Драбблы, написанные мною на перегонах Красноярск-Кемерово и Кемерово-Омск, а потом еще долго и мучительно редактируемые где придется. Почти все они, кроме, может быть, первого – чистой воды юмор; и все они - АУ относительно событий манги, но это единственное, что их объединяет. Сюжет каждого обособлен, так что выбирайте, какой больше понравится)
Последовательность хронологическая.
Наруто/Саске.
Слушая гулкий стук сердца в своей груди, Саске незаметно, исподтишка поглядывал на умиротворенное сном лицо Наруто. Его голова покоилась прямо на коленях Саске, что приводило тело Учихи к неоправданному с точки зрения общественных устоев блаженству, а самого Саске – к смутному беспокойству и конфликту морального и естественного мотивов.
Почти каждая их парная миссия в последнее время завершалась именно так: безмятежным здоровым сном Наруто на коленках напарника и безусловно нездоровыми мыслями напарника по отношению к другу. Заканчивались размышления каждый раз одним и тем же. Саске мучился собственной порочностью, пытался задавить желание моралью, благополучно проигрывал в «неравной борьбе» и с замиранием сердца – то ли от счастья, то ли из-за пребывания в бесконечном опасении разбудить Наруто – гладил волосы спящего парня, нежно проводил кончиками пальцев по его щекам и шее, а под конец обязательно касался обветренных, слегка приоткрытых во сне губ. И Наруто каждый раз не просыпался. И каждый раз Саске испытывал сильнейшее волнение и пьянящую голову нежность, постепенно грозившую перерасти в возбуждение. Каждый раз застывал воспоминанием - ярким, окрашенным в цвета голубо-синего, как глаза Наруто, неба над их головами и изумрудной зелени вокруг...
(Словом, каждый раз был прямо как романтическая фантазия Сакуры).
Как и полагается в таких ситуациях, Саске каждый раз люто ненавидел себя за слабость и каждый раз довольно скоро ей уступал.
А что еще ему оставалось делать? Наруто, между прочим, спал очень недолго.
Вздохнув - осторожно, чтобы не потревожить покой друга, Саске погрузил аристократически тонкие пальцы в пшеничное золото растрепанных волос.
«Разве могут быть волосы такими яркими?». Он осторожно пропустил через пальцы мягкую прядь. Затем вновь перенес руку к корням золотистых локонов. Тепло Наруто грело пальцы... «Ни у кого еще таких не видел. Прямо как солнце». И снова к кончикам, а затем на висок. Тонкий узелок пульса стучал под смуглой кожей, и, тепло улыбнувшись, Саске повел рукою в сторону, кончиком пальца очертил скулы и, наконец, осторожно коснулся нижней губы.
Каждый раз он неизмеримо сильно хотел поцеловать эти губы. И каждый раз мнительный страх заставлял его отказаться от этого соблазна.
Стараясь больше не касаться хотя бы нежной кожи Наруто, Саске отвел от его лба, охваченного банданой Листа, непослушные пряди. С блестящей стальной поверхности протектора на него глядело собственное искаженное отражение. Немного уставшее. И совсем не счастливое.
- Что же мне делать с ним… - прошептал Учиха, глядя в лесную кайму горизонта.
- Поцеловать. – Послышался откуда-то снизу гнусавый, забавно искаженный, но все равно узнанный с первого же слова голос.
Саске вздрогнул и скосил вниз взволнованный взгляд.
Наруто спал сном младенца…
Стало смешно.
Честно отведя глаза в сторону – туда, куда смотрел до этого, Саске спросил:
- Кто это?
- Бог. – Послышался ответ из низов.
Узумаки был, как всегда, очень скромен.
- А если он проснется, Бог? – На этот раз Саске уставился прямо в бессовестные и все еще безмятежно закрытые очи Узумаки.
- Не бойся, - сдержанно, как у бездарного чревовещателя у Наруто задвигались губы. Голос стал неестественно низок. – Не проснется. Я-то знаю.
Должно быть, это он являлся инициатором всех их парных миссий. И теперь не вызывало сомнений, что уставал он после заданий специально, не высыпался перед ними намеренно, а во время их отдыха дремал настолько «крепко», что чувствовал каждое прикосновение Саске.
Учиха облегченно улыбнулся и, наклонившись, накрыл губы Наруто своими губами. Тот не ответил, связанный правилами их забавной игры, и еще долго Саске целовал его – мягко, осторожно. Чтобы не разбудить. А когда наконец разорвал поцелуй, легкая рука «спящего», описав в воздухе размашистую дугу, легка ему на затылок, отправляя в обратное путешествие к припухшим от лобзаний губам.
«Каждый раз все кончается одинаково. – Подумал Саске, уже без осторожностей запуская пальцы в волосы друга. – У меня страхи, у меня сомнения, а у него идиотсткая шутка в ответ на все это…»
Определенно, с некоторыми людьми драмы не сваришь.
Саске, Сай.
В отличие от Наруто, Сакуры и даже Какаши, Сай всегда знал, что хладнокровная маска Учихи не маска вовсе, а его лицо. Саске был жестоким. И жестокость эта была не вынужденной, не сотворенной прожитыми во лжи годами. Она была самой настоящей! Такой, что кровь стыла в венах при взгляде в черные, хранящие ее на самом дне омута зрачков глаза Учихи.
Да, Саске был жесток и хладнокровен. Даже Сай, как шиноби «Корня» не понаслышке знакомый со словом «пытка», не мог и представить, на что был способен этот монстр!
- Ну как тебе? – Саске, улыбаясь ядовито-змеиной улыбкой, поднял и потряс перед ним тоненьким листком, покрытым темными - до синего отблеска - чернилами. Аккуратно перехватил кончиками большого и указательного пальцев левой руки, а правой взялся за серединку и, явно наслаждаясь отчаяньем, написанным на лице Сая, разорвал пополам.
Это была самая прекрасная его зарисовка!
Сай печально прикрыл глаза.
- Ну вот что, извращенец, - продолжал, тем временем, в презрительно-поучительном тоне Учиха. – Я не расскажу никому, что видел у тебя в тайной графической папочке, а ты клятвенно пообещаешь больше ни на шаг не приближаться к одному члену моей команды. – Последние два слова прозвучали с неповторимой подчеркнутой надменностью.
Сай почувствовал себя самым несчастным человеком на свете и воздел очи к потолку. Саске почувствовал себя самым властным человеком в этой комнате и опустил очи к последнему оставшемуся в живых листочку.
На листочке был нарисован блаженствующий под струями душа и, как любой здравомыслящий человек в душе - обнаженный Узумаки Наруто.
Особенно четка была прорисована его блестящая в капельках воды задница.
Что как бы намекало…
Саске остановил взгляд на заднице, заметно сморщился и, казалось, разгневался еще сильнее.
- И вот что, голубой хрен, – да, он был разгневан! - Я теперь глаз с тебя не спущу, только попробуй сунься к дереву напротив его ванной! И ночью не смей к нему в окно лезть, и на тренировки даже к нему не приходи. Вообще чтобы больше я тебя рядом с ним не видел! Понял?
Сай печально поглядел на то, как сминается в руках Саске последний его шедевр.
- А можно хотя бы эту оставить?
Саске раздраженно глянул на него.
- Ты не в том положении, чтобы еще и торговаться. Отвечай. Понял или нет? Больше не подходить к Наруто. Как дважды два просто.
- Понял.
Листочек был порван, а Саске предусмотрительно сообщил:
- В качестве доказательства я оставлю у себя другой рисунок. Тот, где ты еще и себя к нему сзади пристроил. – Тут Учиху передернуло как истинного натурала. – Вот дерьмо. Как ты вообще опустился до такого?.. - И после сего риторического вопроса, Саске, закинув на плечо походный рюкзак, доверху набитый чем-то загадочным, двинулся в сторону входной двери и, хотя то было совершенно необязательно, прошел в опасной близости к Саю, чтобы толкнуть несчастного художника плечом.
В рюкзаке при этом подозрительно зашелестело что-то явно бумажного происхождения, а Сай, от горя и уныния потерявший былую стойкость, потерял и равновесие, а чтобы не упасть, зацепился рукой за рюкзачную застежку.
Застежка недовольно лязгнула и расстегнулась.
…целый каскад изрисованных листков формата А4 обрушился на пол маленькой комнатенки непризнанного художника.
Опустив голову, Саске недвусмысленно закатил глаза и с неописуемой тяжестью вздохнул.
- Ладно... Торгуйся.
Сай, удивленный в меру своих способностей, словил парящий в воздухе лист и с удивлением обнаружил шевелюру учиховского образца, неаккуратно пририсованную к челу своего воплощения, трахающего Узумаки.
Он безмолвно развернул рисунок и ткнул им в лицо Саске. Тот вновь вздохнул.
- Ладно… диктуй условия.
Анко/Наруто.
Наруто судорожно сглотнул подкатившую к горлу слюну и опасливо наклонил голову, почти весь скрываясь за зеленью кустарных зарослей, что так удачно прятали злостного нарушителя большинства моральных догматов цивилизованных стран от чудесных глаз посетительниц горячих источников.
Глаз было ровно девять пар: Наруто вычислил это на основе аналогии с некоторыми другими частями тела. Глаза были прекрасны. А «аналогии» еще чудеснее. Настолько, что Узумаки Наруто, испытывая животрепещущий внутренний конфликт, решился на нарушение последнего морального догмата…
Его рука уже была близка к разрешению конфликта (и ширинке штанов), как вдруг сзади ехидно окликнули:
- Подглядываешь?
От ужаса Наруто вскочил, а некоторый орган его тела – упал.
За спиной заливисто рассмеялись.
- Лучше сядь обратно. Нас не слышно отсюда, но как бы твой желанный лик в кустах не подтолкнул девушек к необдуманным действиям.
Бросив беглый взгляд вниз, на сокрытые горячим белым паром соблазнительные женские тела, Наруто, опомнившись, вновь присел на корточки – на этот раз лицом к подловившей его девице.
Это была Анко. Облаченная в тонкое – пожалуй, подозрительно тонкое для банного – полотенце, покрытая горячей водной пылью источника и сложившая руки под аппетитно большими грудями Анко. Она стояла перед ним и улыбалась ему поистине пугающей змеиной улыбкой.
Улыбка эта обладала уникальными воспитательными свойствами и всякий раз превращала Узумаки Наруто, одного из сильнейших (и развратнейших) шиноби Конохи, в провинившегося малолетнего ученика Академии.
Некоторое время его помучили молчанием. Затем ласковым голосом, что в ее исполнении пугал еще сильнее, чем голос злой, Анко спросила:
- Собирал…материал?
Насыщенный румянец густо залил щеки Узумаки. Только что его сравнили со стариком Джирайей.
Тем временем, наказание продолжалось и становилось все изощреннее…
- Может, тебе помочь?
Наруто с опасением глянул туда, куда позволила ему неожиданно проснувшаяся совесть – на коленку Анко.
Коленка была маленькой и аккуратной, а еще наверняка обладала гипнотическими способностями, потому как, стоило лишь Узумаки на нее посмотреть, как желание узреть то, что находилось несколько выше коленки и в данный момент так подло скрывалось полотенцем, стало смыслом всей жизни.
Рот Наруто непроизвольно открылся.
Наверное, выглядел он в этот момент и впрямь очень смешно, потому что откуда-то свыше, куда смотреть у Наруто не возникало особой необходимости, вновь послышался хохот, а в следующее мгновенье Анко двинулась по направлению к его наблюдательному пункту.
- Боже, нынешние дети такие дети. Подглядывают, что-то все выискивают. Спросишь: «помочь?» - молчат. – Она подошла так близко, что Наруто, вдыхая, чувствовал ее запах. Остановилась. И присела, чтобы взглянуть в глаза Узумаки. На губах ее блуждала загадочная улыбка.
Наруто сглотнул.
Даже в самом страшном бреду он не смог бы представить, чем, хотя бы отдаленно, завершится для него подобная встреча с Митараши Анко. Пришла пора переходить к решительным действиям. Наруто решился и экспромтом выдал в свое оправдание:
- А я деревню спас! – Сразу же после чего почувствовал себя полным кретином.
- Я знаю. – Просто ответила она и улыбнулась шире. – Если бы не это, я бы тебя уже убила. – И, на всякий случай, цепкими ручками зафиксировав голову великого спасителя, Анко припала требовательным поцелуем к его губам.
Узумаки зажмурился. Узумаки задергался. Узумаки почувствовал, как к нему прижимается наиболее сокровенный участок тела Митараши, уже почему-то лишенный полотенца, и вместе с целой квартой крови, хлынувшей из носа, потерял сознание.
Оторвавшись от бесчувственного юноши, Анко расстроено вздохнула.
«Как всегда. Удовлетворен только мужчина…»
Саске, Наруто.
Саске медленно поднял голову и воровато огляделся…
Огромная аудитория, чем-то смутно напоминающая ту, в которой более пяти лет назад он, будучи в составе седьмой команды, сдавал письменную часть экзамена на чунина. Такие же раздражающе яркие искусственные лампы над головой, такое же чистое синее небо за огромными высокими окнами, такой же музыкальный фон из скрипа карандашей и шуршания бумаги. Только теперь рядом с ним сидели не тринадцатилетние взволнованные малыши, а опытные шиноби Конохи.
Тест. Если верить подозрительно веселому Узумаки, с которым и пришел сюда Саске утром, подобный опрос проводился вот уже второй год. «Новация от Шизуне», - вспомнились Учихе слова Сакуры, которая «случайно» встретила их в коридоре Академии, неизменно использующейся в неучебное время для любого рода мероприятий.
Новация, бесспорно, была оригинальна. И уникальна. И можно с уверенностью сказать, что все это было чересчур.
Саске вновь оглядел аудиторию и заметил, что все до единого в ней сидят, уткнувшись в свои листики и что-то очень воодушевленно строча в них. На лицах ни тени смущения; быстро-быстро бегает кончик карандаша по бумаге.
Вечно холодные очи Учихи озарились непониманием и смутным беспокойством.
Как они могли совершенно спокойно заполнять эти опросники?
Саске опустил взгляд на сверкающий пред ним бесстыдными вопросами лист.
«Испытываете ли вы сексуальное влечение к противоположному полу?»
«Как часто Вы онанируете?»
«И удачно?»
Саске нервно потер виски и сосредоточенно уставился на листок, словно от его пристального взгляда непристойные вопросы должны были рассыпаться на иероглифы и как по волшебству воссоединиться в нормальный тест.
Однако ничего подобного не происходило.
Саске покосился на своего соседа слева. Неизвестный шиноби в черных очках с лицом, почти полностью скрытым капюшоном. Сосед справа? Шикамару.
- Эй? – Шепотом окликнул Учиха.
Главный лентяй деревни апатично зевнул и, каждым своим движеньем очень напоминая сомнамбулу, повернулся к Саске.
- Здесь каждый раз такие вопросы? – Поинтересовался Учиха.
В конце концов, разве могли нормальные люди каждый раз описывать в поле для ответа свои тайные сексуальные фантазии (вопрос № 12)?
- Да. – Шикамару вновь зевнул, отчего его «да» приобрело оттенок безысходности. – Каждый раз. Только формулировка другая.
- И каждый раз все…абсолютно все отвечают?
Информатор безразлично пожал плечами.
- Попробуй тут не ответь. Обязаловка.
Так ненавязчиво была уничтожена в Саске последняя капля веры в светлый образ родной деревни.
Он вернулся к изучению опросника…
«Вы когда-нибудь испытывали сексуальное влечение к собственному полу?», «Как часто Вы думали о своем лучшем друге(для мужчин)\подруге(для женщин) как о сексуальном объекте?», «Как часто Вы мастурбировали, думая о своем лучшем друге(для мужчин)\подруге(для женщин)?», «Как часто Вы…» - Стоп!
Саске пробежался быстрым взглядом по всему опроснику. Двадцать два вопроса, и только три из них посвящены гетеросексуальным отношениям. Саске нахмурился.
Фраза «лучший друг» фигурировала в пятнадцати вопросах, и еще в четырех – подразумевалась. Саске задумался.
Варианты ответов тоже были весьма необычны…
«Вы часто мечтаете о своем лучшем друге?»
1) Да; 2) Часто; 3) Вы правы!
А еще опросник ему дала далеко не возглавляющая инновационный процесс Шизуне, а неожиданно вызвавшийся помочь ей…
Саске поднял глаза и хмуро поглядел в сторону солнечно-яркой шевелюры Узумаки Наруто.
Голова, обладающая сим достоянием, некоторое время писала спокойно, гораздо более продолжительное время глазела по сторонам и кому-то кивала, а под конец данного ритуала повернулась в сторону Саске.
На какую-то долю секунды Учиха узрел в насыщенно голубых глазах детский задор, счастье мирового масштаба и святую уверенность в том, что их обладателя не вычислят.
Саске устало вздохнул и взялся за карандаш.
Ни один из вопросов не остался без внимания, а в том единственном из них, где был необходим распространенный ответ, появилась замечательная история о том, как он хочет быть изнасилован Райкаге, его братом и (желательно) Восьмихвостым.
Завершив сей труд, Саске удовлетворенно просмотрел весь опросник и в правом верхнем углу, в рамке для имени тестируемого, написал, старательно кривя иероглифы: «Узумаки Наруто».
Каруи/Наруто.
Что произошло, Наруто так и не понял. Они с Саске только-только свернули за угол огромной центральной улицы деревни, как пред его носом мелькнуло аппетитно свежее митараши-данго*, а под его ногами - нечто смутно серое и чем-то напоминающее женскую ногу, обо что он, Наруто, и запнулся. Паденье вышло весьма неудачным: данго было свежим настолько, что обожгло сиропом его нос. Последствия падения тоже не прельщали…
- Черт! Ты посмотри, идиот, что ты наделал? – Голос, знакомый Узумаки до ноющей боли нижней челюсти, зазвенел в ушах.
- Извини. – Пробормотал он по инерции, не очень хорошо разбирая свои же слова после столь безжалостной шумовой атаки. – Извини. – На всякий случай повторил, не понимая при этом, за что конкретно извиняется.
Свыше послышалось пренебрежительное фырканье.
Он поднял глаза. Прямо на него смотрел суровый женский бюст, облаченный в светло-серый чунинский жилет Скрытого Облака и слегка сдобренный сладким сиропом и ошметками шариков данго. Он поднял голову… Прямо на него глядели разъяренные золотисто-желтые глаза куноичи из команды Кумокагуре, что еще во времена отступничества Учихи Саске направили в их деревню по душу все того же Учихи Саске.
Наруто свел к переносице светлые брови, явив миру саму задумчивость, и сосредоточенно уставился на девушку. Как ее звали? Он забыл. (Да еще и не знал). На языке отчего-то вертелось «Омои», и Наруто, всегда искренне доверяющий своей интуиции, открыл было рот, чтобы сгладить неприятное впечатление гостьи своей феноменальной памятью, как вдруг девушка спросила:
- Ты за мной следишь?
- Что?..
Гостья раздраженно щелкнула языком и грозно оглядела Узумаки с головы до пят. Затем она перевела взгляд на его спутника, после чего вопрос преобразовался в утверждение.
- Ты за мной следишь!
- Вовсе нет! – Воскликнул Наруто.
- Нет? Отлично. Давай-ка посчитаем. Сколько раз мы с тобой якобы случайно столкнулись на улице? – Она резко вздернула руку, и Наруто отшатнулся, задним умом чуя, что она собирается его ударить. Однако вместо этого она, перечисляя их «якобы случайные» встречи, начала загибать пальцы. – У лавки с порно-журналами – раз. У лавки с раменом – два. У резиденции – три. И еще четыре раза – у туалета!
Наруто подавленно глядел себе под ноги. Он был невиновен, но разве можно было поверить в это после стольких неопровержимых доказательств?
Внезапно голос подал молчавший до этого Саске.
- А что ты делала у лавки с порно-журналами?
Две головы тут же обернулись в его сторону, и ненадолго в воздухе повисло молчание. Затем агрессивно настроенная гостья Конохи начала как-то странно дергаться и хватать ртом воздух, вероятно, пытаясь что-то сказать.
Наконец, ей это удалось:
- Намекаешь на то, что это я следила за вами?..
Ее голос был тих и спокоен. Прямо как море перед бурей.
- Ах ты нахал! – Сверкнула первая молния над безмятежной морской гладью, и куноичи, по-мужски замахнувшись, залепила нахалу звонкую пощечину.
Нахалом при этом почему-то оказался Наруто…
Героическая воительница, тем временем, прошествовала мимо застывшего от внезапности и экспрессивности момента Учихи Саске, негромко разглагольствуя на тему «не меняющихся ублюдков-отступников». Свернула за угол. И замерла.
…Ладонь горела от полного страсти удара, где-то на запачканном сладким сиропом жилете наверняка остался отпечаток узумаковского носа. Жизнь была прекрасна!
Гостья из Скрытого Облака, более известная миру как Каруи, залилась пунцовым румянцем и, мечтательно улыбнувшись, прислонилась к прохладной бетонной стене углового магазинчика. Затем, впрочем, резко одернула себя и напрягла слух.
Где-то за поворотом Наруто жалостливо рассказывал Саске о том, что он и не думал за ней следить.
- … если мы еще раз столкнемся, она меня убьет, точно говорю. – Пессимистично закончил он.
- Ну… - протянул Саске в задумчивости. – Может, тогда пойдем на полигоны? Туда-то она точно не забредет, ей просто незачем.
Каруи снисходительно улыбнулась.
«Какие наивные».
*Митараши-данго - разновидность данго; рисовые шарики, облитые сладким сиропом. Анко назвали в их честь. Спешу сделать чистосердечное признание: я не знаю, какой род носит слово «данго». Обычно я проверяю такие вещи (долго и мучительно) в виртуальных словарях, но понятное дело, никакого «данго» в словаре не оказалось. Так что гадал я сам. Были два варианта: либо «данго» - рисовые шарики, они; либо «данго» - блюдо, оно. Я выбрал второе (скорее, из-за того, что в русском языке это логичнее). Если ошибся, извините.
Последовательность хронологическая.
Об испорченной драме.
Наруто/Саске.
Слушая гулкий стук сердца в своей груди, Саске незаметно, исподтишка поглядывал на умиротворенное сном лицо Наруто. Его голова покоилась прямо на коленях Саске, что приводило тело Учихи к неоправданному с точки зрения общественных устоев блаженству, а самого Саске – к смутному беспокойству и конфликту морального и естественного мотивов.
Почти каждая их парная миссия в последнее время завершалась именно так: безмятежным здоровым сном Наруто на коленках напарника и безусловно нездоровыми мыслями напарника по отношению к другу. Заканчивались размышления каждый раз одним и тем же. Саске мучился собственной порочностью, пытался задавить желание моралью, благополучно проигрывал в «неравной борьбе» и с замиранием сердца – то ли от счастья, то ли из-за пребывания в бесконечном опасении разбудить Наруто – гладил волосы спящего парня, нежно проводил кончиками пальцев по его щекам и шее, а под конец обязательно касался обветренных, слегка приоткрытых во сне губ. И Наруто каждый раз не просыпался. И каждый раз Саске испытывал сильнейшее волнение и пьянящую голову нежность, постепенно грозившую перерасти в возбуждение. Каждый раз застывал воспоминанием - ярким, окрашенным в цвета голубо-синего, как глаза Наруто, неба над их головами и изумрудной зелени вокруг...
(Словом, каждый раз был прямо как романтическая фантазия Сакуры).
Как и полагается в таких ситуациях, Саске каждый раз люто ненавидел себя за слабость и каждый раз довольно скоро ей уступал.
А что еще ему оставалось делать? Наруто, между прочим, спал очень недолго.
Вздохнув - осторожно, чтобы не потревожить покой друга, Саске погрузил аристократически тонкие пальцы в пшеничное золото растрепанных волос.
«Разве могут быть волосы такими яркими?». Он осторожно пропустил через пальцы мягкую прядь. Затем вновь перенес руку к корням золотистых локонов. Тепло Наруто грело пальцы... «Ни у кого еще таких не видел. Прямо как солнце». И снова к кончикам, а затем на висок. Тонкий узелок пульса стучал под смуглой кожей, и, тепло улыбнувшись, Саске повел рукою в сторону, кончиком пальца очертил скулы и, наконец, осторожно коснулся нижней губы.
Каждый раз он неизмеримо сильно хотел поцеловать эти губы. И каждый раз мнительный страх заставлял его отказаться от этого соблазна.
Стараясь больше не касаться хотя бы нежной кожи Наруто, Саске отвел от его лба, охваченного банданой Листа, непослушные пряди. С блестящей стальной поверхности протектора на него глядело собственное искаженное отражение. Немного уставшее. И совсем не счастливое.
- Что же мне делать с ним… - прошептал Учиха, глядя в лесную кайму горизонта.
- Поцеловать. – Послышался откуда-то снизу гнусавый, забавно искаженный, но все равно узнанный с первого же слова голос.
Саске вздрогнул и скосил вниз взволнованный взгляд.
Наруто спал сном младенца…
Стало смешно.
Честно отведя глаза в сторону – туда, куда смотрел до этого, Саске спросил:
- Кто это?
- Бог. – Послышался ответ из низов.
Узумаки был, как всегда, очень скромен.
- А если он проснется, Бог? – На этот раз Саске уставился прямо в бессовестные и все еще безмятежно закрытые очи Узумаки.
- Не бойся, - сдержанно, как у бездарного чревовещателя у Наруто задвигались губы. Голос стал неестественно низок. – Не проснется. Я-то знаю.
Должно быть, это он являлся инициатором всех их парных миссий. И теперь не вызывало сомнений, что уставал он после заданий специально, не высыпался перед ними намеренно, а во время их отдыха дремал настолько «крепко», что чувствовал каждое прикосновение Саске.
Учиха облегченно улыбнулся и, наклонившись, накрыл губы Наруто своими губами. Тот не ответил, связанный правилами их забавной игры, и еще долго Саске целовал его – мягко, осторожно. Чтобы не разбудить. А когда наконец разорвал поцелуй, легкая рука «спящего», описав в воздухе размашистую дугу, легка ему на затылок, отправляя в обратное путешествие к припухшим от лобзаний губам.
«Каждый раз все кончается одинаково. – Подумал Саске, уже без осторожностей запуская пальцы в волосы друга. – У меня страхи, у меня сомнения, а у него идиотсткая шутка в ответ на все это…»
Определенно, с некоторыми людьми драмы не сваришь.
О шантаже.
Саске, Сай.
В отличие от Наруто, Сакуры и даже Какаши, Сай всегда знал, что хладнокровная маска Учихи не маска вовсе, а его лицо. Саске был жестоким. И жестокость эта была не вынужденной, не сотворенной прожитыми во лжи годами. Она была самой настоящей! Такой, что кровь стыла в венах при взгляде в черные, хранящие ее на самом дне омута зрачков глаза Учихи.
Да, Саске был жесток и хладнокровен. Даже Сай, как шиноби «Корня» не понаслышке знакомый со словом «пытка», не мог и представить, на что был способен этот монстр!
- Ну как тебе? – Саске, улыбаясь ядовито-змеиной улыбкой, поднял и потряс перед ним тоненьким листком, покрытым темными - до синего отблеска - чернилами. Аккуратно перехватил кончиками большого и указательного пальцев левой руки, а правой взялся за серединку и, явно наслаждаясь отчаяньем, написанным на лице Сая, разорвал пополам.
Это была самая прекрасная его зарисовка!
Сай печально прикрыл глаза.
- Ну вот что, извращенец, - продолжал, тем временем, в презрительно-поучительном тоне Учиха. – Я не расскажу никому, что видел у тебя в тайной графической папочке, а ты клятвенно пообещаешь больше ни на шаг не приближаться к одному члену моей команды. – Последние два слова прозвучали с неповторимой подчеркнутой надменностью.
Сай почувствовал себя самым несчастным человеком на свете и воздел очи к потолку. Саске почувствовал себя самым властным человеком в этой комнате и опустил очи к последнему оставшемуся в живых листочку.
На листочке был нарисован блаженствующий под струями душа и, как любой здравомыслящий человек в душе - обнаженный Узумаки Наруто.
Особенно четка была прорисована его блестящая в капельках воды задница.
Что как бы намекало…
Саске остановил взгляд на заднице, заметно сморщился и, казалось, разгневался еще сильнее.
- И вот что, голубой хрен, – да, он был разгневан! - Я теперь глаз с тебя не спущу, только попробуй сунься к дереву напротив его ванной! И ночью не смей к нему в окно лезть, и на тренировки даже к нему не приходи. Вообще чтобы больше я тебя рядом с ним не видел! Понял?
Сай печально поглядел на то, как сминается в руках Саске последний его шедевр.
- А можно хотя бы эту оставить?
Саске раздраженно глянул на него.
- Ты не в том положении, чтобы еще и торговаться. Отвечай. Понял или нет? Больше не подходить к Наруто. Как дважды два просто.
- Понял.
Листочек был порван, а Саске предусмотрительно сообщил:
- В качестве доказательства я оставлю у себя другой рисунок. Тот, где ты еще и себя к нему сзади пристроил. – Тут Учиху передернуло как истинного натурала. – Вот дерьмо. Как ты вообще опустился до такого?.. - И после сего риторического вопроса, Саске, закинув на плечо походный рюкзак, доверху набитый чем-то загадочным, двинулся в сторону входной двери и, хотя то было совершенно необязательно, прошел в опасной близости к Саю, чтобы толкнуть несчастного художника плечом.
В рюкзаке при этом подозрительно зашелестело что-то явно бумажного происхождения, а Сай, от горя и уныния потерявший былую стойкость, потерял и равновесие, а чтобы не упасть, зацепился рукой за рюкзачную застежку.
Застежка недовольно лязгнула и расстегнулась.
…целый каскад изрисованных листков формата А4 обрушился на пол маленькой комнатенки непризнанного художника.
Опустив голову, Саске недвусмысленно закатил глаза и с неописуемой тяжестью вздохнул.
- Ладно... Торгуйся.
Сай, удивленный в меру своих способностей, словил парящий в воздухе лист и с удивлением обнаружил шевелюру учиховского образца, неаккуратно пририсованную к челу своего воплощения, трахающего Узумаки.
Он безмолвно развернул рисунок и ткнул им в лицо Саске. Тот вновь вздохнул.
- Ладно… диктуй условия.
О тяжелой женской доле.
Анко/Наруто.
Анко/Наруто.
Анко/Наруто.
Наруто судорожно сглотнул подкатившую к горлу слюну и опасливо наклонил голову, почти весь скрываясь за зеленью кустарных зарослей, что так удачно прятали злостного нарушителя большинства моральных догматов цивилизованных стран от чудесных глаз посетительниц горячих источников.
Глаз было ровно девять пар: Наруто вычислил это на основе аналогии с некоторыми другими частями тела. Глаза были прекрасны. А «аналогии» еще чудеснее. Настолько, что Узумаки Наруто, испытывая животрепещущий внутренний конфликт, решился на нарушение последнего морального догмата…
Его рука уже была близка к разрешению конфликта (и ширинке штанов), как вдруг сзади ехидно окликнули:
- Подглядываешь?
От ужаса Наруто вскочил, а некоторый орган его тела – упал.
За спиной заливисто рассмеялись.
- Лучше сядь обратно. Нас не слышно отсюда, но как бы твой желанный лик в кустах не подтолкнул девушек к необдуманным действиям.
Бросив беглый взгляд вниз, на сокрытые горячим белым паром соблазнительные женские тела, Наруто, опомнившись, вновь присел на корточки – на этот раз лицом к подловившей его девице.
Это была Анко. Облаченная в тонкое – пожалуй, подозрительно тонкое для банного – полотенце, покрытая горячей водной пылью источника и сложившая руки под аппетитно большими грудями Анко. Она стояла перед ним и улыбалась ему поистине пугающей змеиной улыбкой.
Улыбка эта обладала уникальными воспитательными свойствами и всякий раз превращала Узумаки Наруто, одного из сильнейших (и развратнейших) шиноби Конохи, в провинившегося малолетнего ученика Академии.
Некоторое время его помучили молчанием. Затем ласковым голосом, что в ее исполнении пугал еще сильнее, чем голос злой, Анко спросила:
- Собирал…материал?
Насыщенный румянец густо залил щеки Узумаки. Только что его сравнили со стариком Джирайей.
Тем временем, наказание продолжалось и становилось все изощреннее…
- Может, тебе помочь?
Наруто с опасением глянул туда, куда позволила ему неожиданно проснувшаяся совесть – на коленку Анко.
Коленка была маленькой и аккуратной, а еще наверняка обладала гипнотическими способностями, потому как, стоило лишь Узумаки на нее посмотреть, как желание узреть то, что находилось несколько выше коленки и в данный момент так подло скрывалось полотенцем, стало смыслом всей жизни.
Рот Наруто непроизвольно открылся.
Наверное, выглядел он в этот момент и впрямь очень смешно, потому что откуда-то свыше, куда смотреть у Наруто не возникало особой необходимости, вновь послышался хохот, а в следующее мгновенье Анко двинулась по направлению к его наблюдательному пункту.
- Боже, нынешние дети такие дети. Подглядывают, что-то все выискивают. Спросишь: «помочь?» - молчат. – Она подошла так близко, что Наруто, вдыхая, чувствовал ее запах. Остановилась. И присела, чтобы взглянуть в глаза Узумаки. На губах ее блуждала загадочная улыбка.
Наруто сглотнул.
Даже в самом страшном бреду он не смог бы представить, чем, хотя бы отдаленно, завершится для него подобная встреча с Митараши Анко. Пришла пора переходить к решительным действиям. Наруто решился и экспромтом выдал в свое оправдание:
- А я деревню спас! – Сразу же после чего почувствовал себя полным кретином.
- Я знаю. – Просто ответила она и улыбнулась шире. – Если бы не это, я бы тебя уже убила. – И, на всякий случай, цепкими ручками зафиксировав голову великого спасителя, Анко припала требовательным поцелуем к его губам.
Узумаки зажмурился. Узумаки задергался. Узумаки почувствовал, как к нему прижимается наиболее сокровенный участок тела Митараши, уже почему-то лишенный полотенца, и вместе с целой квартой крови, хлынувшей из носа, потерял сознание.
Оторвавшись от бесчувственного юноши, Анко расстроено вздохнула.
«Как всегда. Удовлетворен только мужчина…»
О вреде вредительства.
Саске, Наруто.
Саске, Наруто.
Саске, Наруто.
Саске медленно поднял голову и воровато огляделся…
Огромная аудитория, чем-то смутно напоминающая ту, в которой более пяти лет назад он, будучи в составе седьмой команды, сдавал письменную часть экзамена на чунина. Такие же раздражающе яркие искусственные лампы над головой, такое же чистое синее небо за огромными высокими окнами, такой же музыкальный фон из скрипа карандашей и шуршания бумаги. Только теперь рядом с ним сидели не тринадцатилетние взволнованные малыши, а опытные шиноби Конохи.
Тест. Если верить подозрительно веселому Узумаки, с которым и пришел сюда Саске утром, подобный опрос проводился вот уже второй год. «Новация от Шизуне», - вспомнились Учихе слова Сакуры, которая «случайно» встретила их в коридоре Академии, неизменно использующейся в неучебное время для любого рода мероприятий.
Новация, бесспорно, была оригинальна. И уникальна. И можно с уверенностью сказать, что все это было чересчур.
Саске вновь оглядел аудиторию и заметил, что все до единого в ней сидят, уткнувшись в свои листики и что-то очень воодушевленно строча в них. На лицах ни тени смущения; быстро-быстро бегает кончик карандаша по бумаге.
Вечно холодные очи Учихи озарились непониманием и смутным беспокойством.
Как они могли совершенно спокойно заполнять эти опросники?
Саске опустил взгляд на сверкающий пред ним бесстыдными вопросами лист.
«Испытываете ли вы сексуальное влечение к противоположному полу?»
«Как часто Вы онанируете?»
«И удачно?»
Саске нервно потер виски и сосредоточенно уставился на листок, словно от его пристального взгляда непристойные вопросы должны были рассыпаться на иероглифы и как по волшебству воссоединиться в нормальный тест.
Однако ничего подобного не происходило.
Саске покосился на своего соседа слева. Неизвестный шиноби в черных очках с лицом, почти полностью скрытым капюшоном. Сосед справа? Шикамару.
- Эй? – Шепотом окликнул Учиха.
Главный лентяй деревни апатично зевнул и, каждым своим движеньем очень напоминая сомнамбулу, повернулся к Саске.
- Здесь каждый раз такие вопросы? – Поинтересовался Учиха.
В конце концов, разве могли нормальные люди каждый раз описывать в поле для ответа свои тайные сексуальные фантазии (вопрос № 12)?
- Да. – Шикамару вновь зевнул, отчего его «да» приобрело оттенок безысходности. – Каждый раз. Только формулировка другая.
- И каждый раз все…абсолютно все отвечают?
Информатор безразлично пожал плечами.
- Попробуй тут не ответь. Обязаловка.
Так ненавязчиво была уничтожена в Саске последняя капля веры в светлый образ родной деревни.
Он вернулся к изучению опросника…
«Вы когда-нибудь испытывали сексуальное влечение к собственному полу?», «Как часто Вы думали о своем лучшем друге(для мужчин)\подруге(для женщин) как о сексуальном объекте?», «Как часто Вы мастурбировали, думая о своем лучшем друге(для мужчин)\подруге(для женщин)?», «Как часто Вы…» - Стоп!
Саске пробежался быстрым взглядом по всему опроснику. Двадцать два вопроса, и только три из них посвящены гетеросексуальным отношениям. Саске нахмурился.
Фраза «лучший друг» фигурировала в пятнадцати вопросах, и еще в четырех – подразумевалась. Саске задумался.
Варианты ответов тоже были весьма необычны…
«Вы часто мечтаете о своем лучшем друге?»
1) Да; 2) Часто; 3) Вы правы!
А еще опросник ему дала далеко не возглавляющая инновационный процесс Шизуне, а неожиданно вызвавшийся помочь ей…
Саске поднял глаза и хмуро поглядел в сторону солнечно-яркой шевелюры Узумаки Наруто.
Голова, обладающая сим достоянием, некоторое время писала спокойно, гораздо более продолжительное время глазела по сторонам и кому-то кивала, а под конец данного ритуала повернулась в сторону Саске.
На какую-то долю секунды Учиха узрел в насыщенно голубых глазах детский задор, счастье мирового масштаба и святую уверенность в том, что их обладателя не вычислят.
Саске устало вздохнул и взялся за карандаш.
Ни один из вопросов не остался без внимания, а в том единственном из них, где был необходим распространенный ответ, появилась замечательная история о том, как он хочет быть изнасилован Райкаге, его братом и (желательно) Восьмихвостым.
Завершив сей труд, Саске удовлетворенно просмотрел весь опросник и в правом верхнем углу, в рамке для имени тестируемого, написал, старательно кривя иероглифы: «Узумаки Наруто».
О скромной девичьей любви.
Каруи/Наруто.
Каруи/Наруто.
Каруи/Наруто.
Что произошло, Наруто так и не понял. Они с Саске только-только свернули за угол огромной центральной улицы деревни, как пред его носом мелькнуло аппетитно свежее митараши-данго*, а под его ногами - нечто смутно серое и чем-то напоминающее женскую ногу, обо что он, Наруто, и запнулся. Паденье вышло весьма неудачным: данго было свежим настолько, что обожгло сиропом его нос. Последствия падения тоже не прельщали…
- Черт! Ты посмотри, идиот, что ты наделал? – Голос, знакомый Узумаки до ноющей боли нижней челюсти, зазвенел в ушах.
- Извини. – Пробормотал он по инерции, не очень хорошо разбирая свои же слова после столь безжалостной шумовой атаки. – Извини. – На всякий случай повторил, не понимая при этом, за что конкретно извиняется.
Свыше послышалось пренебрежительное фырканье.
Он поднял глаза. Прямо на него смотрел суровый женский бюст, облаченный в светло-серый чунинский жилет Скрытого Облака и слегка сдобренный сладким сиропом и ошметками шариков данго. Он поднял голову… Прямо на него глядели разъяренные золотисто-желтые глаза куноичи из команды Кумокагуре, что еще во времена отступничества Учихи Саске направили в их деревню по душу все того же Учихи Саске.
Наруто свел к переносице светлые брови, явив миру саму задумчивость, и сосредоточенно уставился на девушку. Как ее звали? Он забыл. (Да еще и не знал). На языке отчего-то вертелось «Омои», и Наруто, всегда искренне доверяющий своей интуиции, открыл было рот, чтобы сгладить неприятное впечатление гостьи своей феноменальной памятью, как вдруг девушка спросила:
- Ты за мной следишь?
- Что?..
Гостья раздраженно щелкнула языком и грозно оглядела Узумаки с головы до пят. Затем она перевела взгляд на его спутника, после чего вопрос преобразовался в утверждение.
- Ты за мной следишь!
- Вовсе нет! – Воскликнул Наруто.
- Нет? Отлично. Давай-ка посчитаем. Сколько раз мы с тобой якобы случайно столкнулись на улице? – Она резко вздернула руку, и Наруто отшатнулся, задним умом чуя, что она собирается его ударить. Однако вместо этого она, перечисляя их «якобы случайные» встречи, начала загибать пальцы. – У лавки с порно-журналами – раз. У лавки с раменом – два. У резиденции – три. И еще четыре раза – у туалета!
Наруто подавленно глядел себе под ноги. Он был невиновен, но разве можно было поверить в это после стольких неопровержимых доказательств?
Внезапно голос подал молчавший до этого Саске.
- А что ты делала у лавки с порно-журналами?
Две головы тут же обернулись в его сторону, и ненадолго в воздухе повисло молчание. Затем агрессивно настроенная гостья Конохи начала как-то странно дергаться и хватать ртом воздух, вероятно, пытаясь что-то сказать.
Наконец, ей это удалось:
- Намекаешь на то, что это я следила за вами?..
Ее голос был тих и спокоен. Прямо как море перед бурей.
- Ах ты нахал! – Сверкнула первая молния над безмятежной морской гладью, и куноичи, по-мужски замахнувшись, залепила нахалу звонкую пощечину.
Нахалом при этом почему-то оказался Наруто…
Героическая воительница, тем временем, прошествовала мимо застывшего от внезапности и экспрессивности момента Учихи Саске, негромко разглагольствуя на тему «не меняющихся ублюдков-отступников». Свернула за угол. И замерла.
…Ладонь горела от полного страсти удара, где-то на запачканном сладким сиропом жилете наверняка остался отпечаток узумаковского носа. Жизнь была прекрасна!
Гостья из Скрытого Облака, более известная миру как Каруи, залилась пунцовым румянцем и, мечтательно улыбнувшись, прислонилась к прохладной бетонной стене углового магазинчика. Затем, впрочем, резко одернула себя и напрягла слух.
Где-то за поворотом Наруто жалостливо рассказывал Саске о том, что он и не думал за ней следить.
- … если мы еще раз столкнемся, она меня убьет, точно говорю. – Пессимистично закончил он.
- Ну… - протянул Саске в задумчивости. – Может, тогда пойдем на полигоны? Туда-то она точно не забредет, ей просто незачем.
Каруи снисходительно улыбнулась.
«Какие наивные».
_______________________________________________
*Митараши-данго - разновидность данго; рисовые шарики, облитые сладким сиропом. Анко назвали в их честь. Спешу сделать чистосердечное признание: я не знаю, какой род носит слово «данго». Обычно я проверяю такие вещи (долго и мучительно) в виртуальных словарях, но понятное дело, никакого «данго» в словаре не оказалось. Так что гадал я сам. Были два варианта: либо «данго» - рисовые шарики, они; либо «данго» - блюдо, оно. Я выбрал второе (скорее, из-за того, что в русском языке это логичнее). Если ошибся, извините.