась штрафникам развязной пьяной улыбкой и запустила их в дом.
Следуя за ней, Суйгецу, явно издеваясь, шепнул другу:
- Не она?..
- Иди ты, - поморщился Саске.
В доме, кроме разрывающей голову музыки, царил неприятный и абсолютно непраздничный полумрак. Полумрак был разбавлен неоновыми подсветками, некоторые из которых мигали в различных вариациях и тем самым, вместе с музыкой, доводили головную боль посетителя до предела.
Как и предсказывал Суйгецу, близких друзей у Ино оказалось предостаточно - в частности, для того, чтобы самому черту свернуть ногу, разыскивая среди них самозванца. Завернув в одну из комнат, смежных с гостиной, юные детективы уселись на угловом диване с пристроившимся к нему журнальным столиком и внимательным взором окинули собравшихся гостей.
- Сколько народу… И все подозреваемые, - заметил Суйгецу, одарив друга своей излюбленной ехидной улыбочкой.
Народу и вправду было немало. Вот какой-то длинноволосый брюнет, попахивающий высокомерием и аристократизмом, прошествовал мимо их дивана и совершенно неаристократично прихлебнул свой коктейль. Вот их недавняя провожатая – Тен-тен, кажется, ее звали? – присоединилась к каким-то девушкам, сгруппировавшимся возле столика с напитками. Какого дикого цвета были волосы у каждой! Красные, темно-синие, розовые… «Чем им не угодили нормальные… человеческие оттенки?» - успел подумать Саске, прежде чем одна из них, розоволосая, не обернулась.
И тогда он вздрогнул. Потому что девушка оказалась той самой, что повстречала и узнала его в метро. Той самой, с которой и началась эта пренеприятная история…
Теперь она снова стояла в какой-то паре метров от него, и не было сомнений в том, что она его заметила. Заметила, но почему-то не окликнула и даже, кажется, никак не выказала того, что узнала. Только побледнела чуть-чуть... Саске никогда бы не заметил такой мелочи, просто, стоило девушке вернуться к разговору с подругами, одна из них заботливо спросила: «Что-то случилось?..»
Больно кольнула совесть.
- На нее ставишь? – донесся издевательский шепот справа.
- Черт… Конечно, нет!
- И это правильно, - усмехнулся Суйгецу. – А как тебе вон тот жирдяй? – он указал на толстяка, примостившегося у стола с закусками. - А? Столько лишних килограммов… наверняка насидел их в интернетиках.
И сообщник тихо рассмеялся.
- Идиот, - раздраженно отозвался Саске.
- А что? Я ставлю на него.
На этих словах он действительно вытащил из кармана пару купюр и с громким шлепком положил их на журнальный столик. Саске обернулся на него и уже готов был разразиться отборной руганью, как откуда-то со стороны гостиной долетело радостное:
- Сакура-а-а!
И Саске снова вздрогнул. Потому что этот голос было невозможно не узнать.
По крайней мере, для него.
Он не ошибся. Через секунду в комнату влетел запыхавшийся и красный от уличного холода Наруто. Сгреб в охапку тех самых пестроволосых дам, среди которых была и девушка из подземки.
«Сакура… Точно, вот ее имя», - для чего-то отметил про себя Саске, как в прострации глядя на разворачивающуюся картину.
Вот Наруто обнялся с каждой в отдельности, поцеловал Сакуру в щеку, что, кстати, вызвало у Саске подозрительный жар и неприятные ощущения в области грудной клетки, а затем очень сильно удивился тому, что в этот раз его не оттолкнули.
- Чего это с тобой? – он забавно захлопал глазами и проверил температуру девушки, пощупав ей лоб. – А где же наше традиционное «Наруто, отста-а-ань!», а? – и Наруто, кривляясь, попытался изобразить эпохальное «отстань» для собравшихся зрителей.
- Да… ничего, - тихо отозвалась та. – Слушай, я пойду, наверное… Ладно?
Наруто еще продолжал кривляться:
- Куда? В дамскую комнату?
- Нет… Домой.
И она, обогнув друга, быстрой походкой направилась в сторону коридора. Наруто даже не успел ее остановить. Потому что не понял причины - как и никто другой.
«Что это?..»
«Может, догоним-узнаем?»
«…А Ино что?..»
«Может, ей все-таки плохо?»
Эти и другие обрывки фраз еще долго кружили между собравшихся гостей.
Наруто растерянно оглядел своих знакомых, спросил что-то – Саске так и не разобрал, что, - а потом обернулся в его сторону и, как назло, тоже заметил. Тотчас же.
Взгляд его, пока он смотрел на Саске, трансформировался из растерянного во взбешенный с непостижимой быстротой. И тогда стало ясно, что Наруто обо всем догадался… А вместе с этим стало ясно и то, чем закончится эта встреча.
Досадно.
«Он даже не в курсе, что проболтал сегодня до пяти утра со мной…» - подумалось на секунду Саске. А вслед за этим Наруто сделал парочку широких и довольно воинственных шагов в сторону рассадника женской печали.
Ничем хорошим это завершиться не обещало: даже зрители, обратившие на них взоры, затихли в предвкушении. Но тут, неожиданно возникнув прямо перед Саске, заговорил Суйгецу:
- О, а ты Наруто вроде, да? – он протянул удивившемуся субъекту руку. – Рад знакомству!
- Суйгецу… - неуверенно окликнул Саске, но тот будто не услышал.
Растерявшись от такого натиска и дружелюбия, Наруто ответил на рукопожатие. А тот, улыбаясь, заговорил снова.
И озвученный им вопрос, непонятный другим, прочно врезался в память Саске.
- Так значит, с тебя, Наруто… началась эта история?

tbc

Вот так-то. А дальше я низнаю, че.
Традиционное голосование ниже.

Вопрос: Самозванец – это…

1. Наруто (и его злой клон)		33	(22.76%)
2. Суйгецу (слишком много знает)		27	(18.62%)
3. Сакура (стало стыдно, вот и отвернулась)		4	(2.76%)
4. Ино (пригласила Саске, чтобы потроллить Сакуру)		3	(2.07%)
5. толстяк, он же Чоджи (потому что Суйгецу не может ошибацца!)		2	(1.38%)
6. Нейджи (а иначе с чего его вообще упомянули?)		8	(5.52%)
7. сам Саске (раздвоение личности – сложная штука)		11	(7.59%)
8. еще не введен в сюжет		57	(39.31%)
Всего:		145

@темы: Самозванец, юмор, фанфики, в процессе, Naruto, Наруто, Наруто/Саске, AU, PG-13

---

Самозванец, 3

Название: Самозванец
Автор: Lkv
Бета: Ki$Hk@ mad anime-man
Персонажи: Саске, Наруто и др.
Рейтинг: PG-13
Жанр: детектив, юмор
Состояние: в процессе (миди, ~3400 сл. в 3 ч.)
Дисклеймер: права на героев принадлежат Масаши Кишимото
Предупреждение: AU, нецензурная лексика
Размещение: свободное
От автора: последний фик на тему «однажды в интернете», Лдном клянусь!
Описание: по дороге в университет Учиха Саске встречает в метро странную девушку, которая утверждает, что они давно знакомы, а позднее, тем же днем, сталкивается еще с одним «знакомым», настроенным не так дружелюбно...

3

Если бы кто-нибудь сообщил Саске, что ради разоблачения виртуального подобия юноши, укравшего его фото, он будет прикидываться девушкой и втираться от лица этой девушки в доверие своему самозванцу, Саске наверняка бы счел, что предсказатель не совсем вменяем, а возможно, даже опасен для общества по причине обозначающейся у него шизофренической симптоматики. Однако теперь все обстояло именно так. Сидя перед включенным компьютером, Саске размышлял о том, как следует вести себя девушке (разумеется, приличной) на блоге самозванца, чтобы этот самый самозванец заметил ее не только в прямом, но и в переносном смысле этого слова.
Слава богу, еще на момент вчерашней регистрации ник он выбрал нейтральный - Tomato Juice. Остальные девушки, правда, щеголяли более утонченными виртуал-именами, но Саске решил, что вряд ли сумеет писать от никнейма Sweet Cat. По крайней мере, писать, не покатываясь при этом от хохота…
Итак, первый шаг был сделан.
Залогинившись и для начала подписавшись на блог самозванца, а после, в целях конспирации, еще на парочку случайно выбранных блогов, Саске, он же леди Томатный Сок, решительно открыл последнюю запись в блоге не подозревающего об угрозе врага, поднес руки к клавиатуре, и тут-то его решимости пришел конец. Потому что…
Вот что можно было написать на это?..
«Сегодня снова видел его. Как всегда, только «привет» и дежурная улыбка. А мне вдруг захотелось обнять его, крепко-прекрепко. Странно… И больно. Давно со мной такого не было».
Правильно. На это ничего нельзя было написать.
Саске вздохнул и потер переносицу.
И тут его осенило.
Местоимение… Что за местоимение мелькало в этой записи? Он посмотрел снова. Да уж. Теперь это была не загадочная «она», а не менее загадочный «он»...
Саске поморгал, в надежде, что сей ужас ему только привиделся, и вот сейчас, стоит ему снова поглядеть в запись, там будет давно знакомая «она». Однако Саске ошибся. В записи был «он». И этот «он» никуда оттуда не собирался.
Как же так получилось? Судя по парочке появившихся комментариев, «он» был знаком местной публике едва ли не лучше самого автора блога. Саске помнил, что просмотрел вчера никак не меньше восьми страниц. Как же вышло, что этот «он» ускользнул из его поля зрения? Возможно ли?
Еще один комментатор посочувствовал самозванцу в его очередном несчастье.
Видимо, все-таки возможно…
Саске с раздражением забарабанил пальцами по столу.
«Значит, он бисексуал? Вот ведь скотина двуличная…»
Теперь написать что-либо в ответ на запись блоггера было невозможно не только в силу ее бессмысленности. Если проливание соплей в честь прекрасного пола Саске еще мог простить этому виртуальному подлецу, то сопли в честь голубой любви были уже чем-то за гранью дозволенного. И грань эта осталась так далеко за спиной самозванца, что он, оглянувшись, скорее всего, не увидел бы ее. Зато снова поглядев вперед, он бы точно увидел кулак Саске, стремительно приближающийся к его лицу.
«Сделать из меня пидора! Сраного гомика!» - мысленно негодовал человек, недавно любовавшийся на особь своего пола. – «Будь я проклят, если после этого не расквашу его рожу о что-нибудь железобетонное», - добавлял тот же человек, известный в университетской секции каратэ своей хладнокровностью и сдержанностью.
Определенно, пока в их битве с самозванцем выигрывал тот, кто даже не подозревал о том, что битва уже началась…

Прошло где-то с четверть часа, прежде чем Саске сумел успокоиться и вернуть себе то самое хладнокровие, о котором было сказано выше. Страничка, открытая на роковой записи и уже длительное время не обновляемая, вновь вернула себе внимание потерпевшего. Нажав клавишу F5 и с неудовольствием заметив, что интернет снова виснет в самый неподходящий момент, Саске был вторично шокирован за этот день, обнаружив под двумя сочувствующими комментариями третий, напрочь лишенный всякого сострадания. Это был комментарий Наруто.
Наруто сегодня щеголял новой аватаркой, которая являла собой зацензуренное в положенных местах фото мужских гениталий, обрамленных роскошными черными кудрями, и пивного брюха над ними. Не составляло особого труда догадаться, что символизировало это сомнительное творчество и кому оно было адресовано.
«Как всегда, только «привет» и дежурная улыбка», - цитировал липового бисексуала Наруто и добавлял: - «Интересно, а почему дежурная? Чувак в макдаке работает, штоле?»
«У вас очень тонкое чувство юмора», - заметила одна из отписавшихся выше особ, видимо, сочтя, что раз уж до нее никто не сумел поставить негодного тролля на место, то ей, избранной, это удастся с непостижимой легкостью.
«Я знаю», - последовал лаконичный ответ.
И сам господь Бог не мог представить, как сильно захотелось Саске сейчас же написать Наруто что-нибудь такое же саркастичное, высмеивающее самозванца еще больше, поспорить с девушкой, чья голова явно не была осквернена присутствием мысли, сойтись с этим парнем заново и… очевидно, зарегистрироваться под новым именем, потому что вряд ли после такого знакомства Саске удастся втереться в доверие своему самозванцу.
Вновь забарабанив пальцами по столу, несчастный погрузился в тяжелые размышления. Возник в их череде, между прочим, и вопрос о мотивах Наруто, после их с Саске неофициального примирения позволяющему себе такие выходки на блоге самозванца. Возник и немедля заполнил собой все сознание.
«А действительно… какого черта?»
В конце концов, Наруто был свято уверен в том, что Саске из университета и Саске из интернета - один и тот же человек. Какого же черта он унижал человека, которому еще этим днем так вдохновенно обещался помочь?
Чувствуя, как былая симпатия к Наруто вянет, Саске все-таки позволил себе со всей возможной осторожностью расспросить негодного друга о причинах его поступка.
«Странно… - написала леди Томатный Сок местному троллю, старательно придерживаясь нейтралитета. - Я всегда считала, что нелогично читать блоги людей, тебе явно неприятных».
Оказалось, писать от женского имени было так же просто, как и от мужского. Впрочем, одно дело было писать, и совсем другое – миловаться с самозванцем в каких-то загадочных чатиках, о которых Саске был наслышан благодаря Наруто и с которыми ему, очевидно, еще предстояло познакомиться.
Вспомнив о чатиках, новоиспеченный кросспол с недовольством щелкнул языком. Он не мог ответить с уверенностью, что выдержит все тяготы своей битвы, однако…
Однако ему уже пришел ответ.
«А я всегда считал, что можно читать блоги идиотов для лулзов, и теперь так считаю», - как всегда, Наруто был резок до неприличия.
Саске нахмурился. Идиотов, значит...
«Да вы что? Но, наверное, лулзов вам маловато, раз уж вы сами лезете в переписку, где выставляете себя на посмешище».
«Посмешище тут одно. Автор блога. Но если ты хочешь поржать над тем, как я опускаю этого страдающего пидораса, валяй. Зрители – штука нужная».
Его бестактное обращение к незнакомке, будто та была ему подругой из какой-нибудь подворотни, взбесило Саске окончательно. Читательница - та самая, что немногим раньше так неудачно попыталась заткнуть Наруто рот, - посоветовала единомышленнице «не тратить время на тех, кто этого не стоит». На этот раз ее, однако, не почтил вниманием и недостойный.
«Я не сказала, что хочу поржать. Я сказала, что ты посмешище. Хотя ты и вправду очень профессионально опускаешь этого «страдающего пидараса». Так профессионально, что он тебя еще ни разу ответом не удостоил. Да, и я согласна. Зрители – штука нужная. Особенно когда у тебя собственных зрителей нет...»
Пару раз просмотрев текст и убедившись, что издевательское многоточие в конце – самый удачный вариант, Саске со злорадством отправил комментарий на просторы интернета. А как только сделал это, в голову пришла навязчивая мысль: почему этого не сделал никто до него?
Разве поставить Наруто на место было так трудно? Разве читательницы самозванца не были достаточно красноречивы для данного благородного дела? О нет, они были очень, очень красноречивы! В какой бы из блогов ни зашел впоследствии Саске, он лишний раз смог убедиться в этом. Однако же, они были красноречивы только наедине с самими собой. А при этом хаме, наглеце и дураке Узумаки Наруто они были немногословны и неуклюжи в любых своих замечаниях, даже при том, что анонимность гарантировала им полную безопасность в случае не слишком удачного завершения разговора, и они могли бы выплеснуть все свое ораторское мастерство на главного обидчика их любимца. Однако они все больше молчали, и Саске, несмотря на всю неприязнь к самозванцу, раздражала эта разумность и бесконфликтность его поклонниц.
Между тем, беседа с главным троллем текла своим чередом. В пылу спора успели обсудить загадочного «его», не менее загадочную «ее» и прочих обителей блоговых записей самозванца. Слова за слово перешли от обсуждения этих домовых к обсуждению личности автора. Потом – к личности читателя, и Саске получил подтверждение всем своим домыслам, что касались Наруто. Потому что именно тогда стало ясно, без сомнений и недомолвок, что гораздо сильнее вымышленных «его» и «ее», глубоко философских размышлений, за которыми скрывалось банальное резонерство, нытья, замаскированного под благородную грусть, и двуличности самозванца Наруто ненавидит то, какую этот самозванец снискал славу. И за что он ее снискал.
«…Да разве вы стали бы читать эти записюльки, если б знали, что на месте этого ебаного черноволосого красавчика сидит какое-нибудь жиром заплывшее прыщавое чмо? Да ни хрена бы не стали!» - вот что писал он, распыленный долгим разговором с Саске, - пожалуй, первом на страницах этого блога.
«Да будет тебе известно, - ввернула какая-то девица, изредка приходящая, как она считала, на подмогу Саске и уже несколько раз написавшая по этому поводу ему в приват, - я Саске читала уже полгода, прежде чем он показал подписчикам свое лицо!»
«И если бы это оказалось лицо Квазимоды, ты бы еще двадцать раз подумала, прежде чем читать дальше», - отвечал Наруто.
«Да причем тут это? Я сейчас про то, что я его начала читать, в лицо не зная».
«Правильно. И представляла как прынца».
«Хватит завидовать! Не на одном лице его слава замешана».
«Да какая у этого ебла слава!..»
Дискуссия была в самом разгаре.
Оставив боевую подругу в одиночестве, Саске отправился в свой блог, пока еще абсолютно пустой. Упоминание его имени и раньше вводило в какой-то непонятный ступор, а теперь Саске вообще казалось, что он на бале-маскараде и, спрятав лицо за маской, подслушивает последние коснувшиеся его сплетни.
Отдохнуть, правда, ему не дали. На панели слева, где, кроме всего прочего, очень нужного и ценного для виртуального жителя, отражались в графе «онлайн» имена тех пользователей, с которыми владелец блога завел какие-либо виртуальные отношения, кое-что изменилось. Сейчас там, рядышком с неким Эксгибиционистом - одним из тех, на чьи блоги Саске подписался для вида, - светился никнейм самозванца. И как знать – давно ли…

Он вернулся.
Саске подождал с пять минут, обновил страницу и перешел по ссылке с уведомлением о новых комментариях в его, самозванца, блог. Да, кто-то написал. Но не сам хозяин.
Саске подождал еще с минуту - снова ничего.
«Ну какого черта ты молчишь? У тебя в блоге наконец-то устроили публичное перемывание костей. Тебе уже перемыли. Так и будешь молчать?» - разраженный, думал виновник торжества.
А тот все молчал. Только Наруто ругался с соратницей Саске, заручившейся поддержкой еще парочки девиц, и теперь их спор напоминал переливание из пустого в порожнее особенно сильно.
«…И что за навязчивая идея? У тебя, я заметила, любая тема рано или поздно сводится к Саске и его внешности. Влюбился ты в него, что ли?» - и адвокат поставил смайл, - к сожалению, не оцененный ответчиком по достоинству.
«Ага, блять. Одного педрилы вам мало? Пусть его дальше любит воображаемый уборщик из макдака, а мне не надо такого щастья».
«Хватит исходиться говном! Ты незнаком с ним лично, чтобы кидаться такими обвинениями».
«Нет, знаком. Так что могу высказаться на тему сабжа. Мой вердикт: обычное смазливое хуйло».
«Воот, опять вернулись к внешности…»
«Я бы на месте Саске тебя уже забанила…»
«Он не смазливый, а красивый», - вдруг написала новая защитница личности и лица самозванца, чем навлекла на себя атаку из любимых Наруто сумасшедших смайлов.
Красивый…
Как и для большинства парней, для Саске деление на «красивых» и «некрасивых» с их промежуточными состояниями было уместно лишь при обсуждении девушек. Парни же делились на «сильных» и «не очень», «прыщавых» и «повезло, блин!», или на «интересных» и «задротов». Никогда особенно не вникая в женский мир, Саске полагал, что и те классифицируют их, парней, подобным образом. А потому сейчас впервые, пожалуй, задумался над тем, каким видят его представительницы прекрасного пола.
Саске даже бросил беглый взгляд в зеркало, пытаясь взглянуть на себя как бы впервые.
«Ну, и что там?»
Нос, рот, два глаза, два уха…
«Нет, так не пойдет. Еще раз…»
Лицо – овал, скошенный у подбородка острым треугольником. Глаза сравнительно большие, посажены друг от друга на оптимальном расстоянии, радужка черного цвета. Нос прямой, средней длины. Губы тонкие, рот средний. Растительности на лице не отмечено. Волосы черные, немного жесткие на ощупь…
«Ну и что дальше?..»
Саске вздохнул, мысленно смиряясь с тем, что девушек, находящих его внешность исключительной, ему не понять. Если верить зеркалу и собственному глазомеру, Саске был не красивым, а каким-то средним. Неужели эта усредненность и являлась тем самым идеалом красоты?
От таких мыслей вновь стало досадно, а при беглом взгляде на переписку, никак не желающую свернуть в сторону от внешних достоинств самозванца, - и вовсе тошно, а потому Саске, прежде решивший не участвовать в ругани до прихода хозяина, не удержался и написал:
«Он не красивый. Он еще ничем это не доказал».
От столь неожиданного заявления в ступор впала не одна оппозиция. Девушки, выступающие под знаменем Томатного Сока, молчали, как и Наруто.
Наконец одна из них поинтересовалась:
«А когда это красоту стало необходимо чем-то доказывать?»
«Ну, мы же доказываем, например, что мы умные. То же и с красотой».
«Да зачем ее доказывать? Ее либо видишь, либо нет, если ты слепой или если тебя зовут Наруто», - вмешалась другая.
«А… так вы про эту красоту…» - написал Саске.
«А что, есть еще какая-то?»
Скорее всего, вопрос был задан в спешке, и подумай эта девица хотя бы чуть-чуть, она ни за что не написала бы такую очевидную глупость. Однако вопрос был задан, и один факт его существования вгонял Саске в какое-то досадное возмущение, какое у человека способна вызвать только радикально противоположная всем его ценностям мысль.
«Да, есть, - коротко ответил он, понимая, что если распространится еще хотя бы на пару слов, одно из них несомненно окажется матерным. – И у Квазимоды она как раз была».
На какое-то время в комментариях снова притихли, а потом на Саске выплеснулся поток ответных реплик:
«Ааа! Ну да, теперь понятно, о чем вы. Ну да, соглашусь. А внешность – дело второе».
«Все равно не догоняю. Она либо есть, либо нет. Даже та, о которой говорите вы».
«…И у нашего Саске, к несчастью…»
«Ой, а у тебя, можно подумать, навалом?»
«Может, хватит влезать, где не просят, товарищ тролль? Не вам на вопрос отвечали».
Так они и продолжали ругаться, собирая вокруг себя все больше и больше невидимых зрителей. Но самозванец не приходил. Как будто его вообще не интересовало, что происходит в его собственном блоге…
А может, прав был Наруто, и самозванца целиком и полностью занимало его представление - оно и только оно?.. Поэтому-то, как Саске ни бился, внимание самозванца обратить на себя у него не получилось, и при таком раскладе, скорее всего, не получится никогда.
Скорее всего.
Подождав еще с четверть часа, Саске ушел, уставший и потому уже безразличный к своему проигрышу.

* * *

- Ну, как там твой закос под детектива? – поинтересовался на следующий день Суйгецу, когда занятия в секции подошли к концу, и тренер, объявив о межфакультетских соревнованиях, отпустил группу переодеваться.
- Да так… - вяло отвечал Саске.
- А парень, что с тобой вчера подра…
Закончить ему не дали.
- Да пошел он!
Суйгецу тактично промолчал.
- Знаешь… Яманака могла бы тебе что-нибудь подсказать, - вновь заговорил он, когда ребята, уже переодевшиеся, выходили из раздевалки.
- Почему она? – удивился Саске.
Яманака Ино была единственной в их группе девушкой, имеющей все симптомы редкого заболевания, широко известного миру как гламур, и Саске, который в принципе не особенно тяготел к общению с прекрасным полом, с ней старался не контактировать вовсе, несмотря на попытки Ино сблизиться с ним.
Определенно, Суйгецу сморозил глупость. Уж кто-кто, а она знать не знала ни о каких Вандэрэрах и ни о каких блогах.
- Помнишь пьянку после летних экзов?
Вместо ответа Саске поморщился.
- Еще бы ты не помнил! Ну так вот. Фотки мы между собой распространили, а она взяла и выложила их все себе куда-то там…
- Как? Все?
- Ну, вроде…
- Даже ту, где мы с тобой блевали за БМВ?!
- …Я попросил соврать, что за моей!
Саске схватился за голову:
- Идиоты…
Суйгецу, улыбаясь, прошел вперед:
- В общем, если за тобой не водится раздвоения личности, то это, скорее всего, твои единственные фотографии, попавшие в интернет. Спросишь завтра у нее.
- Спрошу что? – раздраженно поинтересовался Саске. – Не предупреждал ли ее кто, что использует мое фото в качестве своего?
Суйгецу гоготнул:
- Ну, можешь и это, если хочешь… Но я бы на твоем месте просто узнал, где она их разместила.
Саске устало вздохнул и, спустя минуту размышлений, спросил у советчика:
- А потом что?
Тот флегматично пожал плечами:
- А потом – это потом…
И великомученику не оставалось ничего другого, кроме как согласиться.
День тянулся долго и нудно. Слушая лектора на лекциях и Суйгецу на практике, Саске прокручивал события вчерашнего дня и все больше и больше уверялся в том, что план по разоблачению самозванца он выбрал никудышный. Те же мысли преследовали его и по дороге домой, и за обедом, от них потерявшим весь вкус. Когда же Саске зашел в блог-систему и не обнаружил во вчерашней дискуссии никаких следов своего самозванца - сомнения переросли в твердую уверенность, и горе-сыщик вернулся в свой блог крайне понурым, а там с удивлением отметил, что на него подписались пятеро человек, несмотря на то, что ни одной записи в блоге не было, и вести его Саске не собирался.
«Ну и черт с ними», - отмахнулся он.
В конце концов, пятеро человек…
«Да, черт с ними», - тверже повторил самому себе Саске.
Но все-таки чувство долга, а может быть, и толика самолюбия не давали ему забыть о своих новоявленных подданных. Ведь если они подписались, выходило, что они чего-то ждут. А если они чего-то ждали, им нужно было это дать… Да и абсолютно пустой дневник – вещь подозрительная, не так ли?
Саске подумал еще немного и кликнул по ссылке «написать в блог».
Страница в браузере мигнула белым и очень скоро явила его взору пустое окно новой записи. Тут же поднялся и встал ребром следующий вопрос: если писать, то о чем?
Безусловно, женские темы были так же далеки для понимания Саске, как далека была для понимания Яманаки Ино квантовая физика. К тому же Саске сомневался, что какой-нибудь пост о женском, написанный с чисто мужской точки зрения, его не разоблачит. Писать про квантовую физику, к сожалению, тоже было не актуально, и потому новоявленная блогерша решила остановиться на фильмах.
«Точно! Написать про какой-нибудь фильм. Или книгу. Или статью. Про что-нибудь нейтральное…»
В итоге Саске написал про астрономическую статью, опровергающую существование планеты Нибиру, а заодно и приход конца света. Саске очень нравилась эта статья - тем, что она доступным языком, понятным и непросвещенным лицам, объясняла всю абсурдность мифа о планете Икс…
Саске действительно считал выбранную тему нейтральной, однако уже первый комментарий опроверг это предположение:
«Да…Ну вы прямо как мой папа доказываете», - и незнакомка под ником Sally поставила в заключение улыбающийся смайл: чтобы ее слова, не дай бог, не восприняли как оскорбление.
«Может быть», - согласилась мисс Томатный Сок и для поддержания не нужного ей разговора задала какой-то малозначимый вопрос, который, как ни странно, привел в итоге к долгой, но совершенно не утомительной дискуссии.
Скоро в разговор включилась еще одна незнакомка, а тема записи осталась где-то далеко в стороне, но Саске к собственному удивлению заметил, что эти две девушки не раздражают его и не вызывают скуку, что неизбежно случалось там, в реальном мире, в котором вместо аватары с томатами и стаканом красного сока девушки видели его лицо. Кажется, это и было главным преимуществом виртуальности. Можно было сменить роль, пол, лицо - да все, что тебе не нравилось! И в какой-то момент Саске снова вспомнились вчерашние слова Наруто – о том, что Вандэрера любят только за внешность. Вспомнились и отчего-то пробудили жалось к прежде ненавистному самозванцу.
«Интересно, какой он на самом деле… - подумал мельком Саске, путешествуя по настройкам своего блога в ожидании ответа собеседниц. А потом, вспомнив свою ложь, добавил: - Или она».
Впрочем, это было уже неважно. Едва ли ему удастся заинтересовать такого помешанного на себе человека, каков был самозванец. Оптимальным вариантом оставалась Ино, на ней и решил Саске сосредоточить свою деятельность.
А блог… Блог пускай остается на всякий случай. Он не мешает, в конце концов.
Придя к такому выводу и параллельно откопав в настройках ссылку на статистику, Саске, недолго думая, перешел по ней.
«Бонус для параноиков», - заключил он, увидев множество разных ссылок на новой страничке. - И кто заходит, и из каких стран… А мне казалось, что интернет анонимен».
Кликнув по той ссылке, что бессовестно разоблачала всех посетителей, Саске увидел довольно интересную картину.
Девушки, подписавшиеся на него сегодня, естественно, накрутили ему приличное количество просмотров. Были еще какие-то незнакомые Саске субъекты. Но безусловными лидерами в этом хит-параде стали двое других.
Wanderer - вот каким было имя победителя!
Наруто отстал всего на парочку просмотров.


- любимый смайл Наруто.

Попрощаемся с категорией "джен", ребята. Теперь, когда в фике есть эта двуличная сво... бисексуал, какой уж тут джен?

Вопрос: таинственная и загадочная личность самозванца - какого она хотя бы пола?

1. Я считаю, самозванец - девачка;		26	(41.94%)
2. Я гарантирую, самозванец - мальчег.		36	(58.06%)
Всего:		62

@темы: Самозванец, юмор, фанфики, в процессе, Naruto, Наруто, AU, PG-13

---

Дорога в Ад, 2

Название: Дорога в Ад
Фандом: Инуяша
Автор: Lkv
Бета: Ki$Hk@ mad anime-man
Персонажи: Инуяша, Сещёмару, ОП (оригинальный)
Рейтинг: PG
Жанр: приключения
Состояние: в процессе (макси, 4200 сл. во 2 гл.)
Предупреждение: АU в каноне
Дисклеймер: права на героев принадлежат Румико Такахаши
Размещение: запрещено
Описание: окончена битва с Нараку, и дороги братьев, казалось бы, более не должны пересечься. Но их вновь сводят вместе – полудемон Тэнгу, одержимый желанием вернуть своего брата из загадочного мира под названием Ад, рушит эту сомнительную идиллию. Чужие друг другу, братья снова идут по одной дороге, и очень скоро им предстоит понять, что Ад – это не просто мир.

Глава 2

В полусотне саженей прогремело что-то тяжелое и мощное, и он замер – но только на секунду.
«Мать твою, только попробуй сдохни!»
Инуяша уже почти нагнал эту безмозглую ящерицу, когда ее запах, до того олицетворяющий силу, движение – одним словом, жизнь, изменился до неузнаваемости, и вонь крови, пахучая и гадкая, защекотала Инуяше нос, заставляя ускорить бег.
Эта была его цель, его жертва. Она напала на деревню, в которой он впервые встретил Кикио, в которой прожила всю свою жизнь бабка Каэдэ и в которой жили они, а значит, и скоропостижная смерть ящерицы была целиком и полностью на его совести.
Бросившись вслед за ней и задним умом отметив, что ящерица, оказавшаяся способной летать, была, скорее, драконом, Инуяша мчался как сумасшедший и под конец гонки впал в такой азарт, что не сразу учуял там, за этой полусотней саженей, запах одного старого недоброго знакомого. Только выскочив на поляну, усыпанную окровавленными кусками демона, Инуяша понял, что именно он упустил.
- Дерьмо, ну и запашок… - сморщив нос, заявил в небо он, несомненно, имея в виду запах Сещёмару, а не драконьей крови, пропитавшей насквозь всю поляну.
Небо никак не отозвалось на сие изречение, и, постояв у груды кровавых ошметков еще с полминуты, Инуяша, пнув один из них и фыркнув на другой, уже собрался было возвращаться в деревню, раздосадованный бессмысленной гонкой.
Он уже почти было ушел, как один из кусков дракона зашевелился, что для мертвых частей тела было не совсем логично и, между прочим, напомнило Инуяше о Сороконожке*, воскресавшей с завидным упорством благодаря Камню Душ в ее теле. Все это было очень занимательно, но теперь, когда Камень был давно собран и отправлен восвояси, это еще и было совершенно невозможно, а потому Инуяша напрягся и приготовился разрубить обнаглевший труп когтями еще разок, как вдруг незнакомый запах, пробившись сквозь завесу вони, долетел до носа полудемона.
- Что за нахрен?.. – Инуяша для ясности ситуации всегда задавал самому себе такие закономерные вопросы. – Эй!
Никто не отозвался.
- Эй, там! – повторил Инуяша погромче и, когда сей призыв также остался без ответа, пнул мешающийся кусок мертвечины.
Отлетев, тот шлепнулся о землю с глухим стуком, а на Инуяшу устремил ошарашенный взгляд редкий по своему виду заморыш, еще смешнее выглядевший в перепачкавшей его крови.
- Это еще что за хренотень?.. – вновь обратился к самому себе Инуяша, и секундой позже сам же себе ответил: - Везет мне сегодня, что ни говори.
Вся беда была в том, что задрипанный незнакомец, очевидно, попавший на поле боя по чистой случайности, был так капитально напуган, что бросить его теперь не представлялось возможным. А Инуяша, между тем, очень спешил. Было два дела, которые непременно нужно было закончить до заката. Во-первых, необходимо было вернуться в деревню с тем, чтобы обеспечить ее безопасность. А во-вторых, обеспечив эту самую безопасность одним своим присутствием, следовало пообедать, потому как ни Кагомэ, ни Мироку с семьей в деревне не было, и за весь сегодняшний день Инуяша успел прожевать всего-навсего две зажаренные на костре рыбины да перехватить пару рисовых лепешек у одной из симпатизирующих ему молодых крестьянок.
Размышляя об этом, Инуяша не сразу заметил, что вытащенный из неволи незнакомец, сменив страх на волнение, торопливо озирался, будто кого-то искал.
На поляне они торчали в полном одиночестве, что было ясно видно и невооруженным глазом, однако незнакомец изглядел все ее холмики и ямы, все кусты – едва ли не насквозь, так, что оставалось загадкой, почему в поляне от столь настойчивого взгляда еще не появилась дыра.
- Эй… - окликнул Инуяша хмуро.
Вот ведь свезло на убогого!
Незнакомец повернулся на голос, поглядел на Инуяшу, едва ли понимая, кто перед ним и с чем к нему обратились, а после вновь перевел взгляд на пустую поляну и завращал глазами, оглядывая ее.
- Ты чё делаешь-то, идиота кусок? – возмутился Инуяша, и кусок идиота схлопотал пару тумаков, ненадолго вернувших его в лежачее положение.
Торопливо поднявшись и вновь уставившись на Инуяшу ошарашенными глазами, неизвестный наконец заговорил:
- Где он?.. Куда он ушел?
- Какой еще «он», твою мать?
- Он, ну… Он. Он должен мне помочь…
- Ну кто, кто?!
Идиотский диалог мог продолжаться еще целую вечность, если бы Инуяша, схватив незнакомца за грудки, не встряхнул его как следует в сугубо практических целях.
- Кто? – повторил он свой вопрос, когда округлившиеся от подобного обращения глаза незнакомца вновь уставились на него.
На полминуты поляна погрузилась в тишину, а после прозвучало, сдобренное нотками удивления, словно говорящий и сам не мог взять в толк, с чего его губы мелят такую бессмыслицу. А Инуяша, до того хмурый и недовольный, враз растерял и хмурость свою, и недовольство.
Над поляной прозвучало:
- Твой брат…

* * *

Поразительно, но то, что этот заморыш был полудемоном, совершенно ускользнуло от внимания Инуяши, несмотря даже на его внешность, уж никак не человеческую, и его запах, так похожий на запах самого Инуяши тем, что в нем смешались две природы сразу.
Так или иначе, запачканный кровью, чья вонь всегда славилась своей силой, полудемон оставался для Инуяши всего лишь незнакомцем, попавшим в эпицентр удара совершенно случайно. Тем удивительнее было ему слушать рассказ полукровки о встрече с Сещёмару, преследовании, самом что ни на есть комичном, и разговоре, тоже смешном по-своему и по-своему печальном.
«А ты что? А он?» – задавал время от времени уточняющие вопросы Инуяша, и полудемон отвечал, и из ответов следовало, что он – редкий глупец, поверивший, как в сказку, в благородство знакомого ему незнакомца. А Сещёмару…
А Сещёмару – это Сещёмару. И поступил он, как поступал всегда.
- Ну… а как тебя звать? – спросил Инуяша, когда полудемон замолчал.
- Карасу, - с готовностью откликнулся тот. И добавил, но уже с легким оттенком стеснения: – А ты?..
- Я Инуяша, - последовал недовольный ответ. – Я думал, ты знаешь меня, раз знал, что я прихожусь Сещёмару братом.
- А, это… - протянул Карасу и легко улыбнулся. – Нет, я не знал. Просто догадался, когда увидел. Больно вы с ним похожи.
Эти слова и улыбка полудемона ненадолго вогнали Инуяшу в ступор.
- Я надеюсь, ты ему это не сказал? А то как бы он не обосрался.
От такой красочной метафоры Карасу тоже ненадолго впал в ступор.
Помолчав, Инуяша спросил:
- И что теперь делать собрался? К брату своему намылишься?
- Я? – не сразу откликнулся Карасу. – Нет… Нет! Я не могу. Что я сделаю без Тэнсэйги? Я снова пойду за Сещёмару-сама (благо, чувствую его еще) и снова буду просить о помощи. А прежде – никуда не уйду.
- Мда?.. – скептически переспросил Инуяша.
- А иначе что? Да к тому же я почти уверен, что Сещёмару-сама поможет мне!..
Он не закончил и хотел, вероятно, добавить что-то еще про благородие высшего демона и его честь, но тут собеседник, до того молча слушающий, засмеялся сдавленным и вместе с тем грубым смехом. В растерянности замолчав, Карасу слушал этот смех и так, наверное, слушал и ждал бы до скончания века, не успокойся Инуяша самостоятельно. А конец его века – сомнений в этом не имелось ни малейших, – пришел бы весьма скоро, с его-то планами. Странным тут было только то, что Сещёмару не убил полукровку до сих пор.
Так думал в эти минуты без веселья веселящийся Инуяша.
- Сещёмару! – усмехнулся он, обнажая клыки. – Сещёмару и поможет? Кому-то там? Да Сещёмару скорее дерьмо свое сожрет, чем поможет другому. - И Инуяша кивнул с таким уверенным видом, будто Сещёмару самолично поклялся ему в этом. А кивнув, добавил: - Особенно полудемону.
Карасу, с самого начала очень тяжело воспринимающий поток Инуяшиного красноречия, на этом месте сильно побледнел и раскрыл рот, да так и остался сидеть, не в силах произнести хоть слово.
- Ну чего ты как рыба молчишь? – склонился к нему Инуяша. – Сказано тебе, не слышишь? Нехрен за ним бегать, сам разгребайся.
Карасу нахмурился с какой-то болезненной тоской и начал по новой:
- Мне нужна сила Тэнсэйги, чтобы попасть к брату...
- Тэнсейгой пользоваться Сещёмару все равно не умеет, а тебе помогать никогда не станет, - отрезал Инуяша и ни капли не удивился, в этот раз не услышав от полукровки ничего.
В конце концов, сказанное было сущей правдой. А от нее, как ни беги, не убежишь никогда.
Инуяша взглянул безучастно на запачканную кровью макушку полудемона. Тот склонил перед ним голову и стоял в совершеннейшем молчании. Только плечи странно подергивались…
- Эй… - негромко окликнул Инуяша.
Ведь не может быть, чтобы эта размазня…
- Значит, - дрогнувшим голосом выдавил из себя Карасу, - значит, он умрет…
И по его сизой щеке скатилась маленькая прозрачная слеза, увлажнив корку засохшей драконьей крови. Она исчезла где-то на уровне скулы Карасу, и тогда тот еще ниже наклонил голову, испугавшись, что Инуяша заметит эту слезу.
Однако с этим он явно припозднился. Инуяша заметил, тотчас же. И, смутно чувствуя, как в груди нарастает бешенство, схватил полудемона за грудки:
- Да ты что, – без всяких прелюдий начал он, - охренел, что ли?! Ну-ка быстро подтер сопли, твою мать! Нечего передо мной их по роже размазывать!
И следом за этим швырнул полудемона на землю, а сам добавил:
- Мужик ты или хрень какая? Хватит ныть!
Тот, глядя на него, испуганно кивнул и поспешно утерся грязным рукавом, еще больше при этом испачкавшись.
- Ну чего ты вытаращился? – спросил Инуяша - все еще недовольный, но уже слегка успокоившийся. – Вставай давай. Со мной пойдешь.
- Куда?.. – округлил глаза Карасу.
- К старику одному. Тотосаем звать. Может, слышал?
- Зачем?
- Брата твоего выручать, балда! Да долго ты еще в грязи валяться будешь?
Полудемон оглядел Инуяшу со сменившим боязнь удивлением и растерянно произнес:
- Да зачем это?.. Ведь Тэнсэйга – единственный меч, способный открывать двери в другие миры. Мне и Сещёмару-сама сказал то же…
Инуяша снова схватил его за грудки и одним рывком поставил на ноги:
- Я с этими словами полностью не согласен.
- Почему?
- Потому что они его!

* * *

Тотосай встретил обоих с превеликой радостью и довольно прозрачными намеками на глубокую нужду в теплой баньке, эту самую радость объясняющую. Выслушав довольно бестолковую речь старика, Инуяша наградил последнего увесистым ударом по макушке, но позже, смилостивившись, приказал Карасу сбегать за речной водицей сразу же после того, как Тотосай напряжет свои извилины и поможет разрешить их непростую задачку.
- Ключ для всех замков?.. Тэнсэйга? – пощипывая редкую бороденку, размышлял старик, заведя гостей в кузницу-пещеру и там усадив супротив себя на земляном полу. – Не припомню, что я ковал такой меч. Не припомню и того, чтобы другие миры, акромя загробного, у нас имелись.
- У тебя ничего не имелось, - в это я верю, - вставил Инуяша.
- Ты постой мне язвить, - перебил Тотосай, демонстративно почесываясь. – Говорю - не припомню, сталбыть, не припомню и все тут. А есть они или нет их – этого я не говорил.
- Освежить тебе память, старая кочерыжка? – Инуяша вытащил из-за пояса меч, упрятанный в ножны, и так, ножнами, замахнулся на кузнеца, норовя попасть по уже назревшей с первого приветственного удара шишке.
Завидев угрозу, Тотосай тотчас переменился в лице:
- А может, и сам вспомню, погоди дергаться.
- Уж вспомни, будь добр.
- Ужо старюсь, стараюсь.. Однако баньку бы… Для прояснения, та-сказать, старой памяти.
- Черт возьми… - Инуяша раздраженно почесал рукоятью Тэссайги лоб. – Ну, Карасу, идти тебе за водой для этого безголового…
- Это тут, у подножия холма, всего в версте с лишком отсюда, - проинструктировал обрадованный Тотосай.
- А… ну, хорошо, - полудемон растерялся и еще некоторое время блуждал взором по кузнице, выискивая ведра.
- Дык на улице, на улице погляди,- присоветовал с благодарною ласкою старик, а когда Карасу вышел, обратился к Инуяше, и теперь в его голосе не было и следа былой дурашливости: - Где ты встретил этого сморчка, Инуяша, скажи-ка.
- Да недалеко тут, верстах в тридцати от твоей старой башки.
- И почто помочь решился?
Инуяша устало фыркнул, показывая, что вопросы Тотосай выбирает неподходящие:
- Ну, решился и все тут. Да ты ответишь-то, прав он или нет? К чему вся эта дребедень? Где встретил, как встретил, какого черта встретил… Дурь! – он снова фыркнул.
- Я оттого и мучаю тебя, Инуяша, расспросами, что прав твой полудемон, прав от корки до корки. Да только никто, даже сам Ину-но-Тайсё, не знал о том, о чем наслышан он.
- Да? – Инуяша враз растерял все свое недовольство и внимательно посмотрел на кузнеца. – Ты не знаешь, а ведь он неспроста так наслышан… Брат его младший в одном из этих миров застрял. Хотя из-за этого он скорее только поверил. А узнал все он от своего отца.
- Ямабуси Тэнгу… - задумчиво пробормотал старик, вновь принявшись за свою скудную бороденку.
- Он, - подтвердил Инуяша и тоже замолчал.
Было многое, о чем им двоим хотелось подумать. Для каждого - свое.
«Значит, Сещёмару-гад может любую дверь отпереть своим мечом… - Инуяша нахмурил брови. – Нет… Нет, вздор. Он не откроет ни одну дверь, если этим спасет кого-то…»
В жару кузницы и в череде опостылевших воспоминаний о брате, что нахлынули тут же, не спросившись его желания, Инуяше почудилось на миг, что среди запахов раскаленного угля, серы и старика Тотосая есть еще один.
«Глупости. Что делать тут Сещёмару?» - успокоил самого себя Инуяша, когда запах слегка отдалился и стало возможным принять его за подстроенную памятью иллюзию. Однако не прошло и полминуты, как он вновь усилился и начал стремительно приближаться к ним.
- О! Кто пожаловал! – воскликнул Тотосай, когда длинная тень, дрогнув, легла на пол у порога кузницы.
Инуяша обернулся, то ли от волнения, то ли просто-напросто по привычке схватившись за рукоять меча. В проходе, наклонив голову и глядя на него знакомым презрительным взглядом, стоял его старший брат.

* * *

Прошло не больше четверти часа, прежде чем тропинка, изъеденная вулканическими трещинами у вершины холма и дикой сорной травой у его подножия, привела Инуяшу к реке, быстрой и походящей на ужа своим вертлявым руслом. Где-то на мелководье виднелся тщедушный силуэт Карасу. На плече полудемон держал ведра, повешенные на палке-перекладине, и, пошатываясь под натиском бурлящих вод и весом наполненных ведер, шел к берегу.
Поглядев на него пару мгновений, Инуяша с досадой покачал головой. Сложно было поверить в то, что этот взлохмаченный демонический выродок сможет убедить самого сильного и, определенно, самого глухого к чужим бедам демона.
- Эй, воронье общипанное! – окликнул он.
Как ни странно, Карасу тут же вскинул голову и уставился на него с явным удивлением. «Как ты здесь оказался?» - читалось в его блеклых глазенках.
- Ну ты и горе-ищейка, - Инуяша покачал головой. – Не учуял, что ли?
- Мы не чуем... Мы чувствуем, - не к месту уточнил полудемон и, сделав еще два шага, закачался с особой силой, чем даже пробудил в Инуяше легкое сомнение по поводу принадлежности к роду Тэнгу в частности и роду демонов - вообще. – Да, не почувствовал, - с виноватым видом признался он после этого.
- Мда, друг… - протянул Инуяша, встречая его на берегу. – И как ты Сещёмару выследил, не пойму, хоть убей.
- О! – оживился Карасу, опустив ведра наземь. – Аура Сещёмару-сама так сильна, что даже мне, полудемону, было нетрудно отыскать ее!
Инуяша едва сдержался, чтобы не врезать ему снова. Бесспорно, сравнение было не из лестных, однако в этот раз полудемон явно переоценил свои скудные возможности. В конце концов, там, на вершине холма, в Тотосаевой кузнице, сидел не кто иной, как Сещёмару. И подобно Инуяше оставался незамеченным этим потрепанным вороненком.
- Ладно… - он все-таки фыркнул и отвернулся от Карасу. - Ты, наверное, догадался, зачем я пришел?
- Дедушка что-то вспомнил? – с надеждой спросил полудемон.
- Дедушка? – не понял Инуяша.
- Дедушка, - был ответ. – Тотосай.
Снова послышалось фырканье.
- Какой он тебе дедушка, балда! Старичье вшивое, да и только! Ну, так слушай. Твоя правда... Во всем, начиная от существования миров и заканчивая тем, что Сещёмару, засранцу, такие миры открыты, как нам с тобой открыты двери без замков.
- А это значит… - прошептал взволнованно Карасу.
- А что это значит? Только то и значит, что миры есть, и для Сещёмару они почти что открыты. Для него, не для нас с тобой. Понял ты?
- Но я бы мог…
- Что ты мог? – Инуяша начал раздражаться. – Попросить его? Ну иди-попробуй, вольному воля.
- Куда? – не понял Карасу.
- Наверх, к своему гребаному дедушке, к кому в гости заглянул этот придурок Сещёмару.
- Сещёмару?!
- Сещёмару.
- Сещ-?..
- Да! – Инуяша повысил голос, а после с язвительностью заметил: - У которого такая сильная аура, что ты ее везде чуешь.
Карасу, однако, пропустил шпильку мимо ушей, и, взволнованный последней вестью пуще прежнего, засуетился вокруг ведер, беспрестанно лопоча что-то невнятное, из чего Инуяша сумел разобрать только имя старшего брата.
«Дерьмо собачье… - подумал он, когда суета Карасу достигла своего апогея, что нашло свое внешнее отражение в виде опрокинутых ведер. – Вся эта беготня напоминает мне какую-то гребаную девчачью одержимость», - а подумав так, Инуяша несколько раз стукнул суетящегося Карасу по голове вложенным в ножны мечом.
Тот айкнул и замер.
- Наполни ведра и иди в кузницу, - с расстановкой проинструктировал Инуяша.
- Хорошо, - кивнул полудемон.
И он вновь зашлепал по мелководью босыми ногами, а Инуяша, отправив меч обратно за пояс, повернул голову в сторону Тотосаева холма, бесплодного и почерневшего от близости с вулканом. Он глядел туда, в сторону кузницы старика, и против воли прокручивал в памяти встречу с Сещёмару, что настигла его там не больше получаса назад. О, он не рассчитывал на столь скорое семейное воссоединение. Откровенно признаться, он не рассчитывал на него и через пять, и через пятьдесят лет, и был бы весьма счастлив, если бы им не дано было увидеть друг друга вплоть до самой погибели.
Сещёмару встретил Инуяшу привычным молчанием, но его общество вытерпел, что с некоторых пор тоже было вполне привычным. Он скоро понял, что делает здесь его брат: он учуял Карасу, в отличие от последнего, еще за десятки метров, а одного этого было вполне достаточно, чтобы понять, зачем Инуяша пришел к старому демону-кузнецу. Так, Сещёмару не потратил на него и слова. Потребовав от Тотосая с присущей ему прямолинейностью выложить все, что тот знает о параллельных мирах и их связи с Тэнсэйгой, он и шага не ступил со своего места, прежде чем не узнал всего, что его интересовало. Инуяша, для которого в Тотосаевском рассказе существенно нового не предвещалось, предпочел оставить брата со стариком наедине, а самому отправиться за Карасу – с тем, чтобы вернуть его в кузницу как можно скорее.
В конце концов, раз уж в Сещёмару проснулось любопытство, в нем вполне могло обнаружиться еще что-нибудь… человеческое.
Инуяша был уже у самого порога. Вот он обогнул брата, как всегда мысленно поежившись от одной близости с ним, и вдохнул серный запах, что витал снаружи кузницы. Еще шаг – и он бы вышел, но тут до его ушей долетел голос Сещёмару:
- Нравится помогать своему сородичу, Инуяша?
- Что? – он понял намек не сразу, но не преминул на всякий случай выругаться: - Да иди ты!
- Как и прежде, не рот, а выгребная яма… - с презрением заметил брат, а после, помолчав недолго, спросил: - Или тебе нравится его так называемое благородство?..
- Тебе-то что? – снова огрызнулся Инуяша. – И кстати... хотя, ясен хрен, ты не поймешь, но помочь брату – не благородство, а так… семейный долг.
Ему показалось, или Сещёмару усмехнулся?
- Помочь родному брату – может быть, долг. Но он хочет спасти чистокровного демона. Это то же самое… - он скосил свои холодные золотые глаза в сторону Инуяши, - как если бы ты хотел спасти меня, - и добавил каким-то злым и насмешливым полушепотом: - Благородство…
«Сволочь…» - промелькнуло в мыслях Инуяши, и он открыл было рот, чтобы в очередной раз послать брата куда подальше. Однако стоило ему только разомкнуть губы, как стало ясно – он не скажет ничего. И далеко не страх перед демоном, разгневанным его красноречием, остановил Инуяшу. Нет, страха не было. Было что-то еще…
Между тем сзади зашлепали босые ноги. Вернулся Карасу с ведрами наперевес.
- Ну! – нетерпеливо окликнул Инуяшу он. – Что же ты? Пойдем!
Тот обернулся, но ничего не ответил. Только скользнул по нему задумчивым взглядом.
- Ты чего? – не понял Карасу.
- Почему ты не сказал мне, что твой брат - чистокровный демон?..
Странно, но Инуяша не сразу нашел в себе с достатком уверенности, чтобы задать этот простейший вопрос.
- А… какая разница? – удивился Карасу.
- Никакой. – Тот задумчиво кивнул. – Но тогда я бы скорее спросил у тебя, какого черта… - он поднял на полудемона взгляд, тяжелый и злой, и повторил, срываясь на крик: - Спросил у тебя, какого черта ты спасаешь того, кто в будущем не раз попрекнет тебя за твою испорченную кровь!
- Инуяша… - прошептал Карасу. Без страха, а только с жалостью, и порывисто поднял руку к его лицу, – Инуяша так и не успел понять, для чего, потому что тотчас же, по старой привычке, оттолкнул ее и, уже успокоившийся, устало произнес:
- Там, наверху… Топай да поскорее. Сещёмару ждать не будет.
- А ты?
- А что я? С тобой на поклон идти? Уволь. – И он, обогнув Карасу, двинулся к реке. – Но если ты, сопля, отказа боишься, я тебя здесь подожду. Придешь потом, скажешь, что было… Если он тебе не поможет, я помогу, – обещаю.
- Спасибо, - тихо ответил Карасу, спешно кланяясь ему в пояс. – Спасибо тебе!
И он побежал вверх по тропинке, все-таки умудрившись забыть про ведра.
Инуяша зачерпнул из одного пригоршню воды и, напившись, сел на речном берегу, уставившись в торопливые речные потоки невидящим взглядом. В голове вертелись по кругу слова Карасу, Сещёмару и Тотосая, но очень скоро они уступили место другим, старым воспоминаниям.

* * *

- Я, кажется, сказал тебе не идти за мной.
Его голос был так же ровен и холоден, как и в первую их встречу; и его лицо, красивое и бесстрастное, все так же напоминало ледяную маску.
- Ищешь смерти? – вновь зазвучал голос незнакомца, и Инуяша, едва заслышал последнее слово, тут же прижал уши к голове.
Тогда он еще не был хозяином своему страху. И тот, если ему удавалось взять вверх, отражался во всем существе мальчика. Но прежде всего, были эти дурацкие уши. Уши жили какой-то самостоятельной жизнью, благодаря чему еще тогда, в замке, при матери, над ним потешались другие дети. Вот и теперь уши против его, Инуяшиной воли прижались к голове, и это не укрылось от зорких глаз незнакомца.
- Ты боишься меня, - как отрубил, сказал он. - Это правильно. Иди, куда шел, и прекрати меня преследовать.
И он отвернулся от мальчика первым, собираясь двинуться дальше – как и прежде, один.
Инуяша почувствовал, что сердце в груди застучало быстрее, а глаза охватил знакомый постыдный жар. Он терпеливо следовал за незнакомцем вот уже полдня, хотя придерживаться одной с ним скорости и обходиться без привалов было непростым делом для пятилетнего ребенка. Он шел. Потому что больше идти было некуда. Из замка, где Инуяша жил с матерью, а после и из деревни, его изгнали. Демоны в окрестных лесах являли собой постоянную угрозу. И в довершении всего жить вот так, в одиночестве, - самому добывать еду, самому защищать себя - Инуяша не умел. Вот почему, лишь увидев незнакомца, похожего на него так сильно, словно они были родными братьями, он, вопреки наказу последнего, отправился следом. Инуяша шел, теша себя надеждой на то, что неизвестный, видя его упорство, переменит недавнее решение. И пока он шел вот так, как хвост, – возможно ли? – ни один демон, чей запах время от времени чуял Инуяша своим крохотным носом, не подходил к нему ближе, чем на пол-аршина. Они боялись того, кто шел впереди. Того, кто мог разрубить одним взмахом руки двух они. Того, чьи глаза были такими же золотисто-желтыми, как у Инуяши, а волосы – такими же белыми, как у Инуяши. Того, рядом с кем не пришлось бы бояться, засыпая ночью, блуждающих в округе демонов. И того, кто прямо сейчас мог навсегда исчезнуть…
Инуяша сдержал слезы (только чуть слышно шмурыгнул носом) и окликнул, стараясь унять проступающую в голосе дрожь:
- Подожди! Я это… поблагодарить хотел.
Незнакомец остановился и, не оборачиваясь, произнес:
- Ты лжешь. Ты шел за мной не для этого.
Уши Инуяши снова поникли:
- Прости… - и торопливо добавил: - Мне просто не за кем больше идти.
- Это не моя беда, - был ему бесстрастный ответ.
- Да… конечно.
И незнакомец вновь зашагал по сумеречной поляне, а Инуяша вновь почувствовал, как горят его веки от подступающих слез. Так прошло всего несколько секунд. Для первого. И, вероятно, вечность для второго. А потом, когда силуэт незнакомца начал размываться в пелене, застилающей глаза, Инуяша, сорвавшись с места, кинулся следом.
Он и сам не сказал бы, зачем делает это. Кто бы ни был этот сильный и статный юноша, он был опасен для Инуяши ничуть не меньше демонов-они, что напали на него давеча. Да, он спас Инуяшу. А потом поклялся убить так же хладнокровно и жестоко, если последний вздумает отправиться следом. И когда он обещал это, - Инуяша прекрасно помнил, как свело от страха его ноги. Да, этот незнакомец был поистине страшен. Но он был так похож на него самого…
Те же глаза, те же волосы. Запах - теперь Инуяша чувствовал это особенно остро - тоже был как будто похож на его собственный. И если сзади лес, полный чудовищ, а впереди тот, в ком ты видишь частицу себя самого… куда идти? – глупый вопрос.
Инуяша нагнал своего незнакомца и отчаянно вцепился в атласную белую ткань его рукава.
Тот сразу же остановился, но еще с минуту ничего не говорил, а только смотрел куда-то вперед, задумчиво и слегка удивленно.
- Ты испачкал мою одежду… - произнес наконец он, как будто это событие было важнее всего на свете. А произнеся, обернулся на мальчика, и тот вздрогнул от одного его взгляда, острого и пронизывающего, как будто это был не взгляд, а самый опасный во всем свете клинок. - Знаешь ли ты, что будь кто другой на твоем месте, он уже давно был бы мертв?
Инуяша испуганно молчал. Только где-то далеко в сознании проскользнула мысль, что этот так похожий на него незнакомец - чудовище более страшное, нежели все демоны, что выжидали где-то в лесной чаще за их спинами.
- Ты жив, - пробудил его от страха голос незнакомца. – Жив по двум причинам. И сейчас я их назову…

tbc

_____________________________
Примечания:
*Демон, появляющийся в первых главах манги.

Единицы измерения в фике:
Аршин = 0.711 м.
Сажень = 2.134 м.
Верста = 1,067 км.

@темы: Дорога в Ад, ОП, Сещёмару, фанфики, Инуяша, в процессе, джен, приключения, G, Inuyasha

---

Нужна временная бета

Нужна Жизненно необходима бета на две конкретные вещи. Глава фика "Дорога в Ад" (в первую очередь) и глава фика "Самозванец" (во вторую).
Знание фандомов и опыт работы необязателен.
Сроки - не более недели на главу, а лучше - менее... Но главы не сказать, что большие.
Бету обещаю холить и лелеять.
Пишите в комментарии или умыл.

UPD: бета найдена.
UPD 2: И снова разыскивается...
UPD 3: И снова вроде как нашлась.

запись создана: 05.01.2012 в 20:45

@темы: поиск

---

C наступающим!

Долго думал, чего бы пожелать вам в этот раз и наконец, не придумав ничего, решил пожелать вам на Новый год получить в подарок немного счастья.
По-моему, универсальный презент. По крайней мере, уж его-то никто не захочет сдать обратно в магазин.
Так что счастья вам! И вкусно поесть.

До встречи в следующем году.