Слепой

[Lkv]

Слепой.

Цвета глазами незрячего (с)

У меня есть один секрет.
Он не очень оригинален, не особо удивителен и, по правде, даже глуп. Он заключается в том, что с двенадцати лет я ни разу не говорил правды. Я, быть может, признавал ее (редко), осуждал себя за ложь (еще реже), но факт остается фактом – откровений из моих уст ни слышал ни один человек с тех пор, как мне минуло двенадцать. И если вам будет интересно, кто оказался настолько дорог мне, что рядом с ним я предпочел не скрывать своих мыслей, я отвечу… Это был Узумаки Наруто, мой приставучий дурак-напарник; но дорог, во всяком случае, на тот момент, он мне не был, хотя я и признался тогда «ты стал мне лучшим другом» - и это как раз то, что ныне я склонен считать своей «последней» правдой. Я действительно не лукавил: с окончанием нашего первого серьезного задания мысленно я всегда называл его другом, и никогда – вслух. Кроме того единственного раза... Видимо, благодаря влиянию собственного братца, я просто что-то совсем не то понимал под словом дружба, если так легко смог завязать с Наруто смертельный бой. Так легко завязал, так тяжело вел и так и не сумел закончить. Слезы дождя капали на мои щеки; он проиграл – он лежал прямо передо мной, без сознания, и я легко мог завершить начатое. Я помню, как смотрел на его умиротворенное забытьем лицо, помню холод дождевых капель на своей коже, помню, как упал, подкошенный нежданной болью, сократив расстояния между нами до какого-то десятка сантиметров. Я смотрел на его закрытые глаза и не делал ничего. О чем я думал тогда? Вы, если хотите, можете дофантазировать что-нибудь от себя, а я ни думал ни о чем… Прошло не больше минуты, и я поднялся, напрягая иссякшие за битву силы. Я понял, что если не уйду сейчас, то просто упаду на землю, прямо здесь, рядом с ним. Стараясь не замечать пульсирующую боль, по всему телу пустившую свои корни от проклятой печати, я медленно направился к дремлющему старому лесу. Я ушел.
Прошел год. Два. Я был далеко от Конохи. Я был далеко от Наруто. Я ушел к человеку, от которого он пытался меня спасти. Я свернул на тропу, которая вела в противоположную сторону его дороги, но он не бросал попыток вернуть меня. И если бы мне потребовалось провести аллегорию, я бы сравнил их с тренировкой кунг-фу, одной из тех, в которых новичку предлагают разбить кулаком камень, и тот старается, раз за разом, разбивая в кровь руки, а камень не получает ни одной трещины. Так и Наруто. Только он разбивал свое сердце.
Время текло своим чередом. Наша жизнь была полна событий. После одного из таких казалось, что ты прожил без малого год, а прошло-то всего лишь несколько недель – настолько яркими они были. Но отнюдь не радостными. Нам минуло семнадцать лет. Камень, то ли от упорства новичка, то ли от собственной невеселой жизни, а может, и просто по воле случая – дал трещину. Я вернулся в деревню. Хотя на самом деле я вернулся к нему. Мы были нужны друг другу: с той только разницей, что ему кроме меня была нужна еще половина Конохи, а мне – только он; что он с радостью мог броситься в погоню за любым, свернувшим на кривую тропку, и пылко признаться ему в вечной дружбе, а я вот не мог; он с каждый в деревне умел найти общий язык, а мне и говорить-то ни с кем кроме него не хотелось. У него были все, а у меня – лишь он. И со временем это стало настолько явным, что, встречаясь с ним по утрам перед миссией (он почему-то приобрел привычку периодически «случайно» сталкиваться со мной где-то недалеко от моего дома), я почти ненавидел его за то, что так же просто он улыбается и всем остальным. И за то, что его привязанность ко мне немногим глубже привязанности к любому другому коноховцу.
В день, когда навсегда изменилась наша жизнь, нещадно жгло солнце. Парило, а на небе – ни облачка, но ясным казалось, что к вечеру непременно пойдет дождь. Был август, двадцать шестое число. Я это точно помню, потому что больше ни разу не довелось мне прочесть дату на настенном календаре.

Красный

- Боже… Господи… Нет, серьезно, за что? За что нужно так издеваться над невиннейшим человеком? – Раздавался в листве рощи крайне опечаленный голос.
- Прекрати ныть! Да, жарко. Да, душно! Мы и так уже свернули с главной дороги в лес, а ты все никак не закроешься. Что тебе еще надо? – Возмутился второй, без сомнения, принадлежавший девушке голос.
- Ну… какую-нибудь там лужицу… - Пожелал первый голос.
- Дурак. – Отрезал второй.
Они шли около трех часов – пустяки для шиноби, пускай и по необыкновенно сильной жаре, но Наруто успел вымотаться так, словно эти три часа они без остановки бежали и вовсе не по земле в лесу, а по раскаленному песку в пустыне. Он раскраснелся от духоты, и по его вискам скользили крохотные капельки пота. На первый взгляд могло показаться, что у него был жар, но сам Наруто до последнего отстаивал теорию с духотой и, не переставая при этом жаловаться, упрямо отвергал всякие попытки Сакуры потрогать ему лоб, что было крайне подозрительно, потому как в обычной ситуации от такого счастья Узумаки бы вряд ли отказался. Спустя полтора часа подобного передвижения седьмая команда наткнулась на творение Господне – небольшой прудик, уже начавший потихоньку претерпевать превращение в болото, о чем красноречиво говорили сгустки зеленой тины, прибившиеся к берегам. Блеск воды за ветвями деревьев подействовал на Наруто подобно кофеину, и в следующий миг он помчался к живительной влаге на всех парах, словно и не изнывал только что от жары.
- Господи, черт тебя подери! – Выкрикивал крайне странные пожелания Всевышнему он, в спешке скидывая с себя неизменный черно-оранжевый костюм и водолазку-«сетку», что оказалась под вышеупомянутым предметом одежды и которую, откровенно говоря, Учиха видел впервые. – Да! Да! – Огласил напоследок лес парочкой вскриков он и резво бросился в воду.
- Ничего себе… - Недовольно и при этом неожиданно для себя тихо пробормотала Сакура, останавливаясь рядышком с Саске. – Это что за самодеятельность? У нас приказ – добраться до Чайной страны к определенному сроку. Мы не можем задерживаться… - И девушка неуверенно глянула на Учиху: вопреки своим словам она явно не возражала задержаться.
- Думаю, ничего не случиться, если мы сделаем привал на полчаса. – Смирился тот.
Оставшись для виду недовольной, Сакура кивнула. Привал состоялся.
Прикрыв глаза, Саске сидел, облокотившись на грубый ствол ивы, и рассеянно вслушивался в доносившиеся откуда-то с отмели, где Сакура пыталась охладить свои изможденные прогулкой по жаре стопы, отрывки разговора товарищей. Наруто, кажется, склонял девушку окунуться целиком, на что Харуно строго напоминала, что у нее нет купальника, а Наруто – убеждал ее, что будет плавать с закрытыми глазами все время, пока Сакура будет находиться в воде. Далее разговор перекидывался в сторону Саске, но усыпляемый духотой Учиха более вслушиваться в болтовню не стал. Жара действительно стояла неописуемая, и прохлада пруда не спасала, хотя Саске и сидел у самой каемки воды. Он дремал: этой ночью так и не довелось ему забыться во сне, и теперь хождения по жаре казались в большей степени утомительными. Где-то на том этапе дремоты, когда для людей смешиваются реальность и грезы, уединение Саске нарушили чьи-то цепкие руки. Руки были грубые, мозолистые и сильные. Они схватили Учиху за ноги и одним мощным рывком стащили в пруд; в носоглотку и уши тут же хлынула прохладная вода, и Саске не имел никакого другого выхода, кроме как очнуться. Сперва поплескавшись немного в непонятках на мелководье, он вскочил, озлобленный тем достоверным фактом, что над ним гнусно подшутили. Рядом стоял Узумаки. Смеялся. «Наруто, детство в пятой точке заиграло?!» - Завопила издалека Сакура, но от повторного столкновения в воду Саске это не спасло. Мысленно обозначив друга словами, для благородного шиноби непозволительными, Учиха во второй раз вскочил на ноги, во второй раз испепелил Узумаки разъяренным взглядом, но теперь одним этим не ограничился и, схватив напарника за лодыжки, вывел его из равновесия. Возня в воде (после недолгого пребывания в ней Наруто уже, правда, больше напоминающей грязную жижу), продлилась еще около пяти минут. Узумаки откровенно веселился, каким-то необъяснимым образом заражая весельем Сакуру и даже Саске. Казалось, от его прежней усталости не осталось и следа, только на щеках все еще краснел нездоровый румянец.
- Все! Все! - Саске, словно сдаваясь, приподнял руки. – Стоп, хватит. Сколько мы уже здесь? – Не дожидаясь ответа, он достал из кармана часы. – Сорок минут. Нет, больше…
- Пора. – Подвела за него итог Сакура, выбираясь на берег.
- Правда? – Наруто выразил неизбывную скорбь по этому поводу, отчаянно жестикулируя; затем он выразил радость того же масштаба в связи с тем, что их миссия носит «А» класс, и это, по его разумению, в самый раз для будущего Хокаге, и только после этого, наконец затихнув, направился к берегу. Саске шел следом, Сакура – впереди. Потому и падение Наруто заметил только Учиха. Что точно случилось, почему он, пошатнувшись, рухнул на колени, понять было невозможно, и сперва Саске с легкостью обвинил Узумаки в невнимательности, подумав, что тот просто споткнулся о подводный камень. Но когда Наруто при попытке встать снова, шатаясь, опустился в мутную воду, Саске почувствовал смутное волнение и, прикоснувшись к плечу Узумаки, осторожно приподнял за подбородок его голову. Наруто пытался отдышаться, затуманенными глазами глядя Учихе в лицо. Хмуро, словно не узнавая. Заметив, что парни не идут за ней, обернулась Сакура: сперва по привычке от нее послышалось недовольное «Эй, Наруто!», но заметив, как судорожно парень хватает ртом воздух, она осеклась. «Что с тобой?» - Тихо спросил Саске, но, оттолкнув его руку, Наруто быстро вскочил и, натягивая на себя улыбающуюся маску, призванную успокоить товарищей, заверил их, что все в порядке. Что то была маска – в этом можно было нисколько не сомневаться, потому что, как ни старался, Наруто не смог спрятать боли, и Сакура с Саске отчетливо видели, как хмурятся его брови, или как он порою прикусывает губу, отворачиваясь от них.
- Черт возьми, Наруто! – Харуно быстро вышла из себя, наблюдая сей спектакль одного актера. – Ты просто никудышный притворщик. Говори немедленно, плохо тебе? Говори, я же медик!
Последняя фраза была произнесена с нотками угрозы в голосе, но Наруто, привыкший реагировать на подобного рода заявления нытьем «Сакура-ча-а-а-н!», только улыбнулся – совсем не как раньше - устало; и сказал:
- Серьезно, ребята, я в порядке. Ну, может, слегка голова кружится, ну и что? У нас миссия, помните? А я к вечеру буду в норме.

Он ошибся. Проходили часы, двигались в сторону Чайной страны шиноби седьмой команды, и боль Наруто только усиливалась, только сильнее кружилась голова, мутнело сознание. К девяти часам прошел ливень, прибилась к земле пыль, посвежел воздух, а ему все никак не становилось легче. Он уже не мог скрывать лихорадку от товарищей, еще через час не смог даже идти. Разбили палатку, так и не добравшись до деревни. В сумеречную прохладу погрузился лес. В забытье – Наруто.

- Саске-кун?
Тихий голос окликнул его. Обернувшись, Саске столкнулся с напуганными зелеными глазами девушки.
«Надо же. Ты все еще пугаешься, когда кто-то из нас оказывается сломлен раной или болезнью. Это так мило. И так не по-взрослому».
- Саске-кун, - повторила она, на секунду метнув взгляд назад, в сторону палатки, где лежал Узумаки, - я не могу понять, что с ним. Все симптомы – лихорадка, но причину не могу увидеть, как ни стараюсь. Я уже ввела ему сыворотку. Полчаса назад. И, для катализации ее действия – еще один препарат. Но ничего не происходит. Ничего не меняется.
Учиха помолчал, ожидая, что она скажет еще что-то, но Сакура тоже молчала – она действительно была сбита с толку, не годны или недостаточно совершенны оказались все ее медицинские навыки; она ничего не могла сделать – как тогда, в детстве, а потому только взращивала в душе волнение: Саске ясно чувствовал, как от нее веет страхом.
- Мы теперь не можем выполнить миссию. – Подвел итог он. – Нам нужно возвращаться обратно в деревню… что бы там Наруто по поводу своего скорого выздоровления не врал.
- Не будет. – Вздохнула Сакура. – Он все еще без сознания. – И, некоторое время помолчав, заметила. – До Чайной страны ближе. Только смогут ли ему там помочь…
- Именно. Пятая должна на него взглянуть.
Сакура нахмурилась и снова опустила глаза. Она так и не посмотрела на Учиху до конца разговора; Саске видел ее побледневшие губы и руки, судорожно теребящие одна другую. Она говорила взволнованно и очень тихо:
- Я… я проявила печать на его животе при помощи чакры. Не могу сказать наверняка, в конце концов, о технике Четвертого я не знаю ничего толком, но печать изменилась. Что-то происходит с ней. Это спираль словно… раскручивается?

Наруто лежал на спине, неловко раскинув руки на жесткой толстой подстилке; под его головой покоился заботливо подложенный Сакурой рюкзак, а его куртка была расстегнута. Лицом он осунулся и сильно побледнел, словно с начала его лихорадки прошло не полдня, а неделя. Чуть приоткрыв губы, он тяжело дышал, и Саске, не прислушиваясь, заметил болезненные хрипы в его груди, будто пневмония или туберкулез подкосили его.
Опустившись на корточки, Саске внимательно посмотрел на его закрытые глаза и сухие от жара губы, словно надеялся прочесть в чертах родного лица подсказку – что делать дальше. Некоторое время он просто глядел в нерешительности на напарника, а затем неуверенно коснулся живота Наруто; собирая материю в складки, задрал сетчатую водолазку, положил осторожно ладонь на грудь Узумаки, а затем переместил ее на упругий живот парня. Прикрыв газа, Саске почувствовал, как струящаяся по его телу чакра собирается в кончиках пальцев, чтобы проникнуть в чужое тело. Он мельком посмотрел на лицо Узумаки, проверяя, не потревожил ли его, а затем перевел взгляд на проявившуюся печать. Сакура совсем неуверенно говорила о раскручивающейся спирали, и Саске питал слабую надежду на то, что девушка просто ошиблась – она же не многое знала про технику Четвертого, верно? Но Сакура была права – печать действительно изменилась. Она раскрывалась, разрушалась, исчезала – неважно, как называть это; она больше не могла выполнять главного своего предназначения – удерживать Девятихвостого Лиса внутри человеческого тела.
Мысли о Хвостатом, о стремительно разрушающейся печати и возможных последствиях ее исчезновения вихрем пронеслись в голове Саске. Он успел мельком вспомнить последний медосмотр, что прошел вместе с Наруто, вспомнил заверения Пятой, на честь которой выпало проверять работоспособность печати, в том, что все в порядке. Нынче порядок грозил обернуться хаосом; Саске раздраженно прикусил губу, в своих размышлениях отмечая, что все знатоки медицины Конохи с Цунаде во главе подвели их под монастырь, и что, должно быть, так всегда и бывает – никто не может увидеть опасность издали, о ней узнают лишь тогда, когда предотвращение катастрофы становится уже невозможным. Так думал он, обвиняя и медиков, и Хокаге, потому что обвинения помогали заглушить собственную беспомощность и не впасть в отчаяние.
- Саске… - Тихо окликнул его знакомый голос.
- Проснулся, наконец? – Спросил очевидное Учиха, поворачиваясь на зов.
- Да… - Прошептал тот, а немного погодя добавил, улыбаясь. – Мне щекотно.
Саске непонимающе посмотрел сперва на него, затем – на свою неподвижную кисть.
- Мне щекотно от твоей чакры! – Пояснил Узумаки и, хихикая, оттолкнул его руку.
- Вот оно что… - Пробормотал Саске, с сомнением глядя на свою ладонь. – Ладно… Ты как?
Наруто снова улыбнулся – немного устало, но произнес совершенно бодрым голосом.
- Мне лучше. Намного.
- Это неплохо. – Вставил Саске. – Но мы с Сакурой решили вернуться, и решение менять не будем.
Лицо напарника тут же потускнело.
- Это еще за каким чертом? – Глухо спросил он.
- Не за каким, а из-за которого. Из-за того, что сидит в тебе.
- Ты думаешь, лихорадка случилась со мной из-за Лиса?
- Я уверен.
- Чушь!
Наруто, разгорячившись, попытался встать и, если бы Саске не удержал его за плечи, должно быть, в тот же миг направил свои стопы куда-нибудь в Чайную страну, чтобы доказать другу свою власть над древним демоном.
- Я свяжу тебя! – Пригрозил Саске, прижимая неожиданного быстро вернувшего весь свой запас прыти напарника к подстилке и с сожалением отмечая про себя, что в некоторых отдельно взятых случаях Наруто не только не стал взрослым, но и впал еще глубже в детство.
- Отвали! – Отрезал Узумаки, заезжая товарищу коленом в живот. Он вскочил, оттолкнул все еще удерживающего его за плечи Учиху и кинулся из палатки, недовольно выкрикивая. – Это мой черт! Я смогу справиться с ним!
Саске бросился следом.
Как это произошло? Почему, даже прижимая его к земле тогда, он не смог почувствовать ядовитую обжигающую чакру Лиса? Он выбежал из палатки, в поисках Наруто озираясь вокруг. Замер посреди поляны в смятение, потому что не понял сперва, что за жар повис в воздухе, испаряя лужи, оставшиеся после дождя, иссушая землю и деревья – до треска коры. Затем он услышал нечетко, словно через подушку, голос Сакуры и обернулся. Она стояла совсем недалеко – напуганная, но решительная; вскинув вверх руку, она указывала куда-то за палатку, в сторону, куда вела их заброшенная теперь миссия, откуда шел жар, и вместе с дуновениями ветра долетал слабый запах паленого.
- Ты ранен, Саске-кун? – Она подскочила к нему и, приблизив руку к его лицу, отвела в сторону черную прядь волос. Очнувшись от ее голоса, Учиха почувствовал, как, щекоча кожу, бежит вниз по виску теплая дорожка крови. Как ни старался, ни тогда, ни потом он не вспомнил, когда джинчурики удалось его оцарапать, но, судя по болезненному ожогу, крохотный шрам от которого так и остался на его лице, это был никто иной, как носитель Лиса.
Не удостоив девушку ответом, Саске, прищурившись от жаркого сухого ветра, поглядел в указанном направлении. Как трансформация могла идти так быстро? Обычно между первым и третим хвостом должно пройти какое-то время – Саске знал это прекрасно по той их битве пятилетней давности. Значит ли это, что печать уже бессильна и даже не годится для того, чтобы задержать превращение? Четвертый хвост отделился от ядовито-оранжевого покрова чакры, превращая Наруто в маленькую копию Демонического Лиса. Похоже, время работает против них. Сакура притронулась к плечу Саске.
- Одна из деревень Чайной страны совсем рядом. Нельзя пускать его туда.
Учиха хмыкнул.
- Не волнуйся, раньше, чем нас прикончит, он туда не сунется…
- Успокоил. – Хмуро отозвалась девушка. Затем кивнула в сторону демона. – Пятый хвост, Саске-кун. Когда он выбежал из палатки, я даже не успела спросить, в чем дело; он покачнулся и упал. Еще секунда – и трава вокруг горела. Тогда я поняла, что это Девятихвостый ломает печать. А теперь ее уже нет, Саске… Потому трансформация обрела невероятную скорость. Что нам делать? – Она вопросительно посмотрела на Учиху: в глазах плескался ужас. У Саске даже не оставалось времени на раздумье.
- Знаешь, семнадцать лет назад, - торопливо заговорил он, не отрывая глаз от демона, - когда Лис напал на Коноху, это ведь Мадара – Учиха Мадара управлял им. Если при помощи шарингана можно было разбудить его силу, то, должно быть, и сдержать ее получится, используя мои глаза. – Он махнул рукой в сторону, противоположную зверю. – Отвлеки Лиса, я попробую.
- Хорошо. – Кивнула Сакура. Они разделились.
В следующий миг дикий рев потряс окрестности леса. Черный покров зверя облекал скелет: шестой хвост появился у Демонического Лиса.

* * *

Если бы не боль, Наруто, должно быть, провалялся бы в койке без сознания, по меньшей мере, еще парочку дней. Боль была нестерпимой. Особенно хорошо прочувствовал ее Узумаки примерно в тот момент, когда очередная (и, должно быть, обиженная жизнью и на жизнь) медсестра начала менять бинты, что щедро покрывали все тело джинчурики, делая его похожим на свежую мумию. Данная процедура послужила своеобразным катализатором процесса пробуждения; также именно благодаря ей вместе со способностью стонать от боли и ругаться к Узумаки вернулась способность прытко вскакивать с кровати и бросаться к двери, ведущей в коридор.
Таково было его пробуждение… Вплоть до этого (а точно сказать, сколько времени он пробыл в забытье, Наруто не мог), он находился в неком странном состоянии, и даже при всем желании не мог отличить видения, вызванные лихорадкой, от реальности. Он помнил лица незнакомцев-медиков, склоненные над ним, помнил белые стены больничных палат, огонь, прикосновение чьих-то заботливых рук к своему лбу, раскуроченную лесную поляну. Но что было правдой, а что его сном – то оставалось неизвестным для Наруто. Чувствуя, как с каждым шагом нарастает боль, утягивая вниз, он замер, успев ухватиться за дверную ручку; на миг оглянулся назад: от рук сестры до его ноги тянулась белая полоска бинта: теперь он чем-то напоминал разматывающийся рулон туалетной бумаги. Секунду спустя скрипнула дверь, открываясь и одновременно с тем лишая его равновесия; на пороге стояла Цунаде.
- Ого… - Прокомментировала она чудесное пробуждение. – Это я удачно зашла.
- Бабуля Цунаде! – Взвыл Наруто: то ли в виде приветствия, то ли в качестве упрека – и завалился на пол.
Прошло немало времени, прежде чем сестре (не без помощи «бабули-Пятой») удалось вернуть несостоявшегося беженца на койку, перевязать ожоги на его теле и убедить в том, что конец света еще не наступил, а значит, никуда бежать для его предотвращения Узумаки не нужно. Наконец, когда эти привычные - в случае с Наруто - процедуры были закончены, а сам пациент заметно притих, ожидая долгого монолога Пятой касательно того, как он сюда попал, Цунаде присела на стульчик, ранее занятый медсестрой, и осторожно начала.
- Ну, расскажи-ка мне последнее, что ты помнишь…
Наруто нахмурился, что означало глубокий мыслительный процесс с его стороны, а затем выдал:
- Да какую-то фигню.
- Я это подозревала. – Со вздохом откликнулась Пятая. – А теперь – серьезнее.
Говорить серьезно – сейчас это значило рассказать о лихорадке, привале, устроенным куда раньше положенного, мелкой ссоре с Учихой Саске – последним, что он помнил в действительности. Наруто совсем не хотелось становиться серьезным, потому что, на деле, он смутно догадывался и сам о том, что случилось тем вечером; понимал прекрасно и отчего так дико болит его тело, и кому он обязан всем этим. Без сомнения, Цунаде должна знать все – чтобы остановить то, что со временем грозило вернуться. Но он медлил с откровениями; в голове внезапно всплыли слова Саске «из-за того, что сидит в тебе» и, сам не заметив как, Наруто спросил:
- Что с ребятами?
Цунаде метнула в его сторону строгий взгляд, но ответила без промедления:
- Сакура в порядке, только пара ссадин и все. Ты не мог знать, но она к тебе приходила. Так-то вот… Беспокоилась. С Саске несколько хуже – он, как и ты, в больнице. – Она помолчала немного и зачем-то добавила, словно успокаивая Узумаки. – Но все живы…
- А как же! Нас ничем не возьмешь! – Бодро возвестил Наруто, усаживаясь поудобнее в постели.
Пятая медленно и как-то неуверенно отвела взгляд, враз становясь на саму себя непохожей из-за этого жеста слабости. Узумаки, не думая взглянуть на нее, не заметил и какой-то недоговоренности в ее словах, и той секундной заминки. Он радостно заелозил на своем ложе и потребовал Хокаге сейчас же отпустить его в палату к Учихе (и для полного единения седьмой команды выслать туда бандеролью Сакуру).
Цунаде грубо перебила его излияния. «Восемь хвостов» - услышал Наруто ее неожиданно тихий голос. Восемь хвостов тогда видели Харуно и Учиха. «Ты потерял контроль над Лисом. Они столкнулись с практически полной трансформацией Девятихвостого лицом к лицу. День пути до Конохи – никто не мог им помочь». Саске остановил Кьюби при помощи шарингана; если бы не он, Наруто да и добрая половина жителей ближайшей деревни были бы уже мертвы.
Узумаки мягко улыбнулся, прикасаясь ладонью к закрытой бинтами печати.
«Саске…»
Он во что бы то ни стало решил улизнуть из палаты к напарнику этим же вечером.

* * *

Тихие коридоры больницы даже в самые жаркие дни были наполнены бодрящей прохладой. Сегодня было, наверное, еще жарче, чем во время последней миссии седьмой команды, так и незавершенной; только теперь Наруто не мучился от духоты и не нуждался во всяческих исцеляющих водных процедурах – напротив, он был бодр как никогда, словно и не его тело подверглось несколько дней тому назад разрушительной власти плененного Четвертым демона. К вечеру жара спала, и стоило отметить устоявшуюся в таких случаях особенность – на улице стало прохладнее, чем в неостывшем еще здании больнице. Совершив ряд сложных действий, направленных на незаметное исчезновение из палаты, Наруто выбрался в коридор и озадачился вопросом «Где же искать Саске?». Ответ «в больнице», несомненно, был слишком расплывчат, и Узумаки перебежками двинулся к справочной, и сам еще толком не зная, каким чудом информация о местонахождении Учихи попадет к нему в руки.
По дороге Наруто тешил себя утопическими фантазиями о том, как они с Саске встретятся, как Учиха будет рад его видеть, и как он скажет ему, что спас деревню от Лиса не потому, что является олицетворением Добра (хотя, и не без этого), а потому, что с появлением девятого хвоста прекратилось бы существование Наруто. Узумаки отчетливо видел, как все больше отчуждается от него Саске; словно держит тайную обиду на друга или, точь-в-точь следуя собственным давним словам, считает слишком крепкую связь излишней, приписывая ей появление слабостей у человечества. Прав был Наруто в своих догадках или нет, а только факт оставался фактом, и, встречаясь по утрам перед миссией, Узумаки видел тщательно скрываемую неприязнь в глазах друга, а расставаясь после выполненного задания – какое-то едва уловимое облегчение. И это было больно. Но, оставаясь оптимистом, Наруто либо приписывал подобное своему воображению, либо убеждал себя в том, что то «на время» и, без сомнения, пройдет, рано или поздно. А одно то, что Саске рисковал из-за него - так, что загремел в больницу, было, по мнению Узумаки, первым признаком того, что лед между ними начал таять. Ничто не сближает людей так, как опасность. И ничто не обнажает их души, как она.
Занимая себя подобными размышлениям, Наруто сперва не придал особого значения знакомому голосу, раздающемуся за дверью одной из палат, что находилась у самой лестничной клетки. То был голос Цунаде. Отвлекаясь от мыслей, дабы незаметно для сестер, сидевших неподалеку, в одном из крохотных кабинетов на противоположной стороне от палат, выскользнуть на лестницу, и весь по этому случаю обращаясь в слух, Наруто тут же уловил непреклонный тон Цунаде и еще скорее устремился на лестницу, но, открыв дверь, замер, осознав, с кем говорит Пятая.
- Мы попробуем еще несколько новых методик, но ты должен быть готов к тому, что все может остаться без изменений.
- Ясно.
- … я не обещаю чудесного исцеления. Не вселять ложную надежду – одно из правил врачей…
Она говорила еще что-то, настолько перегруженное медицинскими терминами, что понять было невозможно ровным счетом ничего. Но для Наруто главным было другое: «ясно» - несомненно этот короткий ответ был озвучен голосом Саске; о том, что случилось с ним, что «могло остаться без изменений», он не думал в тот момент, наивно полагая, что кроме воскрешения мертвых нет ничего неподвластного Пятой Хокаге.
Он замер у двери, в надежде услышать перевод заумной речи Цунаде на язык простых смертных, но, быстро смекнув, что его пребывание неподалеку от Пятой чревато крайне неприятными последствиями, которые, кроме всего прочего, лишат его возможности повидать Саске, некоторое время повертел головой в поисках убежища и остановил свой выбор на палате рядом. Пациент сего святилища на первых порах, длящихся примерно десять секунд, был весьма недоволен таким злостным нарушением своего спокойствия, но после, узнав в Наруто «того, кто замочил Пейна», мгновенно подобрел и даже поглядывал изредка на Узумаки с плохо скрываемым любопытством (видимо, в надежде увидеть над его головой нимб).
Прошла минута. Другая.
Цунаде медлила. Глух, почти неслышен через бетонную стену был ее голос. По-видимому, она проводила процедуру, потому что позже, когда Узумаки оказался в палате Учихи, в воздухе витал резкий запах лекарств. Наконец, она закончила. Тихо скрипнула в коридоре дверь, каблуки женщины негромко застучали по кафельному полу.
Наруто счастливо улыбнулся и, бросив напоследок незнакомцу «до встречи, дружище», выскользнул из палаты.

- Кто это?
Саске сидел, сгорбившись, в постели; одной рукой комкал край белого пододеяльника, другой – словно пытаясь избавиться от ноющей боли, массировал висок. Когда Наруто вошел, он даже не повернул голову на звук его шагов, только этот вопрос задал:
- …кто?
- Это я. – Весело ответствовал Узумаки, не придавая большого значения неожиданно появившимся особенностям в поведении товарища.
- Наруто… - Задумчиво и чуть взволнованно произнес Учиха, поднимая голову и зачем-то глядя в пустую светло-зеленую стену палаты, от времени потускневшую и покрытую редкими разводами.
Узумаки подошел к изголовью его постели и, так и не сумев согнать идиотски счастливую улыбку со своего лица, радостно спросил:
- Как ты себя чувствуешь?
Губы Саске дрогнули в едва заметной улыбке. «Нормально», - ответил он и тихо вздохнул с заметным облегчением.
- Я не ждал, что Цунаде отпустит тебя так скоро. Она сказала, что ты пришел в себя только сегодня днем.
- Так и есть! – Подтвердил Узумаки и, бесцеремонно плюхнувшись на учиховскую койку, залихватски подмигнул пациенту.
- Так и есть? – Переспросил тот, никак не реагируя на ужимки Наруто. – Стало быть, ты убежал?
- Убежал.
Саске нахмурился и недовольно прикусил губу.
- Ты такой правильный, Учиха. – Утихомириваясь, заметил по-простецки Наруто. – Ну сбежал, и что? И правильно сделал. Что время даром терять, отлеживаясь как бревно в палате? Эй! Давай вместе сейчас махнем отсюда, а? Я знаю сто и один способ, как сбежать из больницы так, чтобы тебя заметили, но остановить все равно не смогли! – Он задорно рассмеялся, одной рукой грубо обнимая Учиху за шею. – Пошли, Саске! Ты ж говоришь, все у тебя в порядке.
На этом он замолчал и пристально посмотрел на товарища, будто бы взглядом пытаясь изобличить возможную учиховскую ложь; но Саске не замечал его, словно рядом с ним и не сидел никакой Узумаки Наруто: он только повернул голову, должно быть, прислушиваясь к словам парня. Наруто освободил его от своих пылких (и, надо заметить, весьма болезненных) дружеских объятий, окинул пронизывающим взглядом пациента порядком раза три и затем требовательно спросил:
- Да что с тобой?
Но Саске не ответил ничего толкового. Только бросил негромко «тебе лучше попозже придти», а потом, еще тише – «дай мне уже, наконец, поспать».
- Тебе больно? Плохо? – Начал гадания на кофейной гуще Наруто, старательно игнорируя последнюю просьбу. – Может, бабулю Цунаде позвать? – И, не дожидаясь согласия товарища, вскочил на ноги.
На лице Саске отразилась тревога; пробормотав «постой», он взмахнул рукой, пытаясь, должно быть, задержать Узумаки. Кисть повисла в воздухе совсем рядом с замершим напарником, и брови Учихи непонимающе нахмурились; поведя рукой чуть в сторону, он прикоснулся к рукаву куртки Наруто, а затем его пальцы заскользили вниз, не отрываясь от шероховатой материи.
Только лишь увидел это, Наруто понял все. Не дожидаясь, сам взял Саске за руку, предугадав его желание. Опустился обратно на постель.
- Давно ты?.. – Спросил он отчего-то полушепотом.
- С той самой секунды, как восстановилась печать.

Сколько они сидели вот так, замолчав после этих слов? Наруто не знал. Но только за это время, как бы коротко оно ни было, он успел вспомнить все, что роднило их с Саске. Пестрым карнавалом пролетали в его мыслях дорогие картины прошлого. С головой он успел спрятаться под одеяло тоски. Успел возненавидеть самого себя, потерять, обрести и вновь забыть покой. И ему казалось, прошла вечность с тех пор, как он взял в свои руки руку Саске. Забываясь в веренице собственных мыслей, он иногда сжимал ее – и тогда Учиха пытался прервать это прикосновение, но Наруто и не думал его отпускать. Должно быть, Саске чувствовал уверенность в нем: пускай и расшатанную случившемся, но так и не угасшую до конца. Хотел бы и Наруто верить в нее, но все же гораздо сильнее он боялся. Боялся последствий травмы, будущего, боялся даже окутавшей их тишины. Но больше всего он боялся взглянуть в невидящие глаза Саске.. И когда, наконец, по зову друга он поднял голову, рука его дрогнула, предательски передавая этот постыдный страх Учихе. Он, несомненно, понял причину, и его губы тронула усмешка, бездарно скрывающая немую боль, а глаза так и остались бездушными, как у куклы с витрины магазина игрушек. Или как у покойника.

@темы: заморожен, НаруСасу, Слепой, фанфики, Naruto, R, драма